Язык - минное поле. Никто не остался без греха, и лучший книжник когда-либо произнес солиацизм и многое другое. Поэтому автор этой колонки уже давно решил не насмехаться, не презирать и не презирать тех, кто совершает грамматические ошибки, тем более, что большинство из них связано с обстоятельствами, за которые нарушитель не несет ответственности, а является жертвой.
Однако есть такой тип ошибки, который не имеет прощения от Бога: ошибка, которая совершается насильственно, пытаясь исправить иллюзорную ошибку. Это явление, называемое ультракоррекцией или гиперкоррекцией, происходит, когда говорящий, зная о своем неправильном использовании языка, делает вид, что исцелился от болезни, и чрезмерно исправляет то, что было правильным по умолчанию.
В разговорной речи ультракорректный человек переступает через верх, переходит на другую крайность, чтобы не попасть в предполагаемый дефект, и, в конце концов, делает его еще хуже.
И я говорю, что ультракоррекция заслуживает меньшего снисхождения, потому что, в некотором смысле, те, кто практикует ее, являются фальшивками, которые пытаются скрыть свои недостатки и языковую неуверенность, принимая формулы, которые являются чуждыми им и пытаются сделать так, чтобы казалось, что их владение языком превосходит то, что они показывают своим отношением.
Репертуар ультракорректности огромен и варьируется от искусственного правописания до хвастливого синтаксиса и даже пораженного произношения (как у ренегатов бетасизма).
В качестве краткой антологии, давайте рассмотрим некоторые ворчливые отходы из ультракоррекционного каталога.
Письма придуманы. Самый распространенный пример - когда в нем говорится и пишется "предвидение" для "предвидения" (и доходит до того, что придумывается "предвидение" для "предвидения"). Но также и в восстановлении (восстановлении), искуплении (аннулировании), включении (незаконном), неразборчивом (неразборчивом), иррациональном (иррациональном), субреалистичном (сюрреалистическом) или ненормальном (ненормальном).
Особенностью вышесказанного является тенденция гиперкорректного дублирования "с", как в "отношениях", "коалиции", "инфляции" и т.д., путем отслеживания без такта терминов, правильно написанных с двойной "с" (действие, словарь, урок), почти всегда эволюционировавших от латыни с "ct".
Он также маскируется под причастия, которые являются существительными, зная, что опущение буквы "d" в них является распространённым дефектом речи (comio, bebío, sentao), он неожиданно добавляет её к каждому окончательному перерыву: bajido (низкий), rocido (роса), paredo (парео), bacalado (треска) (этот последний пример в конце концов превратился в прилагательное "bacaladero" для рыбы и её промышленности).
Произносите и пишите с "х"ассоциацию "esc": exclavo (раб), exclusa (шлюз), excéptico (скептик), expléndido (великолепно), expontáneo (спонтанно), excusado (туалет).
Здесь я должен уточнить, что "escusado", как эвфемистический синоним туалета, происходит от устаревшего значения слова со значением "reserved" или "set apart", без этимологической связи с оправданием или предлогом. Но легкой ассоциацией "оправдания" для посещения туалета стала, наконец, стабильная мутация этой формы, которой пользуется, например, Гарсия Маркес: "с пояснительной листовкой, которую она бросила в туалет после изучения его наизусть" (Сто лет одиночества), и которая является единственным вариантом, предложенным во внутреннем словаре Microsoft Word®, с тем, что можно считать еще одним триумфом ультракоррекции по сравнению с нормой.
Хотя его борьба с "Х" на этом не заканчивается, так как ему не нравится видеть в ней одиночество и он стремится сопровождать ее согласной, которая усиливает ее произношение: excento, excequias, excitamente, óxcido.
Еще один страх перед ультра-корректным - это пропуск рассеянного топора, поэтому, в случае мух, помещает его туда, где приставка (реальная или воображаемая) перед гласной кажется спрашивающей: буйная, увещевающая, выдохнутая, отменяющая, бездушная.
Он произносится как [miúnic] немецкий город Мюнхен (заканчивающийся на ч по-испански, Мюнхен по-немецки), или называется [méksico], [oaksaca] и [teksas] Мексика, Оахака и Техас (которые в этих случаях произносятся с /j/), а также [Guagnerian], [Gualkiria] Вагнеряна и Валькирии (с исходным /b/ звуком) и настаивает на том, чтобы перед "психологом", "псориазом", "псевдонимом" или "птеродактилем" взорвать громкую и очевидную "р".
Он неоднократно использует иностранные орфографии, которые уже полностью испанские: биде для биде, паркет для паркета, шале для шале, купе для купе, сканер для сканера; даже "заново изобретает" их, так как он даже не пишет их по языку оригинала: кассета для кассеты, бифтекс для стейка (говяжий стейк), спагетти (спагетти по-испански, спагетти по-итальянски), йогурт (йогурт по-испански), стандартный (стандартный, стандартный - с d- на английском).
Однако она не остается ультра-корректной по орфографии, но и по синтаксису старается избегать правой стороны, глупо переходя на левую. Как правило, это "декеистский" вариант, противоположный очереди.