Мистический рассказ. Часть 1.
Предисловие.
Внимание, любые совпадения случайны. Это художественный рассказ, а не хронология или история из жизни. Все размышления главной героини не имеют фактических подтверждений, а потому относиться серьезно и считать негативное отношение персонажа к режиму общепринятым бессмысленно. Рассказ не предусматривает оскорбление любых убеждений, это лишь мнение вымышленной автором школьницы. Я с глубочайшим уважением и почтением отношусь к ветеранам ВОВ. И ради всего святого, читая этот рассказ, не мешайте мух с котлетами в комментариях, так как это всего лишь фантастика.
С уважением, М. Маршал.
Такая, как все? Вроде бы да.
Света в очередной раз окинула взглядом своих одноклассниц и вздохнула, вспоминая вчерашний праздник. Восьмое марта во втором классе классная руководительница решила отметить чаепитием, на которое девочки должны были принести приготовленные своими руками сладости. Мало кто из девочек признавался, что им помогали мамы или бабушки. Две девочки принесли купленное печенье в магазине. Но Света не принесла ничего: у родителей не было денег даже на пачку “Юбилейного”, от чего на душе долго и отчаянно было сыро и черно, как в погребе у бабушки.
Мальчики дарили подарки: красивые шариковые ручки и блокнотики с котятами. Отличниц поздравляли отличники, а Свету поздравил мальчик, которого в классе не терпели. Он был очень крупным, оставался на второй год, долго читал и писал. В общем, в понимании Светы, он нуждался в поддержке и дружбе. Если бы с ним дружили, то он и учился бы хорошо. Света приняла подарок и выдавила робкое “спасибо”, с трудом заставив себя поднять голову и посмотреть Леше в глаза. Узкие, черные глазищи на круглом белом лице. Леша ободряюще потрепал ее по плечу, тайком озираясь, чтобы ненароком никто из одноклассников не увидел его проявления симпатии к девочке из бедной семьи в старом шерстяном платье, явно доставшееся от старшей сестры. В тот момент он с отчаянием ждал ее взгляда. Смотрел на тоненькое личико с серыми глазами, испуганно поджатыми губами и думал, что она самая красивая девочка в классе. Нет, не те, что с огромными бантами, розовыми рюкзачками, таскающие с собой в школу модных заграничных кукол и восторженно пищащие при виде учителя. Света настоящая. Она никогда не подлизывается, не оправдывается, не лебезит. Пусть ее длинные волосы мышиного цвета и заплетены в две неприглядные тоненькие косички с потрепанными тонкими синими лентами, но эта девочка не умеет лгать. За это качество ее и не любят. Никто не любит: ни учителя, ни одноклассники.
Леша еще раз оглянулся на столпившихся одноклассников возле учителя и быстро сунул в ладошку Свете шоколадку и прошептал:
— С праздником, Света. Спасибо.
— За что спасибо? — удивленно и еле слышно пролепетала девочка.
Но мальчик ее не услышал, тут же отошел, больше не глядя на нее. Он знал, что один неосторожный взгляд повлечет за собой разборки, а возможно, и драку с мальчишками после уроков. А драться он не умел. Пока не умел.
У Светы была одна подруга. Наташа. Веселая шутница, которая смело мазала мелом сиденье учителя, била окна, дралась, жевала на уроках жвачку, плевала из трубочки жеваными бумажками в соседей по партам. Шалила она справно, а доставалось всегда Свете. И в праздник Наташа особо отличилась: украла у одной из одноклассниц новый пенал, а когда все бросились его искать, испугавшись, бросила в портфель Светы, закричав:
— Он здесь! У Светки!
Праздник был испорчен. Света снова тяжело вздохнула, вспомнив океан презрения, когда учитель вынула пропажу из ее портфеля. Еще сорок минут Свету отчитывали перед всем классом, невзирая на ее твердый ответ “я не брала”. Света знала, каким образом попал чужой пенал в ее портфель, но подругу не выдала. Все кривили рты и показывали на нее пальцем, обзывая воровкой, только Леша сверлил злым взглядом Наташу, придумывая способ отомстить за Свету. Он все видел. И он проклинал свою трусость, которая помешала ему прилюдно заступиться за невиновную. Он так и не смог подняться и сделать заявление в пользу Светы, о чем жалел всю жизнь.
— Ой, ну подумаешь, чуть-чуть поругали! — со смехом сказала Наташа, махнув рукой. — Пойдем лучше в магазин! Там мороженое привезли!
— Но у нас нет денег, — попыталась возразить Света, уже понимая, к чему клонит Наташа.
— Ну и что? Без денег возьмем. А можно и по-другому. Давай. Становись здесь. Вон видишь, тетенька идет? Подойди к ней и попроси три копейки на проезд. Скажи, деньги потеряла. Потом у той тетеньки попроси. И наберешь себе на мороженое. А я пойду, возьму без денег. Ну, удачи, колхозница!
Наташа, быстро окинув улицу цепким взглядом, скрылась в проходе магазина, а Света, которая безумно хотела мороженое, подошла к женщине и повторила слово в слово Наташино напутствие. Женщина неодобрительно покачала головой, дала три копейки и сказала:
— Ты бы бросала такую подругу. Подведет она тебя под монастырь, детка. Плохой она человек. Нельзя дружить с такими нехорошими людьми.
— Но с ней больше никто не дружит, — пожала плечами Света, рассматривая монетку в своей руке, которая жгла кожу.
— У нее очень скоро появятся новые друзья, а ты станешь ей не нужна.
Женщина сделала шаг, но тут же остановилась.
— Слушай, девочка, а зачем на самом деле тебе деньги нужны?
Света протянула монетку обратно и сказала, краснея:
— На мороженое. Я как-нибудь обойдусь без него. Мне очень неприятно просить деньги у прохожих. Мне плохо от этого.
Женщина испуганно ахнула и подхватила теряющую сознание девочку.
Дома отец устроил ей взбучку. Порол ремнем нещадно и долго. Приговаривая: “После школы домой надо идти, а не болтаться по улицам! Плохо, говоришь, было?! На вот еще, чтобы не таскалась, где попало!”.
Вот тебе и восьмое марта…
Света закрыла лицо руками, с ужасом вспоминая папин ремень, но тут же отвлеклась, увидев, как Катя передала Сереже записку. Чуть наклонившись вперед, она сумела прочитать развернутый мальчиком листок. “Я тебя люблю”.
Света удивленно оглянулась на Катю, гадая, что такое любовь, о которой все одноклассники пишут друг другу. Почему ей это чувство не знакомо? Что с ней не так? Все девочки рассказывают о мальчиках, которые им нравятся. Все мальчишки делятся друг с другом секретами о девочках. А Свете это непонятно.
Задумчиво провожая взглядом смятый кусок бумаги, Света стучала карандашом по парте в тот момент, когда рядом возникла учительница. Тамара Ивановна подняла комок и, развернув его, прочитала записку на весь класс.
— Свиридова, объясни, кому эта записка предназначалась? Свиридова!
Света вздрогнула и подняла испуганные глаза.
— Что? — растерянно спросила она.
— Я спрашиваю тебя о записке. Расскажи всем нам, кому ты здесь в любви признаешься?
— Никому. Это не моя записка, — Света поежилась под насмешливыми взглядами одноклассников. Еще немного, и они будут смеяться в голос, не стесняясь учителя.
— Но она лежала у твоих ног, — Тамара Ивановна угрожающе нависла над девочкой, помахивая смятым листком у нее перед носом.
— Это не моя записка, — повторила Света и посмотрела на хихикающую Катю.
— Если это не твоя записка, то чем ты занималась весь урок? Почему в твоей тетради ни слова не написано из того, что я диктовала?
— Мне плохо, — Света мгновенно повернулась, и ее вырвало на лаковые туфли учителя.
— Ах, ты!... — Тамара Ивановна с возмущенным криком ухватила Свету за шиворот и потащила в коридор, периодически встряхивая.
— Что ты себе позволяешь, Свиридова?! Сейчас же к директору! Иди! И я вызову твоих родителей в школу, чтобы они при мне объяснили тебе, что в школу ходят учиться, а не писать любовные записочки! Не доросла еще до любви, а все туда же!
И таких воспоминаний осталось о “счастливом детстве” очень, очень много. Даже сочувствующий взгляд узких черных глаз Леши в те моменты злил: только не сочувствие! Только не жалость!
Привыкшая к презрению, Света стойко переносила любые издевательства, но жалость и сочувствие казались ей приторными и лицемерными до определенных пор.
Она ненавидела свои воспоминания о школе. Ненавидела день, когда всех принимали в пионеры, даже Наташу, а Свету, просто, отодвинули в сторону и объяснили, что она не заслуживает красного галстука. Что она воровка, лгунья, хулиганка. Ее все же приняли в пионеры вместе с еще четырьмя мальчиками из параллельных классов, но гораздо позже. Мальчиками, которые прославились неприглядными поступками и неуспеваемостью.
Она ненавидела школу за красивых одноклассниц, которые при любом удобном случае демонстрировали Свете, какая должна быть девочка: подтянутая отличница или хорошистка в наглаженном красном галстуке, пышными бантами, кружевным фартуком, обязательно посещающая все кружки, кидающаяся к бабушкам с предложением помощи.
Ну, нет у Светы пышных бантов! Нет красивого белого фартука из тюля с пышными воланами на рукавах! Нет гладких туфелек на ремешках! Даже портфель старый, затертый, изрисованный мальчишками, и следы шариковой ручки смыть с него невозможно! Он вызывал насмешки у окружающих! Да и к бабушкам кидаться Света не умела, потому что считала навязывание своей помощи неделикатным, бестактным поведением, граничащим с желанием выпендриться, показать, — да, именно — показать себя хорошей, правильной. Дикость, когда выхватываешь у перепуганной пожилой женщины сумку с продуктами и выпаливаешь оглушительным звоном: "Бабушка, давайте я вам помогу!". Пионеров не учат, что нужно сначала подойти, поздороваться, поинтересоваться нужна ли помощь, и только после этого тянуть ручонки к сумкам.
Она ненавидела школу за позорные "линейки", на которых час, а то и больше учителя измывались над очередным хулиганом, требуя от него клятв, признаний, покаяний. Нравоучения пригибали мальчишек, делали их маленькими, сжатыми в комок. Каждый, кто оказывался в центре внимания, хотел провалиться под землю, лишь бы не чувствовать на себе ледяные, презрительные взгляды. Нравоучения и последующее шефство отличников елозили по мозгам и чувствам стальной щеткой, сдирая и без того тонкую скорлупу собственного мирка, оголяя нервы и будто бы сдирая одежду при всех.
Она ненавидела школу за ветеранов. Их приход романтизировали, а Света видела в их глазах боль либо желание выставить свои подвиги напоказ. И там, где подвиги и смерть товарищей расписывались со смехом, Света не выдерживала, уходила, за что позже писала объяснительную. Света очень хорошо помнила того старика с медалями, который кичился тем, что выжил, а его товарищи все до одного погибли. И помнила другого старика, который не мог ничего рассказывать, плакал и трясся, а рассказ за него вели подготовленные старшеклассники. Последний оставлял в душе Светы тягостное, страшное ощущение, что война так и не закончилась для этого человека. Он остался на войне навсегда, с теми, кто погибал тогда рядом.
Она часто думала о войне, вспоминая того старика, что плакал. Ей было страшно. Она верила его слезам и молчанию. И ненавидела аплодисменты и букеты цветов, которые ему дарили пионеры. Она понимала, что ему нужно нечто другое: поддержка, помощь, а не лесть и признание. Ему нужна была гарантия, что тот ужас больше никогда не повторится, и что все кошмары остались позади, ведь впереди их всех ждало Светлое Будущее.
Она ненавидела игру "Зарница", когда всем классом выезжали на природу, бросали друг в друга деревянные толкушки для картофеля, кричали "тра-та-та-та-та", тряся перед собой картонными автоматами. Эта игра казалась ей кощунственной и отвратительной. Играть в войну, играть в смерть. Почему не играть в жизнь? Не сажать цветы, не разводить котят и щенков? Разве может "Зарница" дать понятие о том, что на самом деле происходило на войне? Да и ведение всей игры было бестолковым: все забывали кто в каком лагере, кто русский, кто немец; стреляли во всех подряд, толкушки летели во все стороны разом. "Немцы" в процессе игры внезапно и без предупреждения становились "русскими", и игра в какой-то момент теряла всякий смысл и затухала. Уставшие и довольные пионеры растягивались у костров, пекли картошку, пели песни, мазались йодом и зеленкой. И никто не вспоминал плачущего ветерана...
Света верила в Великое Светлое Будущее и, как любой советский ребенок, старалась делать все возможное, чтобы оно становилось ближе: собирала макулатуру и металлолом, пела пионерские песни со всеми, маршировала, регулярно выходила на общественные работы по уборке улиц города и уборке урожая. Но плохо себе представляла, как все эти действия приблизят Великое Светлое будущее.
Казалось, что никакого просвета нет, пока в четвертом классе к ним не пришла новая учительница русского языка...
Продолжение следует
✨Спасибо, что дочитали до конца). Фото взяты из свободного источника Яндекс.
✨Здесь можно найти все части рассказа "Боги, бывает, ошибаются":
1 часть: https://zen.yandex.ru/media/id/5e8e1467239c344cd9ec181f/bogi-byvaet-oshibaiutsia-5e8e3ad50bdf9c456a54cefb
Заключительная часть рассказа "Боги, бывает, ошибаются": https://zen.yandex.ru/media/id/5e8e1467239c344cd9ec181f/bogi-byvaet-oshibaiutsia-5eb1095371ea41137e3a7063