«Его вклад в науку сомнителен. Он был более воинственным мыслителем, чем прото-ученым.
На самом деле научные гипотезы Бруно были в лучшем случае отрывочны, основаны больше на интуиции, чем на точной математике, и он интересовался древней магией так же, как наблюдательной астрономией (факт, незаметно перенесенный из его крошечной биографии). Чтение о Бруно подчеркивает его место в истории ренессансной оккультной мысли как части традиции, простирающейся от Рамона Лулля (чье искусство памяти основано на Бруно) до розенкрейцеров и за его пределами, и ее влияние способствовало преобладанию его мнения о нем как о маге.
Более поздние исследования сместили баланс назад к роли Бруно в развитии научной мысли, хотя Брайан Кокс, который также рассказывает о «кинематографической смерти» Бруно в первой главе своего бестселлера «Человеческая вселенная» (2014), вынужден признать, что «его вклад в науку сомнителен. Он был более воинственным мыслителем, чем прото-ученым.
Поэтому отделить исторического Бруно от последующих присвоений его жизни и работ сложно, хотя, возможно, не так сложно, как попытаться ответить на вопрос, во что он действительно верил. Он был плодовитым писателем, создававшим комические пьесы и философские диалоги на народном итальянском, а также эпические стихи и математические трактаты на латыни».
«Огромное разнообразие работ Джордано Бруно показывает, как трудно ему было передать свои идеи о Вселенной», - пишет англоязычный биограф.
Если разрозненные сочинения Бруно не совсем сливаются в единое целое, мы все же можем увидеть в них семена идей, которые были основаны более поздними мыслителями. Но философия его была по сути объединяющим, терпимым мировоззрением, и Бруно вынашивал для него великое видение: он полагал, что его теории единства Бога и Вселенной, которые вышли за пределы произвольного разделения католика и протестанта, могут быть ключом к решение религиозных конфликтов, которые в настоящее время разрывают Европу на части - если бы он мог найти временного правителя, желающего понять и отстаивать свои взгляды.
Даже из своей последней тюремной камеры Бруно все еще отчаянно пытался передать свои труды Папе Римскому.
В разное время, благодаря книжным посвящениям и щедрым восхвалениям в своих произведениях, Бруно пытался льстить Генриху III Франции, Елизавете I Англии и императору Священной Римской империи Рудольфу II, чтобы взять на себя эту роль, но, хотя он получил ограниченное покровительство, никто из них не дожил до его ожиданий. В конце концов, с характерной верой в себя, кажется, он намеревался поднять свои идеи на самый верх.
Когда Бруно впервые вернулся в Италию в 1591 году, вопреки всем советам своих друзей, он связался с доминиканцем, знакомым с ним в Венеции, и сказал монарху, что готовит книгу для нового папы Климента VIII. Для изгнанного изгнанника, уже представляющего интерес для инквизиции, убежденный в том, что он может убедить верховного главу католической церкви пересмотреть всю свою теологию, может показаться презумпцией грани сумасшествия, но Бруно, похоже, обладает потрясающей уверенностью в своих собственных идеях, что окружающие часто воспринимали его как высокомерного.
«Такие люди, как Джордано Бруно, защищены от чувства опасности своим чувством миссии, или их манией величия, или состоянием эйфории, граничащей с безумием, в котором они постоянно живут».
Но у Бруно были основания надеяться, что он сможет заинтересовать Папу; Клемент считался более либеральным, чем его предшественники, и в том же году один из итальянских герметиков Франческо Патрици посвятил Папе книгу о герметической религиозной философии и был награжден кафедрой в Университете Рима.
Многие английские и американские читатели говорят, что они не осознавали, что он был настоящей исторической личностью, когда начали читать книги. Даже в Европе, где его имя более известно, мало кто из читателей популярной литературы знает много подробностей о его философии; они знают только то, что он бросил вызов авторитету Церкви и был убит за это.
Джордано Бруно был очень загадочной личностью. Многие факты его биографии до сих пор не раскрыты