Пандемия коронавируса, охватившая мир, в очередной раз напомнила нам, насколько человечество бессильно перед распространением ранее невиданных болезней. Тем ценнее опыт борьбы с подобными глобальными эпидемиями, переданный нам предками. Кажется, самое время вспомнить, что в конце 1950-х годов СССР рисковал получить на своей территории не менее масштабную беду, предотвратить которую удалось не иначе как чудом.
Основными причинами проникновения в Советский Союз чёрной оспы, считавшейся побеждённой, стали человеческая беспечность и халатное отношение к своим должностным обязанностям. Тем не менее это было компенсировано последующими жесточайшими мерами, и эпидемию удалось заглушить в зародыше.
Заслуженный деятель искусств РСФСР и лауреат двух Сталинских премий, художник-плакатист Алексей Алексеевич Кокорекин родился в Сарыкамыше — тогда это была Карская область Российской империи, а сегодня — один из рядовых городов Турции. Именно происхождение повлияло на то, что Кокорекин был без ума от восточной культуры. И в тот злополучный 1959 год он собирался посетить Индию, где планировалось участие в церемонии сожжения одного из брахманов.
Поездка изначально была роковой. Дело в том, что хоть в СССР и была провозглашена победа над всеми массовыми болезнями, но от заражения за границей никто не был застрахован, поэтому перед выездом в потенциально опасные государства — а Индия занимала в данном списке лидирующие позиции — все советские граждане проходили обязательную вакцинацию. Но Кокорекин посчитал, что данная процедура негативно скажется на его потенции и, как следствие, интимных отношениях с женой и любовницей, поэтому ему удалось подделать справку о вакцинации. Но никто ещё не знал, что сжигаемый брахман скончался именно из-за чёрной оспы, и теперь зараза пребывала на его одежде и трупе — таким образом, сжигаемое тело становилось своеобразным чернобыльским реактором, отрава от которого расходилась по всей округе. Невакцинированный Кокорекин не просто присутствовал на церемонии сожжения — он зарисовал её с натуры, а также держал руки над погребальным костром и касался одежды брахмана. Более того, ему удалось приобрести ковёр покойного, на котором тот, по слухам, и скончался. Этого оказалось более чем достаточно — нулевой пациент был готов.
Художник очень спешил домой — ему удалось не только увидеть в Индии больше, чем было запланировано, но и основательно закупиться всякими экзотическими подарками. Так что ещё одним роковым стечением обстоятельств можно считать то, что Кокорекин вернулся в СССР на день раньше задуманного срока, чтобы жена ничего не заподозрила, — это было спустя 13 дней пребывания в Индии. До окончания инкубационного периода чёрной оспы оставались ещё сутки, и поэтому на границе никто ничего не заподозрил. Конечно, художник кашлял, но разве это необычно для московских декабрьских морозов?
Следующую ночь Кокорекин провёл с любовницей, после чего поехал к ожидавшей его жене. Обе дамы были буквально завалены заражёнными подарками, которые, естественно, долго не залеживались на одном месте, а пошли по рукам в комиссионных магазинах.
Между тем художнику становилось всё хуже. Помимо усиливавшегося кашля, у него поднялась температура. Обращение в поликлинику дало ожидаемый результат — диагноз — «грипп» и рекомендацию лечиться дома. Однако спустя пару дней состояние стало критическим, и тогда Кокорекин был госпитализирован в инфекционное отделение Боткинской больницы. Однако тогда в ней работало поколение врачей, не сталкивавшихся на практике с болезнями наподобие оспы, поэтому художника продолжали лечить от гриппа. Возникшую же сыпь списали на аллергическую реакцию.
29 декабря Кокорекин скончался. Поскольку это был заслуженный деятель искусств, то требовалось квалифицированное медицинское заключение о причинах смерти. Заняться им пришлось академику Михаилу Морозову, которому хватило лишь одного взгляда на покрывшуюся чёрной коркой кожу художника, чтобы сказать однозначно — variola vera. Чёрная оспа.
Масштабная изоляция
Произнесённые академиком слова произвели эффект грома среди ясного неба. Масштаб происходящего осознавался постепенно. Заражённый Кокорекин не просто несколько дней свободно разгуливал по советской столице, но и привёз с собой кучу индийских гостинцев, которые сейчас могли находиться где угодно.
КГБ действовал крайне жёстко. Вся Боткинская больница была закрыта на строжайший карантин, находившимся там людям, врачам и случайным посетителям категорически запретили покидать пределы изолированной зоны. Все контакты вернувшегося в Москву художника, которые исчислялись тысячами, тщательно отрабатывались и отправлялись на принудительный карантин. Так, одним из контактировавших с Кокорекиным был преподаватель вуза — его, а также всех работавших с ним студентов изолировали. С огромным трудом на прилавках Шаболовского и Ленинского комиссионных магазинов удалось обнаружить и уничтожить опасные индийские гостинцы, а всех посетителей — также изолировать. Доходило до того, что в небе над Европой разворачивались советские пассажирские самолёты, на которых летели те, с кем незадолго до смерти общался художник. Также в карантин попали таможенники, прошляпившие заражённого в Индии Кокорекина, подвозивший его таксист, врач поликлиники, куда художник обратился по вопросу «гриппа», а также все их близкое окружение.
Новогодняя Москва словно вернулась в осадный 1941 год. Въезды и выезды из города были полностью блокированы. Не ходили поезда, не летали самолёты, не ездили автомобили — кроме санитарных карет, посещавших места жительства тех, кто мог хотя бы взглядом пересечься с больным Кокорекиным. Все инфекционные больницы Москвы перепрофилировались под карантинные боксы, куда свозились изолированные — их количество очень скоро перевалило за десятки тысяч человек. Город снабжался всем необходимым — для удовлетворения карантинных нужд были распечатаны запасы Госрезерва.
Со стороны подобные меры могут показаться чрезмерными, но вот лишь несколько фактов, говорящих об обратном: спустя сутки после смерти Кокорекина чёрная оспа была выявлена не только у непосредственно контактировавших с ним врачей и сотрудницы регистратуры, но даже у подростка, лежавшего в больнице этажом ниже, — зараза передалась ему через вентиляционное отверстие. И даже у больничного истопника, которому было достаточно просто пройти мимо палаты художника. Учитывая, насколько заразной была данная болезнь, нетрудно представить, каких масштабов могла достигнуть эпидемия, не предприми городские власти столь радикальные меры по консервации Москвы.
Счастливый итог
Вторым этапом борьбы с чёрной оспой, помимо строгой изоляции контактов Кокорекина, стала массовая вакцинация всех проживавших в Москве. В течение трёх суток с момента выявления нулевого пациента в столицу из всех санитарно-эпидемиологических станций Советского Союза доставили более 10 миллионов доз противооспенной вакцины — в Москве в то время проживало чуть более 7 миллионов человек, включая как москвичей, так и гостей города. Каждую неделю врачи, фельдшеры и студенты медицинских вузов, Объединённые в 10 тысяч прививочных бригад, вакцинировали до полутора миллионов человек.
Спустя 44 дня с момента произнесения академиком Морозовым фразы «variola vera» чёрная оспа отступила и сдалась. Итоги полуторамесячной «эпидемии» поражают: официально было подтверждено заражение 19 человек непосредственно от контакта с Кокорекиным — художник, 7 членов семьи и 11 человек в Боткинской больнице. Эти 19 человек передали заразу ещё 23 москвичам, которые, в свою очередь, успели заразить ещё трёх. Всего от чёрной оспы скончалось три человека.
Менее 50 инфицированных человек на семимиллионный город, являющийся центральным транспортным узлом Советского государства — пожалуй, никаких других цифр приводить не нужно.
Думается, что тщательное изучение опыта борьбы с чёрной оспой на рубеже 1959-1960 годов поможет справиться с нынешней пандемией коронавируса, а также позволит усовершенствовать меры превентивной защиты города в будущем.