Итак. Активная общественность в очередной раз поймала за язык очередную чиновницу, оскорбившую чуткий слух этой «активной общественности» очередной глупостью. Где-то на просторах социальных сетей Исполняющая обязанности директора Центра молодежных инициатив администрации Энгельсского района Саратовской области Лидия Бузовчук под ником Лидия Прозорова оставила комментарий под постом о том, что президент Владимир Путин утвердил выплаты в размере 10 тыс. руб. на детей в возрасте от трех до 15 лет. «Раньше никогда ни денег за рождение детей не давали, никаких маткапиталов, и жили как-то, не скулили, а сейчас рожающим все должны и обязаны» сообщило агентство РБК
Удивительно, что десятки информагентств с воодушевлением подхватили эту новость в формате: «Ату ее, ату!». Здесь лишь малая толика огромного списка.
Оценку ее недостойного деяния можно послушать и в живом эфире: https://yandex.ru/efir?stream_id=46a1471a18f3b77fb501ef184e7dea73&from_block=logo_partner_player
Страшное преступление совершила чиновница, и внимательные павлики морозовы чутко уловили гнилую ее сущность.
Последовали выводы, что в России участились случаи оскорбительных действий, совершенных государственными и муниципальными служащими.
Оказалось, что совсем случайно под этот случай подвернулся подготовленный многоуважаемыми депутатами Государственной Думы проект закона о штрафах для чиновников за хамство и оскорбление россиян.
Но что-то меня в этой радостной травле настораживает. Первое - степень декларируемой глупости. Второе – масштаб заявляемого оскорбления.
Вы знаете, в природе не существует ни мысли, ни выражения, которые бы кто-то не смог истолковать как оскорбительные для себя. Можете придумывать любое самое безобидное, как вам кажется, заявление, и я опишу вам ситуацию и слушателя, которому в этой ситуации оно покажется оскорбительным. «Будьте здоровы», - скажете вы в присутствии людей неизлечимо больных, и ваши слова могут быть ими истолкованы как издевательство. «Живите богато», - продолжите вы, и слушатель с существенно меньшим доходом легко сочтет ваши слова за оскорбление. Если же вы рискнете высказать мнение по любому сколько-нибудь дискутируемому вопросу, придумывать ничего не придется. Оскорбленные найдутся сами.
Что же особенного сказала саратовская чиновница? Я сам слышал подобные заявления из уст многих людей, как правило пожилого возраста, которые скептически оценивали современное молодое поколение. «Вот в наше время», - говорили они, - не было ни декретных отпусков, ни выплат по уходу за ребенком – и жили – и не стонали! В общем-то, тех людей, которые вырастили двух и более детей во времена, когда понятие «материнский капитал» отсутствовало, можно понять. Обидно, знаете ли. Двое детей есть, здоровье уже не то, возраст уже не тот, материнского капитала нет, а нынешняя молодежь, у которой есть для счастья и молодость, и здоровье и все возможности светлого будущего – чего-то требует от власти.
Меня как-то не сподобило делать раньше подобные заявления, но услышь я такую фразу – пожал бы плечами и в чем-то бы согласился. Нынче времена не те, конечно, кто же спорит.
Знай только, стонут все: одни от коронавируса, другие – от карантина по нему. Я сам стону, ворчу, ругаюсь, пишу всякие злобности. Но если честно-то – в чем уж такая трагедия? Эпидемия, да и та-то какая-то непонятная. Вот те, кто пережил в войну, голод, стихийные бедствия, репрессии, революции, мор – вот они – да! А вот нам-то чего скулить?
Но всё-таки, если не скулить, так не долго тем временам и возвратиться. Однако, повод ли это подвергать преследованиям двух спорщиков по какому-либо вопросу?
В спорах люди отстаивают не обязательно то, что по-настоящему думают или во что по-настоящему верят. Наши взгляды часто зависят от обстоятельств, от настроения, от несварения желудка, наконец.
Сколько раз после ссоры каждый из нас думал, - а зачем?
Зачем бы говорить ту кучу злых слов, которыми обмениваются спорщики в пылу беседы?
Потом они, бывает, спохватываются, смахивают прочь эмоции и, рассмеявшись, понимают всю нелепость только что закончившегося столкновения.
Да. Это простые люди, - скажете вы. А это – чиновница!
Ну, еще под вопросом, чиновница ли наша героиня. Когда я был на службе, мне как-то сказали, - Какой ты чиновник - на себя посмотри! Директора центров при администрациях, как правило, не государственные и не муниципальные служащие.
И, кроме того, она говорила не от государственного лица, а как частное – как обычный гражданин.
Вы знаете, государственные и муниципальные деятели – тоже люди. Они едят еду, чем вызывают зависть у голодающих, пьют питьё, чем раздражают жаждущих, вступают в половые отношения и даже, представьте себе, испражняются.
Наверное, государственный служащий сидящий на унитазе, подрывает государственные устои, но если он начнёт ходить под себя, то подорвёт ещё больше.
Так и хочется призвать людей быть добрее к государственным и муниципальным чиновникам. Видите, сказала чиновница то, что думала, и тут же её уволили. Вы-то можете молоть всякую чушь, а им, касатикам, чуть ляпнул – и по шапке. Беречь их надо? Ругаются – не замечать? А то заметишь – и уволят голубя сизокрылого.
А самим чиновникам? Самим чиновникам надо помалкивать. Дурак – умный, пока молчит. Вот, они и молчат, потому как рот раскроешь, и тут же кого-нибудь оскорбишь. А народ-то кругом внимательный, слушающий, примечающий.
Но что удивительно! – Есть ведь государственные деятели, позволяющие себе весьма двусмысленные высказывания, и оскорбительные, и, мягко скажем – не умные. По поводу которых не возникает никакого шума в прессе.
А тут вона-как! Уже и закон об оскорблении россиян принимают. А ведь госпожа «чиновница» ничего в адрес россиян не говорила. Она ведь не говорила, что россияне – это такой народ, которому нельзя иметь в собственности оружие даже для самозащиты; что это народ, который понимает только штрафы и наказания; что россияне – это народ, которому свобода - смерть. Не говорила она, что россиянину дай выпить рюмку, он ведро засосёт. А ведь подобные мысли можно найти в анналах речей весьма достойных политиков.
Нет! Она, как человек, платящий налоги, позволила себе высказать сомнение в оправданности их расходования соответствующим образом. Как обыватель, она позволила усомниться в правильности излишней требовательности в отношении власти со стороны отдельных социальных групп граждан. Естественно, это не понравилось отдельным группам граждан, но другим, может быть, понравилось.
Мне, например, не нравится, когда какой-нибудь губернатор запрещает мне или кому-либо другому выходить на улицу, хотя за тем не числится никакой вины. Мне не нравится, когда запрещают гулять в парках, хотя парки именно для этого разбивали. Меня оскорбляют заявления, что я сам не разберусь, как мне соблюдать социальную дистанцию; что у меня за спиной обязательно должен стоять надсмотрщик, чтоб я не высморкался в карман соседу. Меня оскорбляет электронная слежка за мной. И не меня одного. Очень многих она оскорбляет. И что? Кого-то за это пожурили?
Нет. Есть хамство допустимое, а есть навешиваемое. Есть те, кому можно быть прямым и свободомыслящим, а есть те, кто должен ходить тихо и пригнувшись. Говорить может тот обыватель, у кого ничего нет за душой, потому что ему нечего терять, и его мало кто услышит.
Всё, что написано выше, ирония и художественный сарказм. Однако надо же как-то различать хамство и не хамство.
Ведь если мы каждый раз будем затыкать с таким рвением рот людям, тем более работающим в государственном и муниципальном управлении и высказывающим своё мнение, очень скоро единственным окружающим нас звуком будет речь репродуктора: «Граждане! Жители и гости нашего города! Сидите и не высовывайтесь!». А не хотелось бы.