Над городом Перекатипольем снова сгустились сумерки. Жители больших и маленьких улочек спешили домой, готовили ужины, укладывали спать детей, или ложились сами. В одном из угловых окон совсем не центрального дома совсем не центральной улицы, не смотря на поздний час, все еще горел свет. Маленькая девочка ежилась под тонким одеялом, стараясь перебороть дрожь. Ей было не холодно. Ей было страшно.
Она боялась затушить свечу, поскольку тогда, комната наполнится ночной тишиной. А потом ей на смену придут звуки засыпающего города, которые сплетутся в шорох чьих-то лап под паркетом, тяжелого дыхания над самым ухом, а если совсем не повезет, то тихого, едва различимого поскрипывания половиц в коридоре. Девочка спрыгнула с кровати и зажгла еще одну свечу у самого окна, что бы свет отпугивал чудовищ от её спальни. Что бы они знали, что тут никто не спит, и приходить сегодня совсем не обязательно.
В комнате стало неимоверно душно и ей пришлось приоткрыть окно. В комнату сразу проник цокот копыт лошади мистера Орешти. Про старого почтальона говорили разное. И что он демон, сосланный в мир людей за какое-то уж совсем страшное преступление, и что вор и колесит по ночам по городу в поисках новой жертвы. Девочка никогда не верила этим историям, но иногда его потертая телега, медленно удаляющаяся по улице всех ремесленников, нагоняла почти суеверную жуть. Она открыла окно еще шире и взяла с собой последнюю третью свечу. Бережно прикрывая огонек от ночного сквозняка, девочка села на широкий карниз, свесив ноги вниз. Парапет, выше которого располагались окна, опоясывал весь третий этаж старого кирпичного дома. Ее окна как раз выходили на широкую угловую его часть, где денно и нощно восседала горгулья, вцепившаяся взглядом в восточную часть горизонта.
Справа от девочки кто-то достаточно громко чихнул.
- Будьте здоровы, - произнесла она, задумавшись.
- СПАСИБО, - отозвалась горгулья, тоже очевидно задумавшись о чем-то своем.
Повисла неловкая пауза, во время которой девочка и каменное изваяние повернули головы и удивленно уставились друг на друга. Затем смысл происходящего, совершенно случайно проходивший мимо, коснулся лба юной леди, и та, закричав, отпрянула назад. Карниз, мокрый после вечернего дождя, заскрипел, и ее тело заскользило в пропасть. Горгулья, вытянув руку вперед, схватила девочку за руку, и легонько приподняв, вернула обратно в комнату.
- Аааа….
- ТЫ ЧЕГО ОРЕШЬ? - спокойно произнесло каменное изваяние, непонимающе глядя на новую знакомую.
- Ты! Ты разговариваешь! - прижавшись спиной к одной из спинок кровати произнесла девочка, стуча зубами.
- НУ ДА, - спокойно кивнула горгулья. - МЕЖДУ ПРОЧИМ, МОГЛА БЫ И СПАСИБО СКАЗАТЬ.
- За что?!
- Я ТОЛЬКО ЧТО СПАС ТЕБЯ.
- Это из-за тебя я чуть было не упала!
- ЭТО УЖЕ ДЕТАЛИ.
Девочка схватила с кровати одеяло, и укуталась в него так, что снаружи остались только глаза и кончик носа.
- ЕСЛИ ТЕБЕ ХОЛОДНО, - голос горгульи звучал сбоку от окна, так что был немного тише, чем в первую секунду, - Я МОГУ ПРИКРЫТЬ ОКНО.
- Нет… не надо… ты… ты разве не боишься одеяла?
- ОДЕЯЛА? - удивлённо переспросил горгулья. - А ЗАЧЕМ МНЕ ЕГО БОЯТЬСЯ?
- Все монстры их бояться. Все дети знают – если спрятаться под одеяло, то монстр не сможет причинить тебе вреда.
- А… ПОНЯТНО. ВИДИШЬ ЛИ, Я НЕ МОНСТР. ТАК ЧТО ЭТО НА МЕНЯ НЕ РАБОТАЕТ.
- Кто же ты тогда?
- ГОРГУЛЬЯ, - спокойно отозвалась фигура на карнизе. - ПО МОЕМУ МОЕ ПОСТОЯННОЕ СИДЕНИЕ НА ЭТОМ ПАРАПЕТЕ ДОЛЖНО БЫЛО ДАТЬ ТЕБЕ ВРЕМЯ РАССМОТРЕТЬ МЕНЯ.
- Простите, - девочка как-то внезапно растеряла всю решимость и категорически не знала, что же ей делать дальше.
Они какое-то время помолчали.
- Простите, а вы не могли бы уйти? - очень тихо попросила девочка.
- КУДА? - спокойно спросил горгулья, едва шевельнувшись со звуком трущихся друг об друга каменных глыб.
- Не знаю. Рядом полно других крыш.
- ХМ… Я ДУМАЛ НАД ЭТИМ. БОЮСЬ, ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ ОКНО, В КОТОРОМ Я СУМЕЛ РАССМОТРЕТЬ КНИГИ.
- А зачем они вам?
- ВИДИШЬ ЛИ, РАНЬШЕ Я ЖИЛ НА КРЫШЕ ГОРОДСКОЙ БИБЛИОТЕКИ. ЧИТАЛ ПО НОЧАМ, ПРОСВЕЩАЛСЯ. А ПОТОМ ЭТОТ ПОЖАР…
Горгулья вздохнул.
- Мне очень жаль, - тихо произнесла хозяйка комнаты, опустив голову.
- СПАСИБО. ХОТЯ ЗНАЕШЬ, Я УЖЕ ПОЧТИ ПРИВЫК КОЧЕВАТЬ С КРЫШИ НА КРЫШУ.
Он встал и выпрямил изогнутые лапы с козлиными копытцами с тем самым звуком, который можно услышать в камнетёсных мастерских.
- Что же, ДОБРОЙ НОЧИ.
Горгулья уже собрался сделать прыжок на другую крышу, когда девочка окликнула его.
- Постой. Не уходи, пожалуйста. Это было бы не честно выгнать тебя в такую ночь. Оставайся столько, сколько захочешь.
- СПАСИБО. НЕ ЧАСТО ЛЮДИ БЫВАЮТ ТАК БЛАГОСКЛОННЫ.
- Как тебя зовут?
- УИНТРОУ. А ТЕБЯ?
- Тишь.
- СТРАННОЕ ИМЯ ДЛЯ ЮНОЙ ЛЕДИ.
- Наверное, - пожала плечами девочка.
- ХОТЯ И УИНТРОУ СТРАННОЕ ИМЯ ДЛЯ ГОРГУЛЬИ.
Он как-то грустно хихикнул. Девочка сняла с себя одеяло и ближе подошла к окну.
- Можно я снова зажгу свечу? - спросила она нового знакомого.
- КОНЕЧНО, - кивнула статуя.
Новый огонек заплясал в окне на третьем этаже, делая комнату еще ярче, а пустоту за окном еще непрогляднее. Тишь села на подоконник, стараясь рассмотреть нового знакомого. Горгулья был старым и очень грубо вытесанным. Неизвестный автор изобразил его демоном с широко выдвинутой вперед нижней челюстью, маленькими пустыми глазками и массивным, грубо обработанным носом. Строение его тела было почти человеческим, если бы не гипертрофированные мускулы, козлиные копытца, а так же два массивных крыла, сложенные за спиной в причудливый треугольник. Время и птицы сделали свое дело. Мелкие черты, если таковые были изначально, стерлись или были спрятаны под толстым слоем грязи, пыли и помета.
- Прости, - аккуратно начала девочка, - но у тебя к уху прилипло голубиное перо.
- ДА, Я ЗНАЮ. ЭТО ОСТАЛОСЬ ОТ МОЕГО СЕГОДНЯШНЕГО ЗАВТРАКА.
Длинный как хлыст кожистый язык высунулся из пасти и утащил перо в темный провал рта.
- Ты ешь голубей?!
- БОЖЕ УПАСИ, КОНЕЧНО ЖЕ НЕТ, - мягко произнёсла сидящая на парапете фигура. - Я ЕМ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИХ ПЕРЬЯ. ВСЕ ДЕЛО В ТОМ, ЧТО РАЗМЕР МОЕГО ЖЕЛУДКА ВМЕЩАЕТ В СЕБЯ ЛИШЬ ОГРЫЗОК ЯБЛОКА И ДВЕ ВИНОГРАДНЫЕ КОСТОЧКИ.
Тишь облегченно вздохнула. Ей не нравилась мысль, что рядом могло сидеть существо, питающееся таким варварским способом.
- И какие из них самые вкусные? - вдруг поинтересовалась она.
- МАХОВЫЕ, - горгулья невольно облизнулся. - С САМЫХ КОНЧИКОВ КРЫЛЬЕВ. А ТЫ ЧЕГО ЕЩЕ НЕ СПИШЬ? ЧАСЫ НА РАТУШЕ УЖЕ СДЕЛАЛИ ПОЛНЫЙ КРУГ ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ.
Девочка опустила глаза и сжала губы.
- Я боюсь, - нехотя произнесла она.
- ЧЕГО?
- Не знаю. Сразу как пытаюсь уснуть, слышатся какие-то вздохи, скрипы, дыхание. Страшно.
- ПОНИМАЮ. НО ТЫ АБСОЛЮТНО ЗРЯ БОИШЬСЯ. ОНИ НЕ ПРИЧИНЯТ ТЕБЕ ВРЕДА.
- Кто?
- КОШМАРЫ. ЭТО ОНИ ТОЛЬКО В СВОЕМ РЕМЕСЛЕ СТРАШНЫЕ, А НА САМОМ ДЕЛЕ АБСОЛЮТНО МИЛЫЕ СОЗДАНИЯ. ВЗЯТЬ ХОТЯ БЫ МОХНАТОГО ИЛО.
- А это кто?
- ОН ЖИВЕТ В КАНАЛИЗАЦИИ У ДОМА НАПРОТИВ. ПО ПРОФЕССИИ – ШЕСТИЛАПЫЙ ХЛЮПОТЕЛЬ.
- А что он делает?
- ОН ХЛЮПАЕТ.
- А это разве страшно?
- НУ, - горгулья задумался. - ЕСЛИ ЧЕСТНО, Я НЕ ЗНАЮ. НЕ ПОНИМАЮ ЧТО СТРАШНОГО В ТОМ, ЧТО КТО-ТО ХЛЮПАЕТ ЗА ТВОЕЙ СПИНОЙ, ПУСТЬ И СРАЗУ ШЕСТЬЮ НОГАМИ. НО НЕКОТОРЫЕ УБЕГАЮТ ОТ НЕГО В ПАНИКЕ.
Тишь улыбнулась.
- А много их? Кошмаров?
- ОЧЕНЬ. ЛЮДИ СКЛОННЫ ОЧЕНЬ МНОГО ЧЕГО БОЯТЬСЯ. ЕСТЬ КОШМАР ПОТЕРЯВШИХСЯ ОЧКОВ, ЕСТЬ КОШМАР КАПАЮЩЕЙ ВОДЫ, ЕСТЬ ДАЖЕ ТОТ, КТО ОТВЕЧАЕТ ЗА ВЕЩИ В ПРАЧЕЧНОЙ.
- А он-то что делает?
- МЕНЯЕТ МЕСТАМИ БИРКИ НА УЖЕ ПОСТИРАННОЙ ОДЕЖДЕ.
- А мистер Орешти? Он тоже кошмар?
- СТАРЫЙ ПОЧТАЛЬОН? С ЧЕГО БЫ ЭТО?
- Есть в нем что-то загадочное и жуткое, - призналась Тишь.
- АХ ЭТО. НЕТ, ОН НЕ КОШМАР. ОН САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. А ВОТ ЕГО КОНЬ – ДЕМОН, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В ЧУЖОЕ ТЕЛО. НО НЕ БОЙСЯ. БЛИЖАЙШИЕ ПАРУ СОТЕН ВЕКОВ ЕМУ НЕ СВЕТИТ АМНИСТИЯ.
Девочка поежилась. Ей было жутко от мысли, что рядом с ней каждый день легким шагом прогуливается демон.
- ТАК ЧТО НЕ БОЙСЯ И ЛОЖИСЬ СПАТЬ. СЕГОДНЯ В ТВОЕ ОКНО НИКТО НЕ ВОЙДЕТ.
- Правда?
- ОБЕЩАЮ.
Тишь слезла с подоконника и, подойдя к кровати, забралась под одеяло.
- А ты вообще спишь?
- ТОЛЬКО ДНЕМ.
- То есть я смогу поговорить с тобой только ночью?
- ПОСЛЕ ЧАСА, КОГДА ЗАХОДИТ СОЛНЦЕ.
- Спасибо тебе.
Горгулья улыбнулся. Она была первым человеком за очень долгое время, кто сказал ему спасибо.
- НЕ ЗА ЧТО. СПИ ДАВАЙ.
Девочка свернулась под одеялом и закрыла глаза. Из приоткрытого окна все так же был слышен шум засыпающего города. Но сейчас он уже не превращался в звуки пугающие ее. Никто не стоял у ее кровати беззвучной тенью, и никто не дергал ее за пряди волос, лежащие на подушке. Лишь иногда до нее доносился звук удара кожистым языком, как хлыстом, по кому-то, кто прятался в темноте. Но сегодня это был самый надежный и спокойный звук. И это была обычная, спокойная ночь. Та самая ночь, в которую дети спят и видят хорошие, красивые сны.