Как я уже писал в предыдущей статье Зачем нужно было крестить Русь в православие?, принятие православие было тактически верным решением.
Но, стратегически, после падения Византийской империи, оно поставило Россию в положение самоосажденной (аналог сами знаете с чем) крепости в которой мы сидим по собственной воле до сих пор.
Размежевание с азиатским Востоком
Принятие христианства положило резкую грань между новообращенною Русью и азиатским миром — языческим, позднее исламским. Этот мир с самого начала и во все продолжение русской истории был соседом Русской земли; всегда враждебный, он являлся постоянной угрозою её существованию, а после татарского нашествия стал даже властелином на целые века. Став христианами и признавая в себе людей, обладающих единой истинной верой, русские люди уже с тех пор почувствовали свое превосходство над этим восточно-азиатским миром поганых людей.
«Это чувство превосходства, соединившееся с известным отвращением, не исчезало даже во время векового ига, держало побежденных вдалеке от победителей и в конце концов в сильной мере было залогом самого освобождения» (Писал историк и этнограф, Александр Николаевич Пыпин).
Размежевание с Западной Европой и Римской церковью.
Если новая религия отгородила русских от мира азиатского, не-христианского, то тоже неодолимую стену воздвигла она и между православной Россией и католическим Западом. Хотя в пору Владимира Святого христианская церковь формально еще не раскололась на Восточную и Западную (это совершилось в 1054 г.), но путь к расколу уже обозначился: обе церкви к этому времени сложились, как два особых и враждебных один другому мира; римский первосвященник уже поставил вопрос о примате и в сфере церковной, и в сфере мирской жизни, что неизбежно вырывало глубокую пропасть между Римом и Константинополем.
Восточная церковь окрепла под покровительством светской власти и привыкла видеть в ней выражение божественной воли авторитет же римских пап вырос независимо от неё. Постепенно папы привыкли держать себя самостоятельно, а в тех случаях, когда находили действия и предписания византийских государей несправедливыми (например в деле иконоборчества), прямо отказывали им в повиновении.
Другая черта, резко отделявшая Восточную церковь от Западной — рознь религиозная. Западный догмат filioque на Востоке не признавался; к причастию под обоими видами здесь допускали не одно духовенство, но и мирян. Многие обряды церковные тоже сложились различно: запричастный хлеб для проскомидии на Востоке готовился квасной, на Западе — употреблялись опресноки. Иконостас в восточных церквах; орган при богослужении, в западных; форма построения храмов (латинский и греческий крест) — все это уже тогда довольно заметно обособило «православного» от «католика», полемическая же литература усиленно питала эту обособленность.
Таким образом дух неприязни, взаимного недоверия и вражды уже тогда охватил обе церкви, и христианство пришло в Древнюю Русь со взглядом на Западную церковь, как на «латинскую», т. е. нечистую и полную заблуждений. Русские люди стали воспитываться в отчуждении и ненависти к Западной церкви и ко всему тому, что с нею было связано, приравнивать латинство к «поганому» язычеству.
Вывод
Такая нетерпимость сделала невозможным влияние как западной так и восточной образованности в Древней Руси, к явному ущербу последней, так как Западная церковь в ту пору была большою культурною силою: школа, просвещение, письменность, литература, богатое наследие, доставшееся от Древнего мира, нашли в ней разностороннее истолкование. Вследствие этого культурная мысль Запада осталась вне круга русского мышления, которому долгое время, почти до времени Петра Великого, пришлось воспитываться исключительно на одних византийских образцах и идеалах, даже после её падения в 1453 году.
