Для сравнения, потенциальные улучшения, которые можно достичь с помощью допинга, являются относительно скромными. Например, в тяжелой атлетике Майк Исретел, профессор физики в Университете Темпл, подсчитал, что допинг увеличивает показатели в тяжелой атлетике примерно на 5-10 процентов. Сравните это с прогрессом в достижении мировых рекордов в жиме лежа на скамье под давлением: 361 фунт в 1898 году, 363 фунта в 1916 году, 500 фунтов в 1953 году, 600 фунтов в 1967 году, 667 фунтов в 1984 году и 730 фунтов в 2015 году. Допинга достаточно, чтобы победить в любом соревновании, но он не противостоит долгосрочной тенденции к улучшению спортивных результатов, которая отчасти обусловлена генетическими отклонениями. По мере того, как численность участников соревнований по тяжелой атлетике увеличивается, появляются все новые и новые отклонения от нормы, которые поднимают мировые рекорды.
Аналогичным образом, победа Лэнса Армстронга в "Тур де Франс" 1999 дала ему преимущество над финишировавшим на втором месте Алексом Зулле в 7 минут 37 секунд, или около 0,1 процента. Этот результат бледнеет в сравнении с резким ростом скоростей в "Тур де Франс", который наблюдался в течение последнего полувека: Эдди Меркс выиграл тур 1971 года, который был примерно на той же дистанции, что и тур 1999 года и показал результат на 5% лучше, чем у Зулле. Конечно, некоторые из этих улучшений связаны с тренировочными методами и лучшим оборудованием. Но многое из этого просто связано со способностью спорта находить конкурентов с все более исключительными природными способностями все дальше и дальше.
Мы просто царапаем поверхность того, что могут сделать генетические отклонения. Нормальное распределение, которое мы видим в спортивных возможностях, является сигнальным признаком многих небольших аддитивных эффектов, которые все независимы друг от друга. В конечном счете, эти аддитивные эффекты происходят от вариантов генов с небольшими положительными и отрицательными последствиями для таких черт, как рост, мускулистость и координация. В настоящее время считается, например, что большой рост обусловлен сочетанием необычайно большого количества положительных вариантов и, возможно, некоторых очень редких мутаций, которые сами по себе оказывают большое влияние.
Исследователь в области геномики Джордж Черч ведет список некоторых из этих единичных мутаций. В их число входит вариант LRP5, приводящий к сверхпрочным костям, вариант MSTN, производящий сверхэластичную мышцу, и вариант SCN9A, связанный с невосприимчивостью к боли.
Стоит упомянуть об одном из величайших научных прорывов последних десятилетий: разработке высокоэффективного инструмента генного редактирования под названием CRISPR, который был одобрен для клинических испытаний в медицинских целях. Если технологии, связанные с CRISPR, будут развиваться так, как и ожидалось, то моделируемые люди будут находиться максимум в нескольких десятках лет от нас. Редактирование легче всего сделать вскоре после зачатия, когда эмбрион состоит из небольшого количества клеток, но это возможно и у взрослых. Клинические испытания CRISPR начнутся в этом году. Исследователи будет редактировать существующие клетки у взрослых с помощью вирусных инъекции.
Поскольку сложные черты контролируются таким большим количеством вариантов, мы знаем, что есть огромный резерв неиспользованного потенциала. Ни у одного живого человека нет почти всех возможных положительных версий соответствующих генетических вариантов. Все предприятие соревновательной легкой атлетики было, по сути, алгоритмом поиска генетических отклонений, но оно работает менее века, и не было особенно эффективным. Его подход заключался в пассивном ожидании случайных рекомбинаций, чтобы получить эти варианты, и ожидать в надежде, что спортивные программы найдут лучших людей.
Сейчас мы вступаем в эпоху, когда люди будут не случайно конфигурировать ДНК, а с помощью человеческого интеллекта, инструментов своего собственного творения.
