— Вы однажды сказали, что за границей русский балет покупают исключительно за классические названия, потому что мы сильны именно классическим балетом и все остальное, несмотря на то, что мы можем хорошо танцевать… мы не ассоциируемся у публики с этим. А в силу чего, в силу того, что мы не правильно формируем сами свою программу гастрольную или что?
— Нет. Дело в том, что как может идти классический балет в России, не может идти, во-первых, нигде. Потому что нет в мире больше трупп, которые насчитывали больше 220 человек. Это Большой и Мариинский театры только могут себе позволить, потому что российское государство переняло те законы, которые были в советском государстве, которые переняли законы Императорского театра. Это очень дорогостоящее предприятие и, несмотря на то, что балет зарабатывает очень хорошо, но все равно без дотаций, спонсоров и государства балет не в состоянии существовать. Единственная труппа, которая более менее схожа с Большим театром это Парижская опера, которая является национальной оперой, на которую выделяется огромное количество денег. Но их труппа насчитывает всего лишь 150 человек.
Понимаете, тут немножко другие законы, все-таки 220 и 150 – это большая разница. Балет зародился в Парижской опере во Франции, и в России он как бы расцвел. Потому что только русский Императорский двор в состоянии был покупать всех дорогих артистов, самых лучших балетмейстеров; это было их развлечение, потому в России всегда было все самое лучшее.
А потом советское государство, комиссары, они поняли в 25-м году, они приняли закон, выделили колоссальные деньги на содержание хореографических училищ и на содержание главных театров в России. А потом помимо этого они насадили эту культуру по всем крупным городам СССР. Что потом после развала СССР мы усиленно ломали, портили и т.д. Вот сейчас мы многие проблемы пожинаем, те, которые образовались за эти десятилетия лет, но традиция настолько сильна…,
Мы очень часто в шутку повторяем, что балет в России существует гораздо дольше, чем США, как государство. Потому как бы традиции русского балета они гораздо сильнее, чем традиции американской нации.
— Ну да, пожалуй, есть еще сомнения, существует ли нация как нация.
— Ну это уже не наше с Вами дело.
— А Вы считаете, по-прежнему можем балет нести… вот балет русский самый лучший балет в мире.
— Мы можем это нести, если только правильно преподносить, правильно готовиться, правильно сочетать. Но в последнее время, почему то в России, это исторически сложившийся факт, очень многие историки об этом пишут, что мы любим смотреть на Запад и считаем, что там все красивее, длиннее, лучше и т.д. Мы любим все погубить, вот все хорошее, что у нас есть – погубили.
Даже мы не увидим никогда ни хорошего художника, ни хорошего драматурга здесь у себя рядом, ему надо умереть сначала. А любую сошку, или какую нибудь мартышку, которая уехала на Запад и где-то там в провинции прокукарекала, мы будем говорить: вот он спаситель. Это настолько неправильно.
Вы знаете, я наверное очень сильный русофил, потому как я всегда предпочитаю все наше. Нигде не существует дворца красивее русского.
— Нет, у нас всегда проблема, что у нас дворцы, памятники у нас лучшие самые, а вот люди, такая общая масса, живет хуже чем…
— Понимаете, каждый выбирает то, как он хочет. Вы знаете, я все время слышу вот эти стенания про людей. Для меня очень важно: Булгаков гений, он правильно в Собачьем сердце написал, что если я, Дарья Петровна и Зина будем мочиться мимо унитаза, то у нас в туалете будет разруха. Что такое разруха, это же не старуха с клюкой, правильно.
— Хорошо. А давайте пофантазируем: не хочу настраивать на плохое, но если бы Вы, Николай Цискаридзе, не были бы звездой, и не сопутствовала бы Вам так в жизни удача, если бы было все по другому и Вам предложили бы сцену, деньги, потенциальную славу в другой стране. Уехали бы?
— Ну мне предлагали много раз. Но я все время взвешивал.
— Ну, у Вас был другой выбор.
— Нет, я же говорю про тогда, когда я был молоденьким. Вы понимаете, меня остановил один факт, очень серьезный. Так как я с детства, так сложились обстоятельства, я звездой работаю с 10 лет, не то, что я себя чувствую, я работаю звездой с 10 лет. И будучи еще учеником московского хореографического училища, мне повезло, я сразу попадал в общество президентов вот все кто приезжал в СССР, перед всеми я танцевал. И когда мы приезжали куда-то на гастроли, всегда это были приемы с высшим обществом, какие-то иммигрантские и т.д. И мне был виден спектр того, когда ты гость, и того когда ты иммигрант. И мне состояния иммигранта не хотелось, потому что мое сознание здесь сформировалось. Потом Вы знаете, несмотря на то, что я легко учу языки, у меня сознание русского человека, поведение русского человека. Я не понимаю, как можно прийти в гости с собственным тортом, потом его сложить и унести. Несмотря, что я чистокровный грузин, сознание у меня абсолютно русского, московского обывателя.
— А чем отличается состояние ментальности грузинской от…
— Конечно, она очень сильно отличается. Во-первых, грузины, как восточный народ это иерархический народ, там очень сильно важны сословные, династические понятия. Потом в Грузии совсем другая жизнь была тогда.
— А как Вы думаете, просто многие люди говорят, что если есть талант, то должен еще быть обязательно фактор везения. Ведь масса талантливых людей не достигли этого.
— Что касается балета. Вы понимаете, тут три составляющие: в балете самое важное это способности, сначала, а потом уже на эти способности колоссальная работоспособность и упорство характера, дикое. Потому что карьера и судьба это характер.
— Вы карьерист?
— Конечно. Иначе я не стал бы первым танцовщиком этой страны.
— Что Вы легче переносите: восхищение или критику?
— Легче? Ну конечно восхищение, какой дурак будет восхищение переносить трудно. Критику; ну Вы понимаете, когда тебя критикуют люди, которые тебе дороги, это одно, а когда тебя критикует какая-нибудь Моська на улице или те люди, которые называются критиками, ну смешно.
— А Вас когда-нибудь критиковала мама?
— Мама? Вы знаете, моя мама была очень странным в этом плане человеком, она ничего не понимала в балете, она очень радовалась, если у меня что-то получалось, если ей меня кто-то хвалил.
— Скажите, Вы говорили, когда мы коснулись темы традиций балета, Императорский балет, когда самое лучшее, самых лучших артистов могли себе позволить коронованные особы в России. А Вы бы хотели, чтобы хотя бы в каком-то виде та модель снова появилась в России, если она еще не существует. Я имею в виду близость к высоким лицам, фаворитизм.
— Понимаете, фаворитизм, он по сей день существует в разной форме; ну как хотите, это можно называть императорской семьей, бизнесменами, спонсорами и как угодно. Оно все равно существует и все про это знают. Но когда это идет во благо, это классно. Но когда это происходит только для того, чтобы положить деньги в карман, это неприятно.