Время лайкры. #деревенские_хроники
Утренняя велопрогулка – маленькое карантинное счастье. Ну когда такое было – чтобы можно было выпить в семь утра в тишине чашку чая, выкатить из сарая велик и два часа не спеша, с удовольствием, кататься по лесу, вдоль озер и полей?
Вообще-то это время «лайкры», - бегунов и велосипедистов. Позже, к 10 утра, их сменят семьи с детьми, пары и собачники. Никогда не видела столько гуляющих людей, как в этот удивительно солнечный месяц.
Навстречу идет Гарри с мешком мусора. Говорю: «Что-то ты сегодня далековато от дома!» «Да, отвечает, мой-то кусок дороги совсем чистый, я решил подальше пройти, что дома-то сидеть! Жаль, что мусор вывозят через раз, а то бы я вообще весь этот путь уже вычистил!». Ага, вот такая миссия у человека: пока другие прокачивают мышцы под модную музыку, Гарри по утрам собирает мусор вдоль верхней дороги.
Меня обгоняет Крейг, - он всех обгоняет, железный человек, потому что каждый день ездит на велике в больницу на другой конец города. Он врач-рентгенолог. Останавливается на пару минут, сплетничаем: говорит, что больница пуста, потому что отменено плановое лечение, ковид-отделение тоже не перегружено, и по большей части сейчас врачи заняты планированием фазы «после»: когда люди громадной волной пойдут лечится от обычных болезней.
Рассказывает и совсем интересное: на рентген приходят люди с новой типичной травмой, - трещинами костяшек пальцев. Запертые жители маленьких квартир шарашат по стенам и мебели. Говорит, хорошо если только по стенам...
Еду дальше и встречаю Иру – ее вот так зовут, ИрА, с ударением на последний слог. Она пакистанка, работает в местном магазине. Мы подружились в начале карантина, она мне помогала справиться с чужим списком покупок. Она тогда выяснила, откуда я, рассказала свою историю, и спросила: «Ну ты как, страдаешь на карантине?» Я ответила, что здоровым и не нищим нынче вообще страдать не положено, и она, понизив голос, сказала: «Они просто не видели настоящей беды, правда?» Я понимающе кивнула, и с тех пор мы всегда обмениваемся веселыми приветствиями.
О, только не это! Медленным шагом, посреди дорожки вокруг озера, шествуют две лошади, такие же толстые, как их наездницы. Я этих теток терпеть не могу, потому что они никогда не уходят к краю дорожки, не дают их обьехать и только кричат: «Она может лягнуть, я предупредила! Держитесь сзади, она может укусить!». Сворачиваю при первой же возможности, неохота портить настроение с утра.
А вот и Чарли – она медсестра в огромном районном госпитале, в том самом отделении, куда сейчас можно заходить только в спецкостюмах. Это таким как она у нас хлопают в 8 вечера из окон домов. Чарли рассказывает, что дочь ее будет неизвестно как сдавать экзамены по интернету, а сын балбесничает. А на работе ничего, 9 человек лежат на ИВЛ, двоих сегодня отправляют в терапию, а один умер, «но у него и так шансов не было». У Чарли синие глаза и такие белые зубы, что когда она улыбается на солнце, невольно зажмуриваешься.
Совсем пустой участок дороги: здесь уже только зеленые поля, овечки, деревья и фиолетовые холмы на заднем плане. Громадные гладкие буки еще стоят без листьев, но кончики ветвей уже такие пушистые, набухшие, что понимаешь – и на наши широты и высоты пришла настоящая весна.
Уступаю дорогу трактору. В кабине, как скала, твердо уселся фермер Райен. Он отличный мужик, как-то рассказывал мне, как управится со стадом из 200 бычков: «Если они сразу понимают, кто здесь главный, то слушаются, как плюшевые мишки». Но и бурчала страшный, особенно не любит заезжих владельцев собак, которые выпускают своих любимцев на его посевы и убирают за ними только если куча навалена прямо посреди дороги. Обочины просто завалены дерьмом, нас здесь всех это здорово бесит.
Ух, теперь длинный, длинный подьем. Я совсем не могла одолеть его в начале карантина, а теперь с усилием, но справляюсь. Хорошо, что у мужа было время как следует отремонтировать мой велосипед, теперь он не скрипит, не тащит, а летает как ласточка даже на самой низкой скорости. Мешает встречный ветер - не то как лед, не то как нож.
Проезжаю по спящим улицам, сворачиваю на сосновую аллею, мимо дома, откуда выводит своих собак Мари-Энн, канадка-океанолог. Они с мужем купили дорогой замысловатый дом на берегу ручья, но через полгода он начал просто съезжать в овраг! Год судились, но смогли-таки получить страховку и выстроили новый дом, до боли стандартный. «Я уже за эксцентричность заплатила» - сказала она тогда.
Последняя встречная на моем пути – француженка Бриджит. Вот кажется, еще совсем недавно я рассказывала ей, как залепить пупок ребенку пластырем, чтобы его не укачивало в машине. Сейчас наши дети, бывшие одноклассники, уже и не узнают друг друга, а мы всегда болтаем с ней на языке, который условно можно называть английским.
Я загоняю велик в сарай и насыпаю корма птицам. Не знаю почему ко мне никогда не прилетают маленькие певчие птички, уже вроде и корм меняла, и кормушку специальную покупала – но все по-прежнему сжирают жирные лесные голуби, вороны и белки.
Все, хватит. Пошла работать. Всем дня.