«- Да вы же сами видите, что долина бесперспективная!! Ничего мы здесь не накопаем! Всё, завтра переброска. Всем отдыхать.» Инструктору по прозвищу Медвежуть никто не посмел возражать. Команда угрюмо молчала. Да и правда, копошились в этой долинке уже пятый день без толку. Значит, завтра переброска.
Кто из туристов-экстремалов больше всего несёт на себе? Скорее всего, водники на заброске. Но они дотащат свои байдарки или катамараны до старта сплава, а дальше как в песне: «Ты неси меня река, да за крутые берега…» Плавали, знаем! А вот у спелеологов десяток бухт веревки (взяли в надежде на успех), обычный походный скарб и «шанец» - лопаты, ломики и 6 – килограммовая кувалда. И аккумуляторы для налобных фонарей, а их нужно много, и это ещё та тяжелая пакость. А место лагеря периодически нужно менять. Это и называется ёмким словом «переброска». И это слово обычно никого не радует.
Хорошо, в этот раз тащиться было не особо далеко. Всего лишь спуститься к дороге, пройти через деревню и еще километр, подняться повыше и поставить лагерь. Дел на день. Но это было на Бзыбском хребте Абхазии, месторасположении глубочайших пещер планеты, март 1992 года.
«Челноком» скинули скарб вниз к дороге, навьючились, с тоской посмотрели на дальнейший путь. Деревня была построена вдоль реки, длинная и грустная, как собачья песня. Поволоклись.
Нас остановили у первого же дома. Поперек дороги стоял хозяин, жена, трое сыновей, две дочери, мама хозяина. «Зачэм мимо хотэл пройти, а? Заходы в гости!» Пройти мимо шансов не было. Развьючились. Нам показали двор, сад, похвастались ружьём и видом на реку. Потом мы пошли в подвал, где было начало пути вина. Из бочки оно наливалось в большой кувшин с большой ручкой, которую так удобно надеть на плечо. Кувшин выносился на двор, где вино переливалось в три меньших кувшина с двумя ручками – их уже несли руками на веранду. Там содержимое переливалось уже в десяток маленьких кувшинчиков, которые ставились на стол. Еще на столе был хлеб, чурчхела для девочек, соленые овощи и сыр. А что ещё нужно для доброго разговора? И пусть мы не особо понимали друг друга. «Слюшай, какой трудный русский язык! Вот как вы гаварыте: лягушк квакает в пруде? А у нас – кхирби барцыц ачхуб. Это же красиво, это почти песня!»
Часа через полтора раскланялись, навьючились. Поволоклись. Прошли немного. Опять дорога перегорожена. «Пачему к Самвелу зашли, а мимо меня пошли?» Опять показ сада, фокусы с кувшинами и разговоры на веранде. Навьючились и вперед, пошатываясь. Ушли недалеко.
У программистов, кажется, это называется «рекурсия». Много садов, дворов, детей и очень много кувшинов. Группа, шатаясь на ветру, вышла из деревни через двое суток. Впереди брёл Медвежуть, бережно прижимая к груди кувалду – остальное имущество группа растеряла на трудном пути. Именно кувалда казалась инструктору самым ценным предметом. Ушли метров на 200 – это были одни из самых трудных метров на маршруте. Сели передохнуть. Почти сразу появились и Самвел и прочие, имена которых были размыты. Несли веревки, скарб, шанец. Позвали «покюшать». Медвежуть ответить не смог физически. Младший инструктор Капрон разгадал всё коварство замысла, отрицательно мотнул головой. Скарб отдали весь, до последнего шнурка. Даже нашлись утерянные Наткой супермодные часики, предмет вожделения хозяйских дочек. Ночевали здесь же, на тропе.
Если Вам понравился рассказ, лайкните и подпишитесь на канал zen.yandex.ru/shkot - это подвигнет меня писать дальше.
На следующий день перебросились окончательно, затаборились, начали искать пещеры. И, почему-то, каждый день нам в лагерь приносили то хлеб, то сыр, то молоко. Ну почему так?
