Ссылка на Главу 3 (Картина первая)
Глава 4. Жажда знаний
Джованни затребовал энциклопедию. «Трибвеб» услужливо открыл доступ к своему главному кладезю информации.
Журналист открыл карту мира. Ее географическая часть выглядела так же, как и в его время. Никаких следов потопов и прочих «радостей» глобального потепления не наблюдалось. С запроса на политические карты начались странности. Система предлагала разные исторические периоды, намереваясь показать государства прошлого.
− Да не нужно мне это! – ругался Макиавелли. – Покажи сегодняшний день!
Наконец ему удалось. По запросу «Нью-Йоркско-Каролинская агломерация» система показала сам регион, выделив его на карте, а также дала ссылку на территориальную структуру, частью которой он являлся.
Агломерация протянулась по восточному побережью бывших США, вобрав в себя территорию нескольких штатов. Пятнадцатый район, где теперь обитал Джованни, находился примерно на территории Балтимора, чуть севернее Вашингтона, как смог вычислить журналист. Сама агломерация относилась к Первой секции «Трибитс». Макиавелли уже понял, что корпорация стала владельцем этих земель, поэтому даже не удивился.
Он увидел, что еще три секции расположились к западу от Первой, дотягиваясь до Тихого океана. При этом часть бывших южных штатов, судя по всему, не была подконтрольна «Трибитс», зато часть бывшей Канады, за исключением довольно обширных северных территорий, также была поделена на несколько секций корпорации. Кроме Северной Америки «Трибитс» владела территориями в Европе – Британскими островами и северной Испанией. Секции имелись на землях бывшей Бразилии, в Аргентине, а также в Южной и Центральной Африке.
Макиавелли заметил, что показывая владения «Трибитс» система даже не пытается намекать на то, кто владеет другими частями планеты, словно это необитаемые зоны.
− Ну ладно, хватит мне голову морочить! – воскликнул он. – Не поверю, что кроме вас никого больше на Земле не осталось. Кто-то ведь долетел до Проксимы Центавра, хотя вам это, похоже, и не очень по душе.
Джованни решил поискать сведения о космических экспедициях. Он снова столкнулся с непониманием системы. «Трибвеб» старательно выдавал те страницы энциклопедии, в которых говорилось об исследователях, работающих на «Трибитс».
− Что ж такое?! – возмущался Макиавелли. – Да не нужен мне ваш первый астронавт! Какой еще Джон Форд?! Полетел в космос в две тысячи пятьдесят шестом? Рад за него! Хоть кого-то не из своих вы мне покажете? Ну, допустим, Гагарина знаете? Нет, я понял, что с русскими вы всегда дружить не хотели, но всё же это первый космонавт планеты! Так… Минуточку…
Джованни задал прямой запрос «Юрий Гагарин» и «Трибвеб» внезапно выдал страницу с фотографией. Ее сопровождала надпись: «Юрий Алексеевич Гагарин – первый советский космонавт». Кроме этой строчки к фото ничего не прилагалось.
− Ага, значит знаете его… Ну а первого на Луне помните?
«Трибвеб» откликнулся и на фамилию Армстронга, дополнительно предложив статью про его однофамильца-музыканта. О первом человеке, ступившем на поверхность Луны, информации было не больше, чем о Гагарине: «Нил Олден Армстронг – первый астронавт США, достигший Луны».
− Либо я еще не до конца освоил их оборудование и программы, либо меня водят за нос, − проворчал Макиавелли. – Ничего, я помню поименно многих известных людей, у кого брал интервью, а вы-то их помните?
«Трибвеб» сумел доказать, что знает и членов первой марсианской экспедиции: ее командира Юрия Титова, и первых людей, прошедших по пескам планеты – Анатолия Волкова, Томаса Митчелла и Лю Хайшэна. О них было столь же мало данных, как о Гагарине и Армстронге, а информационная система делилась скупыми сведениями лишь в том случае, когда Макиавелли запрашивал непосредственно имена.
− Ну ладно, а меня ты знаешь?! – с вызовом спросил Джованни, глядя на экран и дал задачу найти статью о себе.
Статья о первом человеке, пережившем более чем двухвековой анабиоз, была поистине огромной. Куча фотографий, о которых сам Макиавелли не мог вспомнить, вся биография, где были упомянуты его достижения и неудачи, начиная со школы, и даже все его любовницы, включая Луизу.
− А еще обещали, что психоаналитики сохранят всё сказанное в тайне, − процедил журналист. − Хотя… Столько лет прошло. Все те соглашения, наверняка, утратили силу от времени. Ладно, пусть хоть мои рентгеновские снимки сюда поместят – плевать! О, даже мой новый адрес написали! Замечательно! Никакой тайны личной жизни, тем более что у меня ее еще нет!
Макиавелли вскочил и походил по комнате, раздумывая о том, не попытаться ли ему поискать алкоголь для успокоения, но он не имел склонности к спиртному раньше и решил, что не стоит начинать. Джованни доел пиццу и продолжил познавать мир.
Он снова вернулся к поискам информации об экспедиции к звезде Проксима Центавра, которая, по-видимому, была первым пилотируемым межзвездным полётом. Ему всё-таки удалось сформировать запрос правильно, и «Трибвеб» выдал информацию о том, что экспедиция приблизилась к светилу на расстояние в одну астрономическую единицу* на шестой день третьей недели восьмого месяца 2139 года. Участники вернулись назад в том же году. Общее время полета составило одиннадцать месяцев благодаря использованию неких «новых принципов перемещения в космическом пространстве». Ни имен, ни численности, ни национальной, государственной или корпоративной принадлежности экипажа безымянного звездолёта не было указано, не говоря уж о том, нашли ли исследователи что-нибудь на двух планетах, которые именовались Проксима Центавра b** и Проксима Центавра с. Тут Джованни заметил в скобках упоминание, что у этих планет есть и другие названия.
*Среднее расстояние от Земли до Солнца, равное 149 597 870 700 м.
**Экзопланетам присваиваются названия, состоящие из названия звезды, вокруг которой обращается планета, и строчной латинской буквы, начиная с «b». Следующей планете в системе присваиваются буквы «c», «d» и так далее. Буква «a» не используется в названии, так как под ней подразумевается сама звезда.
Сгорая от нетерпения, Макиавелли открыл статью о звезде Проксима Центавра. Здесь, наконец, удача не отвернулась от него. В статье имелись ссылки загадочные «другие названия». Джованни прошел по первой: на странице скупо значилось, что некоторыми исследователями Проксима Центавра b именуется «Аркадий». Для Проксима Центавра с альтернативным оказалось имя «Борис».
− Хм… Уже проясняется… − задумчиво произнес Джованни. – Второе имя явно русское. Кто-то из тех, с кем я беседовал во время рабочей поездки в российский Центр управления полётами, носил такое. Может это в честь него? Нет. Аркадий и Борис… Знакомое сочетание имен, словно это два брата таких было. Ладно. Экспедиция к Проксиме организована не «Трибитс», а кем-то еще, поэтому о них не принято говорить.
Журналист еще немного побродил по комнате, ощущая, что вот-вот раскроет какую-нибудь страшную тайну или просто «неудобный» факт. Он поглядел на коробку из-под пиццы, которая почти полностью испарилась, вспомнил интерес и одновременное безразличие встреченных им людей, и вдруг вспыхнул гневом.
− Ох уж мне эта ваша корпоративная политика! Ничего, я вам покажу, что̀ значила профессия журналиста в двадцать первом веке! Я еще не таких на чистую воду выводил!
С помощью различных ухищрений за пять или шесть часов поиска Макиавелли смог выяснить часть того, что хотел.
Кроме «Трибитс» существовало еще несколько суперкорпораций, которые заменили собой государства. Имелись на планете и не подчиняющиеся им гигантские городские скопления, такие как Симфополия Евразии, Латинский Союз агломераций или Метроплексия Южного креста. Родная для Джованни Италия, на территории которой теперь находились Римская, Миланская и Неаполитанская конурбации***, входила в состав корпорации «Евросфера», которая позиционировала себя, как организацию, занимающуюся управлением процессами городского хозяйства. Некоторые территории, как правило, находящиеся между двумя крупными скоплениями городских агломераций, отмечались как «зоны нестабильной социальной обстановки».
***Конурбация − агломерация (скопление населенных пунктов) в которую входит несколько крупных городов, являющихся «ядрами» этого образования (в обычной агломерации, как правило, один город-ядро).
Макиавелли сделал паузу. Он отключил экран. На небе уже появились звезды.
− Вот и первый день в двадцать третьем веке прошел… − подумал Джованни, глядя на город.
Подсветка зданий была такой, что у поверхности земли наступление ночи почти не замечалось. Для сна наверняка требовалось сделать окно непрозрачным, но журналисту совершенно не хотелось спать.
− Даже ничего не сказали, что мне есть, пить и как себя вести после анабиоза, − проговорил Джованни, вспомнив свой уход из Центра медицинских исследований. − Всё самому надо прочесть…
Он вспомнил о современном календаре и решил узнать, в чём же разница между ним и прежним григорианским.
В отличие от «календаря Конта»****, идея которого лежала в новой системе отсчета, год состоял не из тринадцати, а из двенадцати месяцев по двадцать восемь дней. Через каждые три месяца наступала праздничная неделя, не относящаяся ни к одному из них: Неделя прощания с зимой, Неделя прощания с весной, Неделя прощания с летом и Неделя прощания с осенью. В эти периоды у дней отсутствовали названия и сохранялись только порядковые номера. Между двенадцатым месяцем и первым месяцем нового года существовали один-два дня, именуемых «Новогодними». «Второй новогодний» появлялся раз в четыре года. Эти дни тоже не именовались пятницей, субботой, или какими-либо еще названиями, как и во время «прощальных» недель.
****Предложен французским философом-позитивистом Огюстом Контом в 1849 году.
Макиавелли захотел выяснить подробности нравов и морали общества, но эта задача была ничуть не проще, чем поиск информации о мире, лежащем за пределами владений «Трибитс». Не было ни одного материала, который мог бы поведать журналисту о том, что принято в среде окружающих его людей, а чего стоит избегать. У Джованни складывалось впечатление, что понятие «культура» в значении принадлежности к какой-либо социальной, этнической или религиозной группе, осталось в прошлом, как и понятие «государство». На запросы «обычаи», «нормы поведения» и «быт» поисковая система не давала вразумительных результатов, пытаясь «кормить» Макиавелли «историческими» проявлениями этих сторон жизни.
− Хм… Да уж, − морщил лоб журналист. – Если запрашивать отдельно по каждому термину, то я из этой комнаты не выйду до того момента, как Солнце станет красным гигантом. Придется действовать по старинке: идти и задавать вопросы людям, а не искусственному интеллекту, который их, почему-то, еще не уничтожил.
В четыре часа утра Джованни почувствовал необходимость отдыха. К этому времени он уже успел разобраться с креатором, который одарил его парой комплектов нижнего белья. Хотелось создать обычный блокнот, в котором Макиавелли намеревался набросать опросник, но в креаторе не было подходящих материалов для письменных принадлежностей.
− Ладно, приобрету позже, − решил журналист и лёг спать.
Продолжение: Глава 5 (Картина первая).