Идея безусловного основного дохода бродит в либертарианской среде намного дольше, чем принято считать. Ещё задолго до Фридриха Хайека и Милтона Фридмана подобного рода систему перераспределения доходов поддерживали многие либеральные политики и мыслители: Томас Пейн, Генри Джордж, Джульетта Рис-Уильямс, маркиз до Кондорсе, Бертран Рассел и многие другие. Однако со временем в либертарианской дискуссии вокруг БОД заметно сместились акценты.
Сегодня большинство либертарианцев, высказывающихся в поддержку БОД, настаивают исключительно на прагматических аргументах в его пользу. Единственный на данный момент благожелательный материал «Классического либерала» о базовом доходе написан именно с этих позиций — позиций прагматической целесообразности БОД. Между тем ранние либералы вовсе не считали гражданские дивиденды (прообраз современного БОД) исключительно компромиссным решением, которому по возможности следует предпочесть полное отсутствие социального обеспечения как такового.
Напротив, ранние либералы считали такую систему морально необходимой. Соответственно, их аргументы не сводились к тому, что БОД просто эффективнее адресной системы социальной поддержки или предполагает меньше госвмешательства в жизнь общества. Сегодня этим аргументам уделяется мало внимания, однако у нас нет причин считать такое игнорирование обоснованным.
Либертарианство (либо же классический либерализм, если угодно) — это не просто набор эмоциональных лозунгов. Это сложная парадигма, в рамках которой возможен некоторый разброс мнений и дискуссии. Даже если вы сами не считаете возможным либертарианское обоснование базового дохода, вы не должны отметать его догматически. Для начала следует хотя бы рассмотреть аргументы противоположной стороны. Именно этим мы и займёмся.
Границы государственных полномочий
Либертарианцев принято делить всего на два больших лагеря: минархистов и анархо-капиталистов. Однако в действительности такое деление нельзя назвать полным. Разброс позиций внутри либертарианства лучше отражает деление, введённое Эриком Маком и Джеральдом Гаусом в их совместной работе «Классический либерализм и либертарианство». Мак и Гаус выделяют четыре модели общественного устройства, по симпатиям к которым и можно разделить внутренние направления либертарианства:
- Рыночная анархия
- Минимальное государство (у Роберта Нозика «ультраминимальное государство»)
- Минимальное налоговое государство (у Роберта Нозика просто «минимальное государство»)
- Малое государство
Рыночные анархисты, очевидно, выступают за упразднение института государства как такового и за полную передачу всех его функций конкурирующим частным компаниям. Минархисты поддерживают модель т.н. минимального государства, которое занимается исключительно защитой прав и собственности своих граждан. Обыкновенно исчерпывающую формулу минимального государства обозначают как «Суды + Полиция + Армия». Отличие ультраминархистов исключительно в том, что они выступают за финансирование государства добровольными платежами, а не принудительным налогообложением.
Но в чём отличие малого и минимального государства? Малое государство, хоть и сохраняет общее стремление к невмешательству в жизнь общества, допускает расширение функций и полномочий правительства за пределы защиты прав и собственности. Малое государство может заниматься, например, эмиссией валюты, антимонопольным регулированием и предоставлением социальных пособий. Но при этом общей интенцией государства всё равно должна стать максимальная индивидуальная свобода граждан. Именно за такую модель государства выступал, например, Милтон Фридман — один из главных академических либертарианцев XX века.
Но на чём строится обоснование такого расширения государства? На самом деле, подобное расширение не требует обоснования в отрыве от обоснования института государства как такового. На это указал ещё Роберт Нозик в своей фундаментальной работе «Анархия, государство и утопия». Как отмечает Нозик, государство осуществляет принудительное налогообложение, которое фактически является грабежом и, таким образом, само по себе нуждается в этическом оправдании.
В конце концов, Нозик считал государство этической необходимостью, вытекающей из проблемы экстерналий. Принудительное налогообложение же Нозик счёл оправданным при условии, что эти налоги расходуются исключительно на предоставление государством некоторых услуг своим гражданам. При этом невозможно провести чёткой границы, какие из государственных услуг являются морально легитимными, а какие нет.
Однако расширение функций государства неизбежно ведёт к некоторым моральным рискам. Чем шире набор этих функций, тем выше эти риски. По предположению Нозика, лишь минимальное государство (полиция + суды + армия + налогообложение) позволяет свести объём этих рисков к минимуму. При этом речь не идёт о том, что правозащитные функции государства чем-то качественно отличаются от любых других. Нет никакого достаточного критерия, который бы позволял провести чёткую разделительную линию между допустимыми и недопустимыми функциями государства.
Само по себе это соображение, конечно, не является аргументом в пользу БОД. Оно призвано продемонстрировать, что само по себе перераспределение доходов либертарианским государством допустимо, если имеются достаточные причины считать такое перераспределение моральной необходимостью. Соответственно, остальные аргументы будут посвящены тому, почему такое перераспределение действительно является этической необходимостью.
Права собственности на внешние ресурсы
Защита прав собственности — один из основополагающих принципов либертарианства. Существует две линии аргументации в поддержку сильных прав собственности: консеквенциалистская и деонтологическая. Первая отстаивает права собственности на том основании, что общества с надёжно защищёнными имущественными правами статистически демонстрируют более высокий уровень благополучия. К либертарианскому консеквенциализму мы вернёмся позже, а пока сосредоточимся на деонтологическом обосновании прав собственности.
Деонтологическое либертарианство основывается на концепте неотчуждаемых естественных прав. В качестве эквивалента естественных прав могут выступать термины «негативная свобода» или «принцип самопринадлежности», но суть в любом случае одна и та же. Речь идёт о том, что каждый человек признаётся абсолютным собственником своей личности, своего тела и своего сознания. Это право собственности на самого себя (и называемое принципом самопринадлежности) выводится из факта контроля человека над собственным телом.
(«Каким образом данный вывод делается из фактических предпосылок?» и «Почему гильотина Юма тут не работает?» — этих вопросов мы касаться не будем, потому это тема для отдельного материала.)
С правом собственности на самого себя трудно спорить. Даже классические марксисты не осмеливались критиковать это положение. Но с правами собственности на внешние ресурсы, будь то земельный участок или сталелитейный завод, дела обстоят куда сложнее. Каким образом право собственности на самого себя распространяется на внешние ресурсы, которые не являются частью чьей-либо личности?
Британский философ Джон Локк, который и сформулировал основы либертарианской теории, считал возможным такое расширение самопринадлежности на внешние ресурсы при соблюдении принципа гомстеда: смешивая свой труд с ничейными материальными объектами, человек приобретает на последний право собственности как на продукт своего труда. Последующие деонтологические либертарианцы (Айн Рэнд, Мюррей Ротбард, Роберт Нозик) в большинстве своём следуют именно этой традиции.
Однако современные либертарианцы зачастую игнорируют важное условие, которое Локк необходимым для правомерности гомстеда ничейной собственности — оговорку Локка:
Ведь, поскольку этот труд является неоспоримой собственностью трудящегося, ни один человек, кроме него, не может иметь права на то, к чему он однажды его присоединил, по крайней мере в тех случаях, когда достаточное количество и того же самого качества [предмета труда] остается для общего пользования других.
© «Два трактата о правлении», Дж. Локк
Иными словами, в отличие от ротбардианской интерпретации гомстеда, версия Локка исключает такое присвоение ничейных (природных) ресурсов, которое умаляет права собственности на этот ресурс со стороны остального общества (в широком смысле — человечества). Локк исходит из того, что земля (под которой в широком смысле понимаются любые природные ресурсы) не является продуктом чьего-либо труда, а потому является общим достоянием всего человечества.
Локк не исключает отчуждения земли в частную собственность. Напротив, такой вариант кажется ему более привлекательным, чем коллективное владение ею по методичке геосоциалистов. Тем не менее оговорка Локка делает правомерным требования общества по отношению к собственникам земли о компенсации ущерба, наносимого приватизацией общей земли.
Базируясь на оговорке Локка, американский революционер Томас Пейн написал брошюру «Аграрная справедливость», в которой признал всю американскую землю коллективным достоянием американского народа. На основании этого Пейн оправдывал обложение земельных собственников специальным земельным налогом, который впоследствии перераспределялся бы между американцами в форме гражданских дивидендов — прообраза БОД.
Окончательное развитие данная идея получила в трудах американского экономиста Генри Джорджа. Джордж не сомневался в неприкосновенности частной собственности, однако не считал возможными сильные права собственности на землю. Будучи последовательным либертарианцем, Джордж выступал за отмену всех налогов и замену их единым земельным налогом. Последний он предлагал, подобно Пейну, перераспределять между гражданами в виде безусловных денежных платежей. Таким образом, даже при частном владении землёй всё общество получает причитающуюся ей выгоду от эксплуатации их общего достояния.
Данная концепция, основанная на идеях земельного налога и гражданских дивидендов, получила название джорджизм или геоизм. Исторически данная концепция поддерживалась не только праволибералами, но и социалистами, включая, например, британского философа Бертрана Рассела. Либертарный джорджист Фред Фолдвари предложил более узкий термин «геолибертарианство», чтобы обозначить им рыночно-ориентированных сторонников идей Джорджа. Для более радикальных джорджистов, отрицающих само государство в пользу добровольных землевладельческих ассоциаций, он предложил также термин «геоанархизм».
Несмотря на малопопулярность самого термина, геолибертарианские взгляды всегда были достаточно распространены среди респектабельных академических либертарианцев. Помимо самого Джорджа и Пейна, среди ранних классических либералов аналогичных взглядов придерживались Герберт Спенсер, Джон Стюарт Милль, Адам Смит, Дэвид Рикардо, Жан-Батист Сэй и Фредерик Бастиа. Из более радикальных либертариев джорджистские идеи поддерживали анархо-индивидуалисты Бенджамин Такер и Лисандр Спунер, а также «старые правые» Альберт Джей Нок и Фрэнк Ходоров. А из совсем уж мейнстримных либертарианцев близкой к Джорджу позиции по БОД и земельному налогу придерживался Милтон Фридман. Главными же современными защитниками геолибертарианства являются Гиллель Штайнер и Питер Валлентайн.
Таким образом, одним из возможных моральных доводов в пользу БОД является строгая защита прав собственности на внешние ресурсы, если таковые признаны нами общественным (или даже общечеловеческим) достоянием. Разумеется, нет причин склоняться к аграрному социализму, учитывая преимущества частнособственнической системы владения землёй. Однако мы можем (и по мнению геолибертарианцев должны) взимать с индивидуальных собственников земли налоги, который бы впоследствии перераспределялись среди всех членов общества. Базовый доход в данном случае — оптимальный способ обеспечить такое перераспределение, не умаляя ничьих прав на общую землю.
Последовательный утилитаризм
Часть либертарианцев, однако, не столь благосклонно настроены по отношению к концепту естественных прав. Первым либертарианцем, который явно отверг естественные права, был Иеремия Бентам — он же, принято считать, заложил фундамент для левого либерализма. Бентам называл естественные права «чепухой на ходулях» и противопоставлял им новую форму этики — утилитаризм.
Утилитаризм ставит моральный вес поступков в зависимость от тех последствий, которые они влекут за собой — поэтому эту моральную философию принято считать формой консеквенциализма. Утилитаризм признаёт этически оправданным тот поступок, который «приносит наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Но не стоит думать, что здесь счастье дано как некоторый произвольный субъективный идеал, как его определяет Михаил Светов, например. Счастье по Бентаму — это «наибольшее удольствие при наименьшем страдании».
Соответственно, наиболее предпочтительным для утилитаристов общественным устройством будет то, которое позволяет максимизировать удовольствие и минимизировать страдания для наибольшего числа людей. Бентам, как и остальные либертарианцы-утилитаристы, видел наиболее подходящей для этого системой свободный рынок. Их аргументы в данном случае не касаются того, что только свободный рынок совместим с негативной свободой человека — свободный рынок просто эффективнее, так как лучше способствует долгосрочному росту всеобщего благосостояния.
Основной линией аргументации утилитарных либертарианцев является сопоставительный анализ выгод и издержек государственного вмешательства в ту или иную сферу. Чаще всего, полагают они, такое вмешательство приносит больше вреда, чем пользы, а потому следует всегда воздерживаться от госвмешательства. Наиболее радикальным в этом плане выступает экономист Дэвид Фридман, сын того самого Милтона. Фридман-младший полагает, что государство настолько неэффективно, что его следует упразднить совсем и перейти к анархо-капиталистической системе.
Мэтт Зволински, однако, высказывает обоснованное сомнение в том, что анкап вообще возможно этически обосновать ссылками исключительно на утилитаризм. Напротив, последовательный утилитаризм неизбежно ставит перед нами задачу создать некоторый максимально эффективный способ поддержки экономически уязвимых слоёв населения, даже если от этого пострадает общая эффективность данной экономической системы.
Утилитаризм ставит своей непосредственной задачей максимизацию счастья для максимального числа людей. Анкап, даже если он реально способствует росту общего благосостояния, никоим образом не может удовлетворить базовым требованиям утилитаризма, так как он не предполагает никаких механизмом социальной защиты людей от ситуаций крайней нужды в конкретных ситуациях. Оставим за скобками дискуссию среди самих либертарианцев, может ли анкап действительно обеспечить долгосрочный рост благосостояния всех слоёв населения. Даже если он это может, последовательный утилитаризм требует от нас создать «подушку безопасности» для экономически уязвимых слоёв, потому как анкап в институциональной перспективе никак не предлагает решать эту проблему, кроме ссылок на не самую эффективную частную благотворительность.
Самый известный ныне живущий философ-утилитарист Питер Сингер придерживается левых взглядов. Сингер не выступает против капитализма, потому что считает его наиболее эффективной системой. Однако он более последователен, чем утилитаристы из числа либертарианцев, и настаивает на необходимости определённого государственного вмешательства с целью улучшить состояние малоимущих слоёв, доколе это физически возможно.
Действительно последовательных утилитаристов среди либертарианцев не так много. Чаще утилитаризм понимают весьма вульгарно — просто как аргументацию тех или иных социальных институтов их эффективностью. Однако утилитаристы бентамовского толка в современной либертарной интеллектуальной среде всё же. Например, Джессика Флэниган — единомышленница Питера Сингера и убеждённая сторонница базового дохода.
Однозначная поддержка БОД из последовательного утилитаризма, конечно, не следует. Однако достаточно того обстоятельства, что сам по себе утилитаризм диктует моральную необходимость хоть какой-то социальной поддержки. Дальше дело за малым — доказать, что БОД является более экономически эффективной формой такой поддержки. Здесь, собственно, можно обратиться к тем самым прагматическим аргументам за БОД, которые мы условились сегодня не обсуждать.
Строгий стандарт негативной свободы
Вернёмся к либертарианскому идеалу негативной свободы. Так или иначе, но высокая ценность негативной свободы признаётся всеми либертарианцами, включая утилитаристов. Разница лишь в том, что для последних оная выступает как вспомогательная, инструментальная ценность, полезная для достижения ещё более морально значимых целей.
Но почему именно «негативная свобода»? Речь идёт о противопоставлении двух политических трактовок слова «свобода», введённом либеральным философом Исайей Берлином. Берлин противопоставил либеральное понимание свободы (свобода негативная) той трактовке (свобода позитивная), которой пользуются авторитарные идеологии, вроде коммунизма. Негативная свобода — это свобода от внешнего вмешательства, свобода жить в соответствии со своим собственным сценарием жизни. Позитивная же свобода — это свобода, обеспечение которой требует некоторого силового вмешательства в дела третьих лиц.
Большинство либертарианцев настаивают именно на идеале негативной свободы, которая предполагает исключительно защиту от внешних посягательств. Негативная свобода не предполагает, что наделённый ею человек имеет особое право пользоваться псевдобесплатными государственными услугами, которые обеспечиваются за счёт принудительного налогообложения. Поэтому, принято считать, либертарианский идеал негативной свободы абсолютно несовместим с любым перераспределением доходов.
В рамках либертарианства существуют некоторые точки зрения на негативный идеал свободы как на недостаточно строгий. Подобного рода позицию занимает Филипп Ван Парийс — нидерландский философ и пионер движения в поддержку БОД. Ван Парийс предложил концепт «реальной свободы», которая дополняет классический идеал негативной свободы. Реальная свобода по Ван Парийсу предполагает не только защиту от внешних посягательств, но и набор некоторых стартовых условий, позволяющих реализовывать эту самую негативную свободу.
Ван Парийс серьёзно относится к тем перспективам внешнего принуждения, которые не связаны напрямую с явным насилием, но которые, однако, точно так же направлены на подавление негативной свободы человека. Примером такого вмешательства является, например, ситуация монопсонии на рынке труда: будучи единственным работодателем, компания может принудить своих рабочих к поистине эксплуатационным условиям труда, даже не прибегая к открытому насилию. Свободный рынок без вмешательства государства никак не защищает экономически уязвимые слои от такого рода принуждения.
Но Ван Парийс всё-таки либертарианец и не считает правильным вручать государству в руки гигантский аппарат принуждения для борьбы с такими ситуациями ненасильственного принуждения. Вместо этого достаточно создать такую систему распределения доходов, которая бы защищала уязвимые слои, предоставляя им некоторую финансовую «подушку безопасности». Наиболее подходящей системой такого распределения, как не сложно догадаться, является БОД.
Интересным образом эти доводы созвучны идеям Филипа Петтита — живого классика неореспубликанизма. Самим Петтитом неореспубликанизм противопоставляется либерализму (следовательно, и либертарианству), причём главная линия противопоставления — понимание свободы. Республиканская теория, по мнению Петтита, уходит корнями в глубокую Античность, где был выработан строгий стандарт политической свободы — свобода как антивласть. Возникновение либерализма Петтит, вслед за более ранним неореспубликанским теоретиком Квентином Скиннером, связывает с деградацией республиканского идеала свободы как антивласти до либерального идеала негативной свободы.
Негативная свобода — это свобода как невмешательство. Республиканская свобода — это свобода как недоминирование. С одной стороны, негативная свобода защищает людей лишь от явных силовых посягательств, но не исключает ситуаций доминирования одних людей над другими, вроде той же самой ситуации с монопсонией работодателя. А они как раз угрожают гражданской свободе не меньше, чем явное принуждение.
С другой стороны, республиканская свобода не отрицает любое силовое вмешательство как таковое. Свобода как антивласть противостоит только произвольному вмешательству. Доминирование понимается именно как потенциальная возможность такого произвольного вмешательства. Однако вполне допустимо непроизвольное вмешательство, то есть принуждение к соблюдению справедливых законов.
Базовый доход в видении Петтита — как раз такой справедливый закон, который необходим для превентивного предотвращения ситуаций ненасильственного доминирования. Получая безусловный доход, каждый человек имеет некоторое минимально необходимое пространство для реализации своей гражданской свободы. Во многом это созвучно доводам Ван Парийса, однако сам Петтит отметает это сходство.
Реальная свобода Ван Парийса, считает Петтит, является лишь продолжением негативной свободы. Ван Парийс озабочен не ситуациями доминирования, а исключительно институционализированным принуждением. Причём расширение либеральной концепции принуждения вплоть до институционального Петтит считает непоследовательным. Однако при детальном рассмотрении все различия между концепциями Петтита и Ван Парийса «больше словесные, чем существенные».
О том, что республиканский идеал свободы является не альтернативой, а лишь развитием либерального идеала, писал и Мэтт Зволински. По мнению Зволински, неореспубликанская концепция свободы в действительности лишь повторяет трактовку негативной свободы Фридриха Хайека. Обоснование БОД Хайеком Зволински связывает не с прагматическими доводами и не с геолибертарианскими взглядами, а именно с его пониманием негативной свободы.
По Хайеку, негативная свобода предполагает не только защиту от явного принуждения, но и защиту от крайней нужды, которая делает человека уязвимым для эксплуатации и ненасильственного, неявного принуждения. С этой целью Хайек предлагал некий гарантированный минимальный доход. Причём последний он считал не уступкой левым, а неотъёмлемой частью либерального общества.
В свободном обществе ничто не мешает правительству обеспечить всем защиту от суровых лишений в форме гарантированного минимума дохода или минимального уровня, ниже которого не следует опускаться. Можно исходить из того, что такая страховка от крайних страданий выгодна всем, или что она представляет собой моральный долг оказывать помощь — в рамках организованной общности — тем, кто не в силах помогать себе сам. До тех пор, пока такой одинаковый минимальный доход будет предоставляться за пределами рынка каждому, кто по каким-либо причинам не может зарабатывать самостоятельно, это не должно приводить к ограничению свободы или к конфликту с принципом с верховенства права.
© «Право, законодательство и свобода», Ф.А. фон Хайек
Не все согласны с оценкой Хайека как сторонника БОД. Некоторые исследователи его творчества видят в этом фрагменте защиту не БОД, а адресных пособий. Зволински, однако, настаивает на том, что даже если Хайек не выступал прямо за БОД, то базовый доход в любом случае прямо проистекает из его аргументационной линии.
Позиции Хайека, Стербы, Ван Парийса и Петтита могут косметически друг от друга отличаться. Последний так и вовсе всеми силами дистанцируется от либеральной теории, настаивая на полной независимости неореспубликанского подхода к БОД от аргументации либертарианцев. Однако в теории каждого из них сохраняется общая интенция — стремление обосновать БОД заботой о негативной свободой, угрозу которой представляет не только прямое насилие, но и экономическое принуждение.
Компенсаторная справедливость
Главным теоретиком компенсаторной справедливости среди либертарианцев был уже упомянутый выше Роберт Нозик. Соглашаясь с доводами Ротбарда, что любое государство неизбежно основывается на противоправном насильственном принуждении, Нозик всё-таки стремился дать исчерпывающее этическое обоснование некоторой минимальной форме этого принуждения.
Одна из центральных идей книги «Анархия, государство и утопия» состоит в том, что мы можем этически оправдать насильственную природу государства, если оное будет предоставлять нам компенсацию, соразмерную масштабам того вреда, которое государство нанесло. По мнению Нозика, достаточной и исчерпывающей формой компенсации будет защита государством прав и собственности своих граждан. Но нельзя ли расширить компенсаторные функции государства?
Распределение справедливо, если оно правомерным способом происходит из другого справедливого распределения. Правомерные способы перехода от одного распределения к другому установлены принципом справедливости перехода. Первый законный «переход» определен принципом справедливости присвоения. Все, что возникает из справедливой ситуации в результате справедливых действий, само по себе справедливо.
© «Анархия, государство и утопия», Р. Нозик
Очевидный аспект этого фрагмента: в сферическом анархо-капитализме в вакууме любой конечный результат будет справедлив, если никто не прибегает к насилию. Куда менее очевидное следствие состоит в том, что мы с вами живём не в абстрактном анархо-капитализме в вакууме, а в реальном мире. И в этом реальном мире, к сожалению, заметную роль в истории человечества играло насильственное распределение доходов, которое нельзя счесть справедливым.
На планете нет ни одного государства, которое бы не нарушало прав собственности своих граждан на протяжении достаточно больших периодов времени. Либеральные правительства, близкие нозикианскому идеалу, и вовсе существовали лишь в нескольких недолговечных экземплярах. Следовательно, текущая ситуация распределения собственности и доходов отражает следствие из несправедливой ситуации в результате несправедливых действий.
(Особенно это актуально для России, где 70 лет советской власти сменились нечестной приватизацией и ещё 30 годами автократии.)
Нозик и сам был озабочен вопросом о том, как возможно исправить историческую несправедливость в распределении собственности. Этот вопрос намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Помимо случаев откровенного грабежа, историческая несправедливость включает в себя целый ряд несправедливых ситуаций, которые не поддаются даже примерной реконструкции. Здесь мы упираемся в проблему рассеянного знания Фридриха Хайека.
Знание, необходимое нам для восстановления исторической справедливости, рассеяно в пространстве и подчас даже зашифровано. Никто на свете никогда не сможет собрать и обработать такой массив информации, а даже если бы смог, то за время, затраченное на этот сбор и дешифровку, в нашем динамическом обществе произошёл бы целый ряд неучтённых и непрогнозируемых изменений. К сожалению, эти сложности делают физически нереализуемым идеальный сценарий восстановления справедливости.
Стоит ли нам из-за этого отказаться от самой идеи восстановления справедливости? Ни в коей мере. И сам Нозик вовсе не стал капитулировать перед этой трудностью. Более того, он предложил решение, которое может не понравиться многим либертарианцам — государство должно расширить свои функции, чтобы осуществлять перераспределительную политику в пользу наименее защищённых групп, так как они больше остальных пострадали от несправедливости.
БОД вписывается в «грубое решение», предложенное Нозиком, и даже превосходит вариант самого Роберта. Не делая никаких презумпций той или иной группе населения, БОД распределяется в пользу всех в равной степени, тем самым удовлетворяя моральные притязания на справедливость всех людей. Таким нехитрым образом базовый доход выступает в качестве справедливой компенсации жертвам исторической несправедливости. При этом основными выгодополучателями БОД являются именно наименее защищённые слои.
С этой точки зрения, базовый доход хоть и выглядит оправданным, но всё же кажется временной мерой. Но и здесь есть определённые сложности. Трудно определить, на протяжении какого времени и в каком размере должен выплачиваться БОД, чтобы компенсировать весь бэкграунд исторической несправедливости, прежде чем быть отменён. Проблема здесь всё та же — рассеянное знание. Возможно, решение состоит в выравнивании нижнего порога доходов населения до некоторого значения. Но нет причин считать, что такое значение будет реально отражать историческую справедливость, а не являться произвольным выражением воли государства.
Кроме того, компенсаторная справедливость не связана с одним лишь восстановлением исторической справедливости. Более широкое толкование либертарианской компенсаторной справедливости дал немецкий философ Томас Погге. Погге развивает теорию справедливости Джона Роулза в русле левого либертарианства, давая таким образом этическое обоснование некоторого вмешательства государства в функционирование рынка с целью возмещения фундаментальной несправедливости.
Фундаментальную несправедливость Погге видит в самом факте нашего вовлечения в какие-либо социально-экономические отношения в рамках системы глобального капитализма. Поскольку каждый из нас вносит свой вклад в функционирование этой системы, каждый из нас несёт ответственность за фундаментально несправедливое распределение доходов и собственности. И при этом каждый из нас, поскольку он был вовлечён в это против своей воли, имеет право на компенсацию. БОД здесь также подходит просто как самый оптимальный вариант подобной компенсации.
Подход Погге синтезирует между собой классическое геолибертарианство, расширяя его подход к земельной собственности на любые экономические отношения вообще, и социальное контрактарианство в изложении Джона Роулза. Кроме того, он идеально дополняет взгляд Нозика на компенсаторную справедливость, благодаря чему у нас выстраивается цельный аргумент в пользу бессрочного введения БОД как оптимального варианта компенсации исторической и фундаментальной несправедливости.
Теория справедливости Джона Роулза
Большинство либертарианцев, основываясь на критике Роулза Нозиком, отвергают выдвинутые первым два принципа социальной справедливости. Эти принципы были сформулированы Роулзом так:
I. Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех остальных людей.
II. Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно
а) ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших, в соответствии с принципом справедливых сбережений, и
б) делают открытыми для всех должности и положения в условиях честного равенства возможностей.
© «Теория справедливости», Дж. Роулз
Первый принцип выражает общее для либералов и либертарианцев убеждение, согласно которому каждый человек должен иметь максимальный уровень индивидуальной свободы, насколько это вообще возможно. И ни у Нозика, ни у мейнстримных либертарианцев нет никаких претензий к этому принципу. Куда больше опасений вызывает второй принцип, который, собственно, и является для Роулза обоснованием перераспределительной социальной политики государства.
Безусловно, конкретные политические рекомендации Роулза никак нельзя обосновать с помощью либертарианства. Но верно обратное: вполне можно обосновать либертарианство в связке с БОД, опираясь на два принципа справедливости Джона Роулза. Благо подсказку о том, как этого достичь, нам оставил сам Хайек.
Хайек достаточно тепло отзывался как о работе самого Роулза, так и о критическом ответе на неё Нозика. С каждым из философов Хайек чувствовал интеллектуальное родство и явно считал себя с каждым из них представителями одной интеллектуальной традиции. Однако ни минархический идеал Нозика, ни леволиберальная модель Роулза не устраивали Хайека в полной мере — его взгляды представляют собой нечто среднее.
Хайек известен как непримиримый критик концепта социальной справедливости, но в то же время он считал расхождения между его позиций и позицией Роулза «больше словесными, чем существенными». Большинство либертарианцев исторически игнорировали это замечание Хайека, оставляя аргументацию Роулза без должного внимания. Поворот к роулзианской концепции справедливости в западном либертарианстве произошёл благодаря Джону Томаси и его книге «Справедливость свободного рынка».
Центральная идея Томаси: теория справедливости Джона Роулза может быть использована для обоснования свободного рынка. Более того, теория справедливости Роулза более совместима именно со свободным рынком, а не социал-демократическим государством, институты которого отстаивал Роулз. Такая позиция сегодня известна как «неороулзианское либертарианство».
Я не думаю, что Роулз бы одобрил использование его имени для этой теории. И я думаю, что это одно из её преимуществ.
© Фернандо Тесон, постоянный автор блога Bleeding Heart Libertarians
В своей второй известной работе «Политический либерализм» Роулз пытался скорректировать свои принципы справедливости в соответствии с их критикой, изложенной Нозиком в книге «Анархия, государство и утопия». С этой целью Роулз вводит разделение либерализма на всеобъемлющий и политический. Первый представляет собой некий универсальный политический сценарий, который предписывает всем людям определённый образ жизни. Политический же либерализм представляет собой лишь обрамляющую рамку общества, общие «честные правила игры».
Нозик видел в «социал-демократическом идеале» Роулза именно попытку унификации всего многообразия форм добровольного социального взаимодействия к некоторому произвольно выбранному сценарию. Роулз достаточно серьёзно отнёсся к этому контрдоводу и попытался доказать совместимость его принципов справедливости с различными сценариями социальных взаимодействий, изменив формулировки своих принципов и отказавшись от конкретных институциональных выводов из его теории.
Скепсис Хайека в отношении социальной справедливости был связан как раз с попытками связать оную с конкретным институциональным механизмом перераспределения, который бы делал определённые презумпции в пользу того или иного образа жизни. Филипп Ван Парийс называет это перфекционистским подходом к социальной справедливости. Но, сохраняя верность моральным интуициям большинства либертарианцев, которые поддерживают многообразие различных форм сосуществования людей, Ван Парийс и Хайек всё же были согласны с Роулзом в том, что подлинно либеральное общество должно обеспечить каждому человеку некоторый минимальный уровень достатка.
Базовый доход ввиду своей безусловности и универсальности не делает никаких презумпций в пользу конкретных жизненных сценариев. БОД корректнее считать именно некоей обрамляющей рамкой, которая задаёт единые для всех правила жизни в обществе. Но при этом безусловный доход всё же предоставляет каждому члену обществу гарантированный минимальный заработок, тем самым удовлетворяя второму принципу справедливости Джона Роулза: «Социальные и экономические неравенства должны вести к наибольшей выгоде наименее преуспевших».
Допустим, БОД действительно лучше удовлетворяет моральным интуициям подлинного классического либерала: он сохраняет за государством моральную нейтральность. Однако зачем вообще классические либералы должны заботиться о благополучии наименее преуспевающих? Именно этим вопросом задавался Роберт Нозик и им же, должно быть, задаётся большинство либертариев.
Сам Роулз видел это требование справедливым на том основании, что само по себе распределение благ и доходов, даже в результате добровольного обмена, содержит в себе некоторую фундаментальную несправедливость. Во-первых, никто из нас не выбирает семью, в которой он родится. С одной стороны, никто не застрахован от того, чтобы родиться в бедной семье, в которой родители не смогут дать вам качественное образование и шанс выбраться из нищеты. С другой стороны, никто из нас не застрахован от плохих генов, которые сделают нас неконкурентоспособными на фоне более удачливых членов общества. Это, по мнению Роулза, делает оправданным притязания наименее везучих членов общества на перераспределение доходов — их преуспевающие конкуренты не имеют полных моральных прав на свои преимущества, так как те достались им по случайности.
Но абсурдно было бы полагать, будто человек не имеет вообще никакого права распоряжаться собой только ввиду этого фактора случайности. Скорее, это делает оправданным наши моральные притязания на создание некоей страховочной сетки, которая бы предохраняла нас от случаев крайнего невезения. Принудительность же такой сетки оправдана именно тем, что перераспределяемый с её помощью «излишек дохода» — это следствие точно такой же случайности, как и невезение выгодополучателей этой страховочной сетки.
Во-вторых, вспоминая доводы Томаса Погге, сами по себе неудачи экономически уязвимых субъектов — это прямое следствие из существующей системы глобального капитализма, участником которой является каждый из нас. Каждый из нас своими действиями непреднамеренно усугубляет уже существующую несправедливость, тем самым оправдывая притязания наиболее пострадавших от этой несправедливости людей на глобальное перераспределение доходов. А поскольку каждый человек в равной степени и способствует несправедливости, и терпит несправедливость, то это делает оправданным именно БОД: равное налогообложение для каждого и равные пособия для каждого.
Таким образом, базовый доход — это оптимальный вариант, чтобы примирить основные либертарианские интуиции с теорией справедливости Джона Роулза. Даже если вы не согласны с политическими выводами самого Роулза, его теоретические предпосылки могут послужить основой для справедливого свободно-рыночного общества. Но даже если вы не согласны не только с выводами, но и с предпосылками Роулза, вы в любом случае не должны просто игнорировать его теорию справедливости.
Ответы на некоторые возражения
Но даже если принять каждый из указанных выше аргументов в пользу БОД, существует немало либертарианских контраргументов против данной политики. Для многих, полагаю, именно эти контраргументы являются главным препятствием для того, чтобы поддержать базовый доход. Тем не менее не все из этих контрдоводов действительно опровергают необходимость безусловных выплат. Рассмотрим некоторые из них.
- Базовый доход формируется за счёт налогообложения и, таким образом, нарушает основополагающие принципы либертарианства.
Действительно, с позиций последовательного либертарианства налогообложение — это грабёж. С этим согласны не только анархо-капиталисты, но и более умеренные минархисты. Однако последние не считают это препятствием к тому, чтобы использовать принудительное налогообложение с целью финансирования некоторых публичных благ — общественной безопасности, в первую очередь. В данном случае речь идёт о том, что грабительскую природу налогообложения можно компенсировать, если эти налоги расходуются исключительно на производство публичных благ и взимаются в строго ограниченном объёме.
БОД можно оправдать, если его ценность как общественного блага выше, чем вред, причиняемый нам принудительным налогообложением. Собственно, доводы выше и должны были продемонстрировать, что базовый доход является насущной этической необходимостью, которая перевешивает моральные интуиции радикальных либертариев против любого налогообложения.
Кроме того, этот контрдовод работает лишь против обложения налогом трудовых доходов и доходов от капитала. Земельная рента, если подходить к этому вопросу с геолибертарианских позиций, не принадлежит землевладельцам — она достояние всего общества. Поэтому обложение её единым земельным налогом не только не будет считаться грабежом — это предохранительная мера от грабежа со стороны землевладельцев. При этом джорджисты выступают, надо отметить, за замену всех налогов земельным. - Базовый доход — это перераспределение доходов, а любое перераспределение доходов несправедливо.
На самом деле, перераспределение доходов не является справедливым или несправедливым само по себе. Представьте себе коммуну, члены которой добровольно согласились перераспределять свои доходы. Разве это будет считаться несправедливым в плюралистичном либертарианском обществе? Проблема здесь ровно та же, что и в случае с налогообложением — принуждение. Принуждение несправедливо, хотя в редких случаях и может быть оправдано для достижения более социально значимой цели.
Возможно, контрдовод состоит в том, что как раз перераспределение доходов и является той целью, ради которой несправедливо использовать принуждение? Вряд ли. Оставаясь противником любой явно перераспределительной политики, Нозик всё же открыто признавал: любая форма налогообложения будет являться перераспределением доходов. Например, поддерживаемое им минимальное государство также занимается перераспределением доходов, поскольку предоставляет свои охранные услуги всем, но налоги взимает пропорционально уровню дохода.
Метафорически Нозик сравнивает минимальное государство с государством, которое предоставляет охранные ваучеры — по аналогии со школьными ваучерами, предложенными Милтоном Фридманом. А в перераспределительной сущности школьных (или охранных) ваучеров нет никаких сомнений.
Перераспределение доходов — неизбежная черта любого налогообложения. И пока мы допускаем налогообложение как таковое, мы допускаем и перераспределение доходов. Очевидно, некоторые формы перераспределения менее морально проблематичны, чем остальные. Преимущество БОД как раз в том, что такая система несёт с собой меньше моральных рисков, чем любая альтернатива (более широкий вэлфер, либо полное отсутствие вэлфера).
- Базовый доход — это эксплуатация трудолюбивых налогоплательщиков «ленивыми сёрферами» и прочими тунеядцами.
Сама идея принуждения к труду звучит достаточно по-марксистски. Однако сложно не понять главный посыл этого контрдовода: никто не должен жить за счёт присвоения чужих трудовых доходов. Опять-таки этот довод касается исключительно налогообложения только трудовых и, возможно, капитальных доходов.
Геолибертарианцы настаивают на том, что обложение налогом земли не будет считаться таковой эксплуатацией, потому что в таком случае речь идёт о выплате гражданских дивидендов, право на которые имеет каждый гражданин как коллективный собственник всей земли. Моральное осуждение такого «ленивого заработка» по сути своей равноценно марксистскому осуждению капиталистов-акционеров, получающих пассивный доход только за счёт владения капитальной собственностью.
Но и в случае с остальными доходами есть некоторые возражение против такого контраргумента. Например, Ван Парийс считает, что высокооплачиваемые рабочие места точно так же в заметной степени распределяются на основании целого ряда случайных факторов: место рождения, природные способности, социальные связи и так далее. Это созвучно с идеями Погге и Роулза о том, что любое неравномерное распределение иллюстрирует набор некоторых случайностей, многие из которых нельзя счесть справедливыми.
Речь, конечно, не идёт о примитивной уравниловке. Напротив, даже леволиберал Роулз не сомневался в моральной оправданности экономического неравенства. Речь лишь о том, что некоторую избыточную часть дохода справедливо использовать, чтобы обеспечить всем минимальный уровень заработка, охраняющий их от ситуаций экстремальной нужды.
Более детальные ответы на этот аргумент также дали Саймон Бёрнбаум и Дорис Шрёдер — исследователи-неореспубликанцы, достаточно серьёзно озабоченные моральной аргументацией в пользу БОД: - БОД действительно можно счесть эксплуатацией трудолюбивых налогоплательщиков. Однако этот факт не имеет решающего морального значения, поскольку сам по себе базовый доход имеет высочайший потенциал для сокращения иных форм эксплуатации, так как исключает значительное количество ситуаций экономического доминирования.
- Даже если признать БОД формой трудовой эксплуатации, мы вынуждены терпеть это как вынужденное зло. Недопущение иждивенчества — это, конечно, важная моральная цель, но далеко не самая важная. У нас есть целый ряд иных морально значимых целей, некоторые из которых требуют введения регулярного БОД. Поэтому моральная необходимость БОД перевешивает моральную неоднозначность иждивенчества.
- Сам по себе базовый доход является не перераспределением доходов, а первичным распределением некоторых общих экономических ресурсов. Здесь речь может вестись как о геолибертарианской трактовке природных ресурсов, так и о взгляде Ван Парийса и Погге на природу экономических преимуществ в обществе. БОД не перераспределяет доходы, а даёт всем и каждому некоторое равное их количество, после чего каждый сам решает, как ему с ними поступить.
- Чтобы утверждать, что аргумент «от бездельничества» релевантен по отношению к БОД, необходимо ответить на три вопроса. Справедливо ли распределение неприятной и обременительной работы? Справедливо ли распределение рабочей нагрузки между наёмными и неоплачиваемыми работниками (волонтёрами, например)? Справедливо ли распределение труда между безработными и занятыми? Последовательный либертарианец не может ответить «да» ни на один из этих вопросов, что ставит под сомнение обоснованность контрдовода «от бездельничества».
- Базовый доход уничтожит культуру труда и стимулы к поиску работы.
Здесь возможны два возражения: моральное и прагматическое. Моральное возражение состоит в том, что у нас просто нет никаких моральных прав принуждать людей к труду, а пресловутая «культура труда» для культурно-плюралистичных либертарианцев — это вообще ни разу не ценность.
Прагматическое возражение сложнее и сосредоточено на плохо изученной теме реального влияния БОД на уровень безработицы. Как известно, эксперименты по введению базового дохода в том или ином виде ведутся ещё с президентства Ричарда Никсона. В то же время были получены первые данные касательно того, что эффект дестимуляции труда базовым доходом сильно преувеличен, хотя он и не исключается полностью. Более современные эксперименты, вроде финского, тоже демонстрируют слабую взаимосвязь уровня безработицы и выплат БОД. Для более обоснованных утверждений следует проводить ещё больше ещё более масштабных экспериментов, но уже имеющиеся данные свидетельствуют о том, что эффект дестимуляции труда не столь катастрофичен, как полагают критики.
На фоне прочих преимуществ безусловных выплат этот недостаток и вовсе перестаёт иметь для нас какое-либо моральное значение. - Базовый доход приведёт к увеличению государственных расходов.
Только если его будет принимать левое правительство на тех условиях, на которых настаивают левые сторонники БОД. Либертарные апологеты базового дохода, как известно, предлагают принять его не в качестве дополнения к уже имеющейся системе вэлфера, а в качестве альтернативы ей. Разумеется, в таком случае госрасходы будут радикальным образом сокращены за счёт отмены всех адресных пособий, приватизации государственных социальных учреждений и упрощения административного управление, которое приведёт к резкому сокращению бюрократических и коррупционных издержек. - Базовый доход будет нерационально расходоваться его получателями.
Это возражение, как ни странно, можно услышать не только из уст леволибералов и социал-демократов, но и от либертарианцев. Например, его озвучивал Бринк Линдси — бывший вице-президент Института Катона и автор концепции либералтарианства (синтез леволиберализма и либертарианства) Линдси тоже считает, что либертарианцам следует поддержать ту или иную форму социального обеспечения, но видит проблематичным, что БОД может расходоваться его получателями нерационально. Особенно при условии реализации либертарианской программы по легализации всех «преступлений без жертв».
Однако аргумент Линдси, иногда повторяемый и вполне мейнстримными правыми либертарианцами, противоречит базовым моральным интуициям либертарианства. Отсутствие патерналистского надзора и свобода человека самостоятельно тратить БОД — это преимущество безусловных выплат перед иными формами социальной поддержки. Так человек даже в состоянии острой нужды сохраняет персональную автономию и не впадает в зависимость от государства.
Право же человека использовать свои ресурсы нерационально и самому нести риски такого поведения — это естественная часть негативной свободы человека, отстаиванию которой либертарианцы посвящают все свои силы. - Базовый доход станет стимулом для массовой миграции.
Возможно, БОД действительно стимулирует жителей более бедных стран массово мигрировать в либертарианскую страну. Однако в этом нет никакой дилеммы. С определённой точки зрения, базовый доход оправдывает ограничение внешней миграции. Так что для решения этой проблемы достаточно разработать адекватное миграционное законодательство и следить за его соблюдением.
Загвоздка в том, что сам по себе аргумент непоследователен. Дело в том, что при отсутствии БОД или ему подобных перераспределительных систем нет никаких причин для либертарианцев выступать против миграции. Аргумент Михаила Светова о «свободе не ассоциироваться» в действительности не терпит никакой критики, а иных причин выступать против миграции, кроме проблемы безбилетника, у последовательных либертарианцев нет.
Вывод
Конечно, это далеко не все возможные моральные аргументы за БОД. Однако целью было показать только те доводы, которые вытекают из базовых моральных аксиом либертарианства. Хотя даже в таком случае, думается мне, список может быть дополнен и другими сильными аргументами в пользу безусловных платежей.
Точно так же данный материал не охватил всего спектра либертарных контрдоводов против выплаты БОД. Однако его целью не было и максимально полное освещение всех нюансов этого вопроса. Цель данного текста — побудить к более творческому и продуктивному осмыслению либертарианской теории. Современное русскоязычное либертарианство, к большому сожалению, находится на удручающе низком уровне теоретического обсуждения.
БОД — это лишь одна из многих мер, которые заслуживают свежего взгляда и активной дискуссии. Каждый из приведённых выше аргументов — это отдельная тема для обсуждения. И хотя лично мне приведённые доводы в поддержку либертарианского БОД кажутся достаточно крепкими, я допускаю возможность некоторых не менее сильных контрдоводов против БОД. Как говорил Гэри Инмэндхем:
Есть контраргумент?
Выдвигайте его.
Автор - Константин Морозов