В 3:03 богомол нашёл меня на крыше многоэтажки и по-братски стукнулся в лоб, оставив на нем размазанную кляксу. Я думаю, он не хотел так погибать - похоронив себя на человеческом теле и закремировав сальными железами.
Я бы тоже не хотел так погибнуть.
А богомолом быть хотелось бы.
3:05. Залез на парапет подышать свежим воздухом. Темно-синие краски неба размазались по лицу, запачкали глаза. Заснул.
4:12. Проснулся. Малыш-богомол отвалился сухой коркой и упал на нос.
Подумал, что сейчас ближе к небу, чем спящие подо мной. Скоро буду совсем близко.
Написал на руках письмо Бродскому. Не надо было мне выходить из комнаты, не надо.
4:13. Маленький мальчик лет 10 спрыгнул с крыши, мелькнув голыми пятками перед моим лбом. Он был лишён глагола и не издал ни звука, рассыпавшись ещё до приземления. Он - семя, упавшее в дурную почву, голый остаток человечности.
4:25. Совесть закрыла пасть, и я бросил бычок вслед за пацаном. Мне его никогда не было жаль, не жаль и сейчас.
4:30. За спиной раздался призывающий свист. Я обернулся. Ещё один пацан, ещё одни пятки, уже более большие и суховатые. В трещины забилась похоронная грязь. Сквозь воду воздуха он просочился вниз и полетел щучкой с многоэтажки. И его мне тоже не жаль.
4:30:35:37:60:85. Ненавижу цифры, ненавижу богомолов, ненавижу тягучий апельсиновый рассвет, стыжусь себя. Стыдно. Всю жизнь стыдно.
Курю. Сплю. Курю. Вокруг только и летают пацаны, прыгая, но не разбиваясь.
Все они - семена, упавшие в дурную почву, не дадут побега. Они, я, они, я, мы.
3:03, два года назад.
Богомол врезается в голову. Разбивает мысли. Прыгаю.
Они - семена, упавшие в дурную почву. Я - почва. Я - побег. Меня - нет.
1. Да?
У меня не было причин лишать мир человека. Причина от слова "причинить", а винить в этом некого.
У меня были поводы. Ведь повод от слова "водить", а цепочка событий желала приводить меня раз за разом именно в небесную канцелярию.
На самом деле в ту ночь погиб не один парень. С каждым метром погибало много мальчиков.
На первом метре погиб младенец, едва разлепивший свои цыплячьи глазки. Он истошно кричал, родившись, и до того ему в душу запал этот крик, что спустя пару десятков лет он решил снова попрактиковаться в деле рождения, - только в этот раз рождения на тот свет.
На втором метре погиб мальчик, сделавший свои первые неловкие шаги. К несчастью, шаги эти были в пропасть. Интересно, знай он это, стал бы он вообще ходить?
Не научись он ходить, не шагнул бы с крыши.
Я не шагнул бы с крыши.
Отправив в полет всех своих детей, будто птенцов, полетел и я.
Они рассыпались в воздухе, я рассыпался на асфальте.
2. Нет.
Говорят, когда стоишь на пороге смерти, к глазам липнут воспоминания, прокручиваются, будто на кинопленке. Не знаю, как у других, а к моим глазам прилипли только небесные краски: они заклеили мне веки. Видимо, чтобы я не видел, что натворил.
А потом я проснулся. Тот свет, этот свет, какая разница? Я пробовал прыгать с крыши после первого прыжка ещё сотню раз и ни единожды не попал в Рай к Богу, который бы погладил меня по голове и сказал: "Ну вот, сынок, ты дебил. Твое тело размазалось, как будто я с неба на землю плюнул тобой, а ты и доволен. Больше тело я тебе не дам. Вставай в угол".
Я бы и рад был в углу постоять у Бога дома. Где угодно, только не на этой крыше.
Богомол с прокруткой влетел мне в лоб.
-И долго ты тут будешь ошиваться?
-Не ошиваться, а ошибаться.
Бычок полетел в раскрытую пасть высоты.
3. Считалочка
Первый Я появился с первым криком. На кладбище Имени Меня он лежит первым, его цифра - 1995. Я помню этого пацана: маленький, сморщенный, преисполненный желанием родиться обратно, в ту темноту материнского лона, он заорал что есть сил, когда с его шеи быстрыми движениями человеческих рук сняли завитой канат.
Этот пацан мне нравился. Этот пацан ни за что бы не решился покинуть свою мать, оставив её с пустым животом и сердцем.
Второй я - мои первые ноги. Держась за потасканный диван, Второй Я появился на свет и сделал решительные шаги пухлыми стопами. Мама заплакала от счастья, я заплакал от неожиданности.
Третий Я - мои первые слова. Мама, Папа? Нет. Первые слова злости, когда я, маленький ублюдец, заставил своими стараниями плакать Мать.
Не люблю, ты плохая, уходи! Или купи шоколадку, или не люблю.
А мама устала, мама меня любила. И я её. Я врал.
Четвёртый Я - мои первые слезы. Я был рад осознанно заниматься слезопусканием, выжимать из себя все это дерьмо, чтобы душе стало легче. Легче становилось, лучше - нет.
Пятый Я - мои руки. Я жил не глазами, а руками: они помнят все. Тепло солнца, прохладу первой летней речной воды, уколы кактуса.
И не только кактуса.
Шестой Я - моя боль. Танцующая, соленая, вязкая, обволакивающая ноги. Она не дала мне уйти с крыши, заставила танцевать на парапете, заставила танцевать на краю смерти.
Танцуй! Танцуй! Танцуй!
Она впечатала меня в гранит цифрой 2017, остальные теснились в узком дефисе.
Но меня было семь, один смог выжить.
Снова рассвет, снова апельсиновые пятна, лижущие запятнанный парапет.
Город дремал, я - нет.
4. "Единственная женщина в сердце моём! Передаю тебе привет с той стороны и оставляю эту бумажку.
Если ты её нашла - отлично. Наследия не оставляю, наследства - тоже. Я гол как сокол, я бездарен, я пуст, ни один из Меня не смог стать Мной. Похорони нас всех под одной плитой и запечатай память на камне - чтобы никто не вздумал возродиться.
Просто помни: тело телом, а жить тоже хочется. Полетел искать седьмого себя на той стороне. Не хочу тебя видеть рядом как можно дольше.
Сестре привет, отцу не хворать, тебя люблю. И без всяких шоколадок. Поплачь в последний раз из-за меня и живи, будто ничего и не произошло. Оставь страдать мне.
Твой Шестой".
5. 3:00. Я вгляделся в покрывало неба.
Мальчишки летали вокруг, ныряя с крыши вниз, будто в бассейн.
И это я их убил?
К крыше шагали маленькие пухлые стопы, в пальчики залезали острые камешки.
-Второй?
-Нет, твой.
Синие краски замазали картинку, и я осознал: не второй, а первый. Первый сын, первый ребёнок, новая жизнь, светлые глаза.
Опережая отца, Первый нырнул в покрывало города, не издав и звука.
3:01. Стало страшно, стало стыдно, стало плохо, стало отчаянно.
Моя семья, мой ребёнок, моя жизнь - по ту сторону парапета, я - тут, я не вернусь, их больше не будет, виноват - я.
Слезы обожгли слезы, синие предрассветные пятна пролетели мимо, не оставив мне шанса заснуть.
Я проснулся, Господи! Я проснулся. Я проснулся, я хочу постоять в твоём углу и все изменить.
3:03. Богомол пролетел мимо, не врезавшись в лоб. Лба на его пути больше не было.
6. - Ну вот, сынок, ты дебил. Твое тело размазалось, как будто я с неба на землю плюнул тобой, а ты и доволен. Больше тело я тебе не дам. Вставай в угол.
-И долго мне ошиваться здесь?
-Не ошиваться, а ошибаться.
"Привет, мама. Я - Богомол, я теперь седьмой, но в этот раз родился не на земле. Не плачь, я за всех буду плакать".