Ссылка на Предисловие и Вступление
Картина первая: Дивный новый мир от Министерства изобилия
Глава 1. Пробуждение
− Что за стук? – подумал Макиавелли и вдруг понял, что это его собственное сердце.
Он открыл глаза и увидел белый потолок, состоящий из отполированных треугольных плит. Джованни попытался встать, но тело словно залилось бетоном. Руки и ноги едва слушались его. Через несколько минут усилий он всё же смог сесть. Журналист обнаружил, что красный комбинезон сменился белым, очень тонким, а на ногах было некое подобие сапог из того же материала, что комбинезон. Провода и трубки исчезли. Никаких приборов вокруг не было. Возле кровати, на которой он лежал, стояло что-то похожее на тумбочку, но не прямоугольную, а трапециевидную. Предмет был сделан из белого материала.
В помещении имелось окно, за которым Макиавелли увидел знакомый пейзаж: дорожка, клумбы и деревья парка. На секунду он вообразил, что в последний момент что-то пошло не так и его участие в эксперименте было отменено, но тут он понял, что всё пошло именно так, как планировалось.
− Ух… Не верю глазам своим! – прошептал он.
Журналист всмотрелся в пейзаж. Он узнавал место, но клумбы теперь покрывали поверхность до самого парка. Тут и там были островки из деревьев, огороженные блестящими на солнце кольцеобразными перилами. Цвет дорожки, идущей к парку, изменился. Теперь, вместо брусчатки, она была покрыта монолитным слегка желтоватым материалом.
− Неужели, уже всё позади?! – воскликнул Джованни. – А может это лишь сон?
− Приятного пробуждения, господин Макиавелли! – произнес голос позади него.
Журналист обернулся. Через неслышно открывшуюся дверь в комнату вошла смуглая темноволосая женщина, лет двадцати пяти, как оценил Джованни. На ней был светло-голубой комбинезон со знаком медицинской службы. Над ним помещался логотип в виде трех синих троек, прицепившихся с трех сторон к окружности, подобно лепесткам цветка – современный символ «Трибитс», как понял журналист.
− Здравствуйте… − ответил Макиавелли, несколько растерявшись. Ему показалось, что женщина говорит с небольшим акцентом.
− Я доктор Изабелла Алейда, руководитель Центра медицинских исследований научного отдела корпорации «Трибитс».
− Рад познакомиться, доктор! – воскликнул Джованни, от волнения ставший запинаться. – А я… Я уже не сплю? То есть… Эээ… Уже проснулся там, где надо? В смысле, в нужном времени?
Женщина улыбнулась.
− Успокойтесь, господин Макиавелли. Вы проснулись. Эксперимент завершен. На дворе конец двадцать третьего столетия. Сегодня третий вторник седьмого месяца две тысячи двести девяносто третьего года…
От последних слов доктора Алейды в голове Джованни словно раздался звон. «Получилось!» − подумал он.
− А почему вы говорите «седьмой месяц» и «третий вторник»? – заинтересовался Макиавелли. – Ну, «седьмой», полагаю, означает июль?
Доктор Алейда покачала головой.
− Нет. Мы не используем старые названия месяцев. В способах отсчета времени произошли изменения. Свыше двухсот лет назад, через несколько десятилетий после начала эксперимента, «Трибитс», а также многие другие корпорации и государства приняли действующий ныне календарь. Подробности узнаете позже.
Изумленный Макиавелли зажмурился, затем снова поглядел на доктора.
− Всё еще не верится? – спросила женщина. – Понимаю, нам тоже. Мы с нетерпением ждали вашего пробуждения, хотя, может и не так, как «Спящего» из книги Уэллса.
− А где остальные? – вспомнил Джованни о Коллинзе, Скотте и Прингле. – Они проснулись?
Доктор Алейда вздохнула и развела руками.
− Не буду скрывать от вас, господин Макиавелли, но их давно нет ни среди спящих, ни среди бодрствующих.
Джованни опустил глаза и закивал. Он планировал, что хотя бы первое время вся четверка будет держаться вместе, чтобы легче и быстрее освоиться. Журналист поймал себя на мысли, что ему почти не жалко никого из них. Они были едва знакомы, поэтому он не успел привыкнуть к новым товарищам.
− Жаль… Значит, я теперь совсем один, так сказать, «гражданин двадцать первого столетия»…
− Не совсем так, господин Макиавелли…
− Что?! – встрепенулся Джованни. – Есть кто-то еще, кто перенес подобную спячку?
− Нет, − с улыбкой ответила доктор Алейда. – Но об этом чуть позже, когда будете знакомиться с дивным новым миром. Пойдемте со мной. Нас ждут на конференции, посвященной вашему пробуждению.
− Ого! Уже и конференция? – удивился журналист. – Может, я всё-таки сплю и вижу сон? Отчего всё так быстро происходит? Так сразу и конференция…
− Время вашего пробуждения было рассчитано нами после того, как вас изъяли из камеры для сна, − сказала доктор Алейда. – Вы уже четыре дня находились в состоянии искусственной комы, пока мы готовили ваш организм к полноценной жизни.
Джованни уже не чувствовал тяжести в теле, хотя его еще немного пошатывало. Он вышел из комнаты вслед за доктором. Бросив взгляд на покидаемое помещение Макиавелли увидел, что «тумбочка» сдвинулась с места и заезжает в открывшуюся нишу в стене.
− Этот робот вам не понадобится, − заметила Алейда. – В дальнейшем у вас будут в подчинении более универсальные машины. Управлять ими легче, чем может показаться на первый взгляд.
− Полагаю, разберусь, − согласился Макиавелли. – У меня была «умная колонка», которая помогала мне по дому. Заставляла работать пылесос, стиральную и посудомоечную машины…
− Сейчас всё еще проще, чем двести пятьдесят лет назад. Вы скоро убедитесь в этом.
Пройдя по коридору с прозрачными стенами и потолками, они оказались в большом зале округлой формы. У стен стояли белые диваны. Макиавелли не видел этого зала до погружения в сон, но решил, что корпуса Центра могли переоборудовать и даже перестроить.
− Вот мы и пришли, − сказала доктор Алейда.
− Ээ… − замялся Джованни. – А мне что, так в этой «пижаме» и быть?
− Для начала сойдет, − улыбнулась женщина. – Садитесь на любой диван и начнем.
Джованни заметил, что в зал вошли еще несколько человек в такой же одежде, как у доктора Алейды. Они расселись по диванам в разных местах, не удостоив Макиавелли рассмотрением вблизи. Свет слегка померк. Большой стеклянный купол перестал быть прозрачным. В трех местах на нём возник светящийся логотип «Трибитс», затем его изображение сменилось сотней маленьких «окошек», в которых журналист увидел людей.
− Участники конференции в сборе, − произнесла руководитель Центра медицинских исследований и обратилась, видимо, уже ко всем.
− Уважаемые коллеги! – сказала она, не заботясь о том, чтобы занять при этом какое-либо центральное место в зале. – Я рада представить вам господина Джованни Макиавелли, участника эксперимента «Глубокий сон-250», завершившегося сегодня в 11:42 по времени Первой секции «Трибитс». Согласно данным системы наблюдения за состоянием здоровья, господин Макиавелли успешно преодолел длительное замедление жизнедеятельности и теперь находится среди нас в удовлетворительном состоянии.
Пока доктор Алейда говорила, ее голос был усилен в несколько раз, хотя никаких микрофонов поблизости не наблюдалось. Изображение доктора дублировалось на трех больших «окнах», возникших на куполе. Послышался шелест. Макиавелли понял, что это аплодисменты, так как те немногие присутствующие в зале сотрудники «Трибитс» похлопали в ладоши, но прочие рукоплескания, видимо, исходили от тех, кто участвовал в конференции дистанционно.
− Ладно, − подумал он. – Даже для моего отца виртуальные конференции были повседневностью, хотя для такого случая могли бы и собраться по-настоящему. Места бы хватило.
Изображение Алейды сменилось на кудрявого блондина лет тридцати. Надписи под изображением сообщили, что это доктор Ральф Сакко, психиатр.
− Каковы ваши ощущения от пробуждения, господин Макиавелли? – осведомился он. Журналист услышал в его речи акцент, как у Алейды.
− Всё бы ничего, но пока иногда задумываюсь, а действительно ли я проснулся? Уж больно быстро всё, как мне показалось, закончилось… − сказал Джованни, глядя прямо перед собой, так как уже догадался, что невидимое глазу устройство будет постоянно удерживать его лицо в кадре и отображать в одном из трех больших «окон», куда бы он не повернулся.
− Не волнуйтесь, это ощущение скоро пройдет, − заверил его психиатр. – Не чувствуете ли вы боли в каких-либо частях тела? Причин для ощущения физической боли, как мы видим с помощью медицинских сканеров, у вас нет, но допускаем возникновения похожих ощущений на почве потрясения.
− Нет, ничего похожего на боль я не чувствую. Немного ошеломлен, и всё.
− А как вы отнеслись к тому, что остальные участники эксперимента «Глубокий сон-250» не выжили? – осведомился еще один психиатр, темнокожий Рик Вейн.
− Грустно, конечно, что я остался один такой, «артефакт» из прошлого, − улыбнулся Макиавелли, пожав плечами. – Но что же делать? Они подписывались на это, как и я, знали, каков риск.
Ему задали еще несколько вопросов по поводу ощущений во сне. Все люди говорили по-английски с акцентом, иногда сильно коверкая фразы. Джованни понял, что язык несколько изменился за два с половиной столетия, хотя и не столь сильно, как можно было ожидать.
− А как насчет эффективности эксперимента? – решил спросить он, когда в очередной раз получил слово. – Это пригодится для межзвездных перелётов, как планировалось изначально, или уже что-нибудь поинтереснее изобрели?
− Результаты эксперимента, безусловно, являются огромным достижением, − заявил биолог Марк Пайн, как и все остальные, выглядящий на двадцать пять или тридцать лет. – Ведь никто из известных нам людей не спал так долго. Тем не менее, мы вынуждены признать, что сейчас есть более эффективные способы путешествия к ближайшим звездам, которые не требуют погружать экипаж в состояние столь длительного сна и обходиться без так называемых «кораблей поколений».
− Ну вот, как я и ожидал, − подумал Джованни. – Раньше, чем я проснулся, наверняка, открыли какое-нибудь «гиперпространство». Ладно, зачем мне расстраиваться? Ведь я хотел видеть Будущее, и вот я здесь!
− А что, много уже людей побывало на звездах? – поинтересовался Макиавелли.
− Не очень, − ответил астрофизик Крис Боумен. – Даже сегодня это весьма трудное дело. Астронавт «Трибитс», Брэнд Слэйтон впервые ступил на поверхность планеты Росс Бонум* в системе Росс 128 относительно недавно, в две тысячи двести сорок восьмом году, и он был одним из немногих. Экспедиции к иным звездам – редкое событие. С тех пор как первый корабль с людьми посетил систему Проксима Центавра, ближайшей к нам звезды, прошло сто пятьдесят лет, и очередные полёты случаются раз в двадцать-тридцать лет. Это непростая задача и очень затратная. Кораблей хватает на одну-две экспедиции, а потом идут на слом. Оборудование не выдерживает таких испытаний. А ведь двигатели и силовые установки звездолётов – самое дорогое, что умеет производить человечество.
*От латинского bonum − хороший(-ая)
− Интересно, почему он сказал про астронавта «Трибитс»? – подумал Макиавелли. – Неужели они поглотили НАСА и другие аэрокосмические компании? Хотя это не удивительно, учитывая аппетиты корпорации во время моего «отхода ко сну». А вот почему он не назвал по имени тех, кто летал на Проксиму? Или об успехах конкурентов не принято говорить? Века идут, а люди не меняются. Чужое достижение – не достижение.
− А жизнь? – спросил Джованни. – Внеземную жизнь где-нибудь нашли?
− Нет, − ответил Боумен. – Простор для ее поисков гораздо больше, чем предполагали в ваше время, господин Макиавелли.
Попросил слова один из биологов, который вступил в дискуссию с двумя своими коллегами по поводу сохранения жизни в многолетнем сне. В этот момент к Джованни бесшумно подъехала «тумбочка», точно такая же, как была в его комнате. Верхняя часть робота открылась и выдвинула небольшой стакан с прозрачной жидкостью.
− Это вам, − шепнула находившаяся рядом доктор Алейда. – Напиток для утоления жажды.
− Вы что, и мысли читать научились? – с подозрением спросил Макиавелли, беря стакан. – Я действительно захотел пить пару минут назад.
− Нет, не научились, но я получаю текущие данные о вашем состоянии. Система мониторинга просто перевела на человеческий язык требование вашего организма.
− Ого! И ночной горшок так приедет?
Доктор Алейда улыбнулась.
− Об этом вашем желании тоже известно, но мы знаем, что двести пятьдесят лет назад были несколько иные нормы этики, хотя в наше время никто не осудит вас, сходи вы в туалет прямо здесь, если у вас не хватает времени, чтобы посетить специальную комнату…
Макиавелли чуть не поперхнулся водой, смешанной с лимонным соком.
− О, ну это уж я как-нибудь потерплю, главное скажите, куда бежать, когда момент настанет!
Он хотел было отдать пустой стакан роботу, но тот уже куда-то укатил.
− Надломите край стакана, − посоветовала доктор Алейда. – Он сам состоит из воды, имеющей модифицированную молекулярную решетку. При надломе произойдет высвобождение разрушающего ее катализатора, и стакан испарится через пару минут.
− Это вы хорошо придумали, − сказал Макиавелли. – В мое время такие вещи производились на уровне экспериментов, но в ходу еще были пластиковые стаканчики, хотя тот пластик уже могли делать биоразлагаемым.
Внезапно доктор Алейда поблагодарила участников конференции и объявила ее законченной. «Окна» исчезли, и купол зала снова стал прозрачным. Сидевшие на диванах малочисленные сотрудники вышли через разные двери, так и не удостоив Макиавелли ничем вроде рукопожатия или пожелания хороших эмоций от новой жизни.
− Так скоро? – удивился Джованни. – Я думал, что мы пробудем здесь пару часов. Или ваша система решила, что пора меня всё-таки на горшок послать? А я бы еще потерпел. Хотелось расспросить ваших коллег подробнее о жизни в Будущем. Я ведь журналист, если вы не забыли, поэтому люблю совать нос куда надо и не надо.
− Вам будет предоставлена возможность узнать ответы на все интересующие вопросы, − сказала Алейда. – Сейчас же мы приведем вас в надлежащий для жизни в современном обществе вид, подключим интерфейс управления окружающей средой.
− Ну ладно, а это не больно? – с усмешкой спросил Макиавелли.
− Нет. Нанозонды введены в ваше тело еще семьдесят лет назад, когда мы, после смерти Скотта, всё же решились на риск и снабдили вас тем, чем пользуемся сами. Теперь дело за малым – немного настроить их для вас.
− Нанозонды? Это что же, внутри меня такие роботы, которые размером с молекулу?
− Да. Вам удивительно? Но ведь подобные машины стали появляться в ваше время.
− Хм… В сороковые годы двадцать первого века это еще была большая редкость, используемая иногда для лечения сложных заболеваний…
− Сейчас это повседневность. Наномашины реставрируют наши тела, позволяя сохранять молодость и силу на оптимальном уровне. Контроль здоровья производится через них. Дополнительные функции включают в себя управление системами связи и различными механизмами.
− Да, − согласился Джованни. – Это круче, чем «Стар Трек». А что же вы тогда общаетесь голосом, а не обмениваетесь, например, текстовыми сообщениями или не транслируете мысли по беспроводным каналам?
− Это ни к чему, хотя теоретически возможно. Зачем отказываться от обычной речи, ведь у нас от рожденья есть голосовые связки. Если вдруг нет – вырастим. Можно открыть дверь, включив усилием воли отпирающий механизм, но печатать текст мысленно нажимая на клавиши – не совсем простая и довольно неудобная затея, а что-то похожее на телепатию, но с использованием технических средств – еще более неудачная вещь. Человек остается человеком, и мысли его порою всё так же хаотичны, чтобы передать нужную информацию, а не набор неразборчивых помех.
Они подошли к двери комнаты с надписью «Хранилище 15». Дверь этого помещения оказалась вполне обычной, а не автоматической. Доктор Алейда зашла первой, и в комнате включился свет. Здесь было несколько рядов вешалок с разноцветными комбинезонами и еще чем-то, что Джованни сначала принял за платья.
− Пора переодеться в повседневное. У нас несколько комплектов. Берите любой на выбор. Размер уже подогнан. Цвет и некоторые внешние детали сможете менять по своему усмотрению с помощью интерфейса окружающей среды.
Доктор Алейда указала на три комплекта одежды, висящих отдельно от остальной. Макиавелли с удивлением заметил среди них «платье».
− Ээ… А это не женское разве? – указал он на него.
− Нет, это туника и тога. Их носят вне зависимости от пола.
− Ого! – воскликнул Джованни. – Неужели вы решили вернуться к античной эстетике в одежде, как описывали некоторые фантасты?
− Нет, господин Макиавелли, но это теперь один из базовых фасонов. Многие его носят. Как правило, в теплых регионах. При необходимости даже эта одежда защитит вас от холода, если вдруг нагрянет северный ветер. Хоть мы и управляем погодой, но без особых причин не вмешиваемся в естественные процессы, так что кратковременное похолодание может случиться даже на экваторе. Примерьте все одеяния, чтобы иметь точное представление о них.
Макиавелли подошел к вешалке. Одна из белых панелей, которыми были обшиты стены, тут же стала зеркальной, чтобы можно было поглядеть на себя.
− В дальнейшем у вас будет креатор, который поможет вам сделать себе новую одежду, если захотите, − заметила Алейда. − Причём вы сможете примерить ее заранее, предварительно выбрав модель с помощью приложения визуализации на экране.
− А что такое «креатор»? – спросил Макиавелли, взвешивая в руках почти невесомую ткань. – Что-то создает из воздуха?
− Это дальнейшее развитие 3D-принтеров. Из воздуха не создает, но блоки с различными типами материи позволяют собрать из мельчайших элементов всевозможные объекты.
− Ээ… Из каких элементов? Может, из молекул? Или атомов?
− Бытовые креаторы не работают на молекуляром уровне – нет необходимости. Хотя каждая частичка материи, используемой при создании некоторых предметов, едва различима в оптический микроскоп без электронного увеличения. Молекулярный уровень сборки востребован в промышленности. Так создаются наномашины и детали многих устройств.
Джованни начал было стягивать с себя белый комбинезон, который носил с момента пробуждения, но обнаружил, что под ним нет белья. Он оглянулся на Алейду. Доктор никуда не собиралась выходить.
− Я так понимаю, что если мне унитаз могли в конференц-зале предложить, то и переодеваться я могу при вас?
− Можете, но я всё-таки отвернусь, чтобы вам было привычнее.
Макиавелли надел по очереди все три одеяния. Туника и тога ему пришлись не по вкусу, так как нижнего белья к ним, видимо, не прилагалось, либо трусы надо было создать себе самому. Вдобавок такое облачение не слишком походило на древнеримское, хотя Джованни рассчитывал на это. Он надел лимонно-желтый комбинезон, выбрав к своему костюму пару легких ботинок без шнурков и застежек, которые слегка сжались на его ноге до необходимого размера и самостоятельно окрасились в цвет комбинезона.
− Я готов! Ну что, можно мне в таком виде в свете показаться?
Доктор Алейда осмотрела журналиста.
− Я склонялась к мысли, что вы, уроженец Италии, предпочтете что-то более античное, чтобы подчеркнуть традиции Древнего Рима… − улыбнулась она, указывая на отвергнутые им тогу и тунику.
− Нет, я, к сожалению, не похож на патриция в этой штуке. А вот в тех шортах и рубахе без пуговиц я разве что на пляж пошел бы.
− Я же вам говорила, что одежду сможете подогнать. Тога может окраситься в другие цвета, и будете выглядеть хоть как Юлий Цезарь.
− Да, что-то я отвлекся за примеркой и забыл об этом. Ну да ладно, может еще создам себе облачение, чтобы походить на Цицерона или Катона Старшего. Ну а этот комбинезон, я ведь и его могу перекрасить или что-нибудь в этом роде?
− Пройдемте сначала в ближайшую процедурную комнату, сделаем вам индивидуальный интерфейс.
Продолжение: Картина первая. Глава 2