Ошибки военачальников дорого обходятся подчиненным. Чем выше ранг командира, тем выше цена промахов. И самый высокий ранг – императорский. Присвоившие себе звания наместников бога на земле тоже ошибаются. И их промахи, случается, меняют историю.
К XV столетию Византия (Константинополь, Царьград, Нова Рома и проч.) добралась не в лучшем виде. Империя сократилась в размерах, а на осколки прежней роскоши претендовала масса пришельцев – от обнищавших по дороге к Святой земле крестоносцев (которых к указанному времени сменили преемники не менее агрессивные и не менее европеистые) до сторонников ислама, стремившихся основать свою империю. В результате к 1453 году основное в регионе противостояние между султаном Мехмедом II и Константином XI зашло в некий позиционный тупик – стороны истощили себя и не имели никаких видимых преимуществ. Между тем захват города для Мехмеда стал единственной возможностью выжить – иначе бы он и его государственность просто бы навсегда стерлись в истории. Так и Константину давался единственный шанс – удержать город в своих руках. Беда в том, что и у того, и у другого не было денег.
Примерно в тех же краях болтался в поисках заработка известный венгерский мастер Урбан. Который прославился изготовлением из бронзы осадных пушек большой мощности. Слава его шла много впереди, да он особо и не торопился, оттого услуги пушечного мэтра стоили немало.
Сначала Урбан пришел к Константину и предложил ему свои услуги. Император согласился, но вот в приоритет это сотрудничество не выделил. И финансировал мастера по остаточному принципу, отчего тот стал недоволен – и гонорар не достигал оговоренного, и задержка зарплаты вышла немалая. Ну а сам работодатель показал гонор и не стал обсуждать вопросы с пришельцем. Поэтому артиллерийский парк Урбан в Константинополе не обновил, а обиделся и пошел дальше путешествовать по свету. На беду Константина, в его соседях был Мехмед.
Мехмед сразу сообразил, что ему дан реальный шанс свыше, поскольку его конница при всем желании не имела возможности штурмовать стены, а вот если пробить в них бреши – вполне. Поэтому всю оставшуюся наличность он вложил в Урбана и производство, которое тот наладил. На выходе Мехмед получил огромные бомбарды, стрелявшие не чаще семи раз в сутки, но очень точно и сильно. Правда, орудия эти оказались не слишком надежные (самая мощная "Базилика" треснула на второй день, а потом и вовсе взорвалась на второй неделе осады), но задействованной мощи хватило на то, чтобы развалить часть укреплений. И город пал. Мехмед остался в истории как первый правитель Стамбула, а Константин – как последний император Византийской империи. Сам Урбан, кстати, погиб – опрометчиво встал рядом со своей пушкой, которая разорвалась при выстреле.
К Наполеону, когда он уже вовсю ссорился с Британией, пришел Роберт Фултон и предложил финансировать его проекты. Во-первых, подводную лодку. Которая оказалась не совсем жизнеспособной, что сильно расстроило Бонапарта. А во-вторых, Фултон разработал проект парохода, независимого от силы ветра. И Наполеон, согласно мифу, ответил инженеру: "Ты разведешь костер внутри корабельного корпуса, и тот станет неподвластен ветрам и течениям? Мне жалко тратить время на подобные глупости!" – Фултон расстроился и уехал в Америку. Где и построил пароход, который оказался вполне успешным и окупил свою постройку и эксплуатационные расходы уже в первую навигацию. А Наполеону, как известно, не хватило транспорта для высадки на Острова. Ну и итог его одиссеи известен.
С пароходами вообще было сложно. Первые образцы оснащались колесами, сделанными по образцу нижнебойных мельничных водяных приводов. И выходило, что в случае волнения на море одно из колес постоянно обнажалось, и оттого нагрузка на машины была неравномерной. Плюсом этот вид движителя в случае морского боя сильно страдал от огня противника – и это понимали еще на заре парового флота. И даже Фултон, предлагая свою посудину Бонапарту, планировал пароход делать с двумя корпусами (катамаран), которые бы закрывали колесо, размещенное в центре корабля.
Довольно скоро вспомнили о винте Архимеда и начали ставить его в доработанном виде на суда. Сначала никаких преимуществ у винта не видели – кроме меньшей уязвимости, неизменной нагрузки на машину и компактности установки. Но потом англичане построили два однотипных фрегата с разными движителями и устроили соревнование по перетягиванию. И победил винтовой – КПД его установки оказалось выше. И с тех пор в военном флоте винт стал главным. Колеса оставались только в гражданском и грузовом флоте, поскольку лучше работали на мелководье и крепче тянули с места.
Русскому императору докладывали об основных тенденциях мирового кораблестроительства, но Николай I отказался верить в превосходство винта без видимых причин, объясняя свой каприз предельно незатейливо: "Вот это, я понимаю, махины… Знаешь, я против гребных винтов. Какие-то маленькие, юркие, скрытные, не видно, как и работают. Что бы там не говорили, не верю я в них". Что и говорить, аргументация железная. Так что все наличные пароходофрегаты были колесные – 7 на Черном море и 9 на Балтике. И все иностранной постройки, пробные. Так что к началу Крымской войны они уже оказались старьем, выведенным из состава флота, или потерпели крушение. Правда, в 1851 году русские заложили свой пароходофрегат и даже закончили его в 1854. Но в начавшейся войне он оказался единственным в русском флоте, да к тому же устаревшим колесным. И это был один из факторов, повлиявших на исход войны. Империя заплатила за ошибки, слипшиеся в один ком разрухи.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
Хотите видеть больше интересных материалов? - подписывайтесь на канал и ставьте "пальцы вверх"
Делитесь статьями в соц. сетях - так вы помогаете каналу развиваться