- «Этот город боится меня. Я видел его истинное лицо. Улицы – продолжение сточных канав, а канавы заполнены кровью…» - монолог Роршарха в моих наушниках полностью отражал моё душевное состояние во время прогулки. Я видел несовершенство мира, я видел тупость окружающих, я видел всю суть бытия.
Психологи и другие необразованные люди списали бы это на пубертат. Нет друзей, огромное самомнение, несогласие с правилами мира. Вот только переходный возраст кончился более декады назад, а изменений в своём отношении ко всему я не наблюдал.
Все вокруг идиоты. Они не развиваются. Механически встают утром, механически «живут» днём и механически умирают вечером. Они даже не видят, что застряли на детской карусели, от которой их уже тошнит. Вестибулярный аппарат стонет, но билетер только смеется, наблюдая за страданиями. Иногда кто-то приходит в сознание и начинает истошно вопить. Он пытается спуститься со своего сурка, но скорость аттракциона пугает. Остаётся только смириться и вновь уснуть до следующей весны.
А я живу не так. Я бы не назвал это вообще жизнью. Постоянное чтение научных статей, просмотр документальных фильмов, изучение социологии. Я пытаюсь понять этот мир. Моя цель - избавить вселенную от тупых людей. Любым способом. Иногда я теряюсь в информации, впадаю в транс и переношусь во времени. В такие моменты информация не усваивается, память просто отключается. Я нахожу себя на кухне с полуистлевшей сигаретой над кучкой из восьми-девяти хабариков и разбитой посудой. Скорее всего я пытался её помыть, судя по крошкам и ошметкам мыла. Сначала это пугало, но затем я стал воспринимать это как данное.
И вновь прокручивая мысли по поводу этих происшествий, я почти обошёл весь район. Прогулка близилась к концу. Но в этот раз всё пошло не плану. Я закурил, поворачивая за угол, и в меня врезалась девчонка, которая несла в руках огромную кучу потрепанных книг. Конечно же, как в любом ванильном фильме, вся макулатура оказалась на асфальте.
Я недовольно вздохнул и пристально поглядел на девушку. Она была моего возраста. Не сказал бы, что красивая, но точно не уродина. Очки, футболка, джинсы, кеды. Одежда, кстати, очень неплохо смотрелась на её теле – подчеркивала нужные места, а ненужные скрывала так, что я их и не нашёл.
Она извинилась и улыбнулась так, что моё недовольство сменилось благосклонностью. Это правда похоже на одну из романтических кинолент, которые постоянно смотрела моя тщедушная мама.
- Ничего, давай помогу.
Я наклонился к книгам и… И подумал, что она обнесла квартиру родителей. Все изданиями были один в один моими. Вот подростковый роман «Двое на распутье», вот моё любимое фэнтези от Г.Ровла «Пророчество Спенсера», вот более серьезное чтиво «Алхимический подход к починке санузла» про шаманизм в социальных связях. Я всё это читал в детстве. Но это точно не мои книги, вряд ли девчонка прошла бы с ними половину города. И тем более вряд ли, что она стала бы воровать старые книжонки.
- Ты всё это читала? - задал я вопрос.
Она даже не подняла взгляд. Утвердительно хмыкнула и продолжила собирать книжки, поправив упавшие на лицо волосы.
Мне нравилась резкость её движений. Она явно была смущена произошедшим и старалась собрать всё как можно быстрее, чтобы побыстрее убраться куда-подальше. Это придавало некую театральность, будто очень плохой актёр старается изобразить серьёзность во время комедийной сцены.
Я глазел на неё до момента, когда оказалось, что мы уже собрали всё с земли. Почему-то упорно не хотелось протягивать ей книжки, оказавшиеся ближе ко мне. Она вопросительно посмотрела в мои глаза, а потом улыбнулась и кивнула в на ближайшую скамейку. Я молча проследовал по обозначенному маршруту.
Мы разговаривали бесконечно долго. В лучших традициях любовных произведений договаривали фразы друг за другом. Точнее она договаривала за мной. Лия, как представилась моя новая знакомая, будто знала все фразы наперед. Словно наш список прочитанного абсолютно идентичен. Но в отличии от меня она была более радикальной и более осведомленной. Если я осилил половину книги – она наизусть знала её продолжение, если я посмотрел пару серий – она читала исходники сценария. И при этом напористо продвигала свои идеи.
Хочется сказать, что возникла любовь с первого диалога. Но это слишком банальное и неправильное понятие. Я влюбился не в девушку, а в её разум. Она полностью завладела мной. Мы курили, спорили, смеялись. А потом наступил вечер.
Я не собирался уходить, мне слишком нравилась беседа. Но мои сигареты, распределённые на четыре наших легких, кончились, а брать из её полупустой пачки я отказался. Пришлось оставить её с книгами на скамейке и сделать небольшой круг по кварталу, дабы продолжить душевный разговор уже с запахом дешевого табака.
Когда я вернулся с пачками «Винстона» ни Лии, ни книжек на месте уже не было. Вместо них на скамейке лежала маленькая брошюра «В мире неправильных». По сути – это было общество единомышленников, которые «слезли с карусели». Забавно, что написано было точь-в-точь моими словами. Снизу значилось время и завтрашняя дата. Адреса не было.
Я вернулся домой в благостном настроении с полным пониманием происходящего. Конечно, никто бы не оставил без присмотра бумагу, где значится место сбора радикально мыслящих людей. Завтра я приду на место встречи с Летицией и она уже отведет меня туда. А ещё надо бы вспомнить, где я раньше видел это имя. Вряд ли оно было настоящим, скорее всего это псевдоним для «вербовки» и сокрытия личности в повседневном мире.
Попытка почитать перед сном трактаты «для продвинутых», чтобы впечатлить девушку, окончилась новым приступом. Я закурил и очнулся уже в ванной с мыльными руками. Время на часах указывало на то, что в этот раз я был в моральной отлучке всю ночь. Так как в такие моменты мой организм не отдыхает, мне пришлось завалиться в постель и всецело отдаться Морфею.
Встал. Умылся. Собрался. И побежал на встречу, до которой оставалось не так много времени. Не успел я толком раскурить сигарету, усевшись на облюбованную нами скамейку, как подошла она. Лия мило улыбнулась, попросила сигарету, а затем, продолжая молчать, потащила меня за собой.
Путь был недолгий, в какой-то момент мы свернули в закрытый двор и моя спутница постучала в дверь, которая вела на нулевой этаж. После небольшой паузы нас впустили. Куча народа смотрела на нас. Даже не так, смотрела на меня. Летицию будто не замечали, а в мою сторону бросали взгляды восхищения.
За нами увязалась ещё небольшая группа людей. Все они чувствовали себя довольно неловко, скорее всего были такими же новичками в закрытом клубе. Наша процессия подошла к небольшому подиуму, сооруженному из старых ящиков и поддонов.
Моя знакомая взошла на него и махнула мне рукой, чтобы я встал сзади неё. В этот момент я почувствовал себя правой рукой монарха, который должен помочь ему, если случится что-то неожиданное. Вот только я не знал, чем смогу поддержать главу (по крайней мере всё указывало на высочайшее положение Летиции) этой группы людей. Благо, всё прошло блистательно. Разношерстная толпа, где виднелись и офисные рабочие, и строители, и даже спортсмены (коих ранее я считал самыми тупоголовыми), только вернувшиеся с работы, взорвалась овациями. Когда мы уходили с импровизированной сцены все снова уважительно и с обожанием глядели на меня. Что же Лия им такого рассказала?
А затем у меня появилась работа. Работа на идеологических повстанцев. Вместе с Лией мы собирались у меня дома, изучали новые трактаты. Один раз даже подменили плёнку на съезде любителей старых фильмов. Пока склеивали новое видео из обрывков старых картин, я даже получил сигаретный ожог из-за невнимательности. Каждый день мы допоздна продумывали тактику изменения мира, каждый день она становилась всё радикальнее.
Обычно наши посиделки заканчивались тем, что моя голова шла кругом из-за информации, и я уходил в душ. А вернувшись видел лишь пустую пачку сигарет своей подруги и открытую дверь.
Один раз я даже позвал Лию на свидание. Мы пошли в кофейню, где одновременно произнесли: «Капучино». Затем мы переглянулись и прыснули со смеха. Бариста странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Усевшись за столик мы стали болтать ни о чём, что было нам несвойственно. Выяснилось, что она неплохо рисует. Я всегда мечтал о таком навыке – даже пособия листал, но всё тщетно. А она за пару минут легко нарисовала мой портрет на салфетке. Пока Летиция это делала я смог пару раз убрать её огненно-рыжие волосы с лица, чтобы они не мешались.
А потом бариста принёс кофе. Один.
- А второй?
- Извините, вы просили два? Сейчас будет.
Я пододвинул Лие стакан, и мы продолжили беседу. Затем уже на выходе я забрал свой, намереваясь выпить его по дороге.
- А можно побыстрее?
- Да, простите. Я отвлекся. Вообще отвлекся. Опять голова закружилась. Повстанцы, да, повстанцы. Про них, сейчас расскажу.
Наша идеология крепла. Мы становились всё более опасны для общества. После пары выходок наших штатных техников за нами начали следить. Помните, свет отрубали на пару часов – это мы. Нечего смотреть свои идиотские телешоу.
В итоге мы решились на отчаянный шаг - устроить взрывы по всему городу. Лия уже давно делала бомбы из подручных средств: бытовая химия, мыло, несколько разрешенных химикатов. И мы решили, что во имя идеи будет справедливо пожертвовать собой.
Да, сейчас я понимаю, что это глупо. Но когда мы узнали о том, что бомбы всё-таки взрываются… Мы просто все вместе поехали крышей. Нашей общей идейной крышей.
План был прост. Мы разделялись на пары, нацепляли на себя пояса «верности» (верности нашему правому делу) и шли на точки. Тогда все удивлялись с кем пойду я, ведь нас было нечетное количество. Почему-то они не брали в расчёт Летицию, которая выбрала меня (а кого же ещё?) в свои напарники.
Нашей точкой был развлекательный центр. Американские горки, игровые автоматы… А в центре была ненавистная мне карусель. Это место – квинтэссенция моей злобы на идиотизм. А потом… Потом случился приступ. Я начал падать, Лия подскочила ко мне, понимая, что происходит. В её глазах была ужас от того, что я могу всё сорвать.
Она выдернула у меня пояс и нажала на кнопку. Я думал, что взрыв произошёл, но очнулся уже здесь…
- То есть вы берете на себя ответственность за произошедшие двадцать взрывов?
- Да, я беру. Вместе с Лией. Кстати, я потом узнал откуда она взяла псевдоним! Это тоже из Г.Ровла, которого я упоминал. Роман назывался «Я и моя болезнь».
- Простите, но в центре вы были один. Вас повязали, когда во время приступа у вас вывалилась бомба. У вас дома нашли мыло и другие материалы, из которого вы всё это слепили.
- Но ведь Лия…
По мотивам известного произведения и с отсылками на него же.