Первый президент Республики Марий Эл Владислав Зотин рассказал о своей жизни, о работе на посту президента региона Российской Федерации и жизни после президентства.
Это интервью мною было записано ещё в 2017 году и ранее нигде не публиковалось.
- Владислав Максимович, расскажите о себе.
- Я родился в Килемарском районе Марийской АССР в 1942 году 22 мая. В этот день праздновалась Никола и меня должны были назвать Николаем, но у отца был друг Владислав и меня назвали в честь него. Николай Угодник – мой Святой и он меня защищает. В 1943 году на фронте погиб мой отец – он был командиром роты. После гибели отца, мама долго маялась в Килемарах. Она работала учителем в школе – зарплата была маленькой. Тяжёлое было время, что я даже начал продавать вещи. Зимой 43-44 года мы переехали в дом мамы в деревню Янькино Горномарийского района Марийской АССР.
Спустя некоторое время с фронта вернулся брат мамы, женился, и у него родились дети. Нам всем стало тесно в маленьком доме. Я видел, что мама часто плакала из-за ощущения, что она со мной тут лишняя. Мы переехали в кладовку здания, где сейчас восстановили церковь, в Пертнурах. Я помню, как один из углов кладовки полностью промерзал сверху донизу. Тогда я сильно заболел воспалением лёгких. Спустя год нас к себе домой взял директор Пертнурской школы Викторин Халапсин. В своём двухэтажном доме на втором этаже он поставил нам кровать, повесил занавески. Здесь мы тоже прожили год. Затем она оставляла меня у бабушки, а сама ездила в разные школы района преподавать.
Когда мне исполнилось восемь лет, то она мне сказала: «Владик, пора нам строится, и иметь свой дом». Дядя дал нам старый сруб, который принадлежал моему деду. К строительству мы готовились два года: на двух лошадях зимой и летом из села Покровского возили брёвна для различного материала. Когда всё было заготовлено – летом 1956 года мы начали строить свой дом. В мае я закончил восьмой класс, а в сентябре в девятый класс я пошёл уже из своего дома.
Закончил Еласовскую среднюю школу. За школьное время я был награждён бронзовой медалью Всесоюзной сельскохозяйственной выставкой за кукурузу. Тогда кукуруза была в моде. Наше звено Пертнурской школы заняло первое место и нас представили к медалям. Но из четырёх членов звена только нам двоим дали медали. Мы вдвоём учились хорошо и нам дали медали, а те двое учились и плохо и им не дали – вот такая дискриминация была.
После школы я работал в колхозе. Зимой был на лошади, а летом на тракторе «МТЗ-5». До этого я ещё работал прицепщиком на пятикорпусном плуге.
Чуть позже я поступил в Московский институт механизации и электрификации сельского хозяйства. Через год данный институт был объединён с Сельскохозяйственной академией имени К.А. Тимирязева. Три года я проучился в составе данной академии, а перед последним курсом вновь был организован отдельный институт – Московский государственный агроинженерный университет имени В.П. Горячкина. Кстати, это учебное заведение закончили очень многие горномарийцы, которые затем стали фермерами Горномарийского района. Можно, наверное, сказать, что я им открыл туда дорогу.
После того, как образование было получено – я вернулся в республику. Меня направили в Параньгинский район, где меня назначили главным инженером управления сельского хозяйства. Там я активно проработал полтора года. За это время работы я уже активно пел и танцевал на стене.
- Как началась Ваша политическая карьера?
- Работая в Параньгинском районе, на меня обратили внимание в районном комитете партии, где мне предложили возглавить районную комсомольскую организацию. Полтора года я был первым секретарём, после чего меня избрали заместителем председателя районного исполнительного комитета.
Однако затем мои «комсомольские братья» вспомнили, что я им опять нужен и меня пригласили на беседу в Йошкар-Олу и предложили быть вторым секретарём областной комитет комсомола. Работая вторым секретарём, меня направили учиться в Высшую партийную школу при ЦК КПСС в Москве.
Окончив школу, я работал Председателем райисполкома в Куженере. Затем меня перебросил в Волжск, где я был Первым секретарём городского комитета партии. Потом стал заместителем Председателя Верховного совета в Йошкар-Оле и чуть позже Председателем Верховного Совета Марийского АССР. В 1991 году избрался Президентом Республики Марий Эл. В январе 1997 года покинул данный пост.
- Что Вами было сделано за те годы, пока Вы являлись Президентом Республики Марий Эл? Какие были проблемы?
- Проблемы? Проблемы были очень сложные. Я начал руководить республикой в качестве Председателя Верховного Совета Марийской АССР – я был главой республики. Всем говорят только о президентстве, а я ведь возглавлял республику более шести лет – где-то с 1990-го года, а уже в 1991 году я принял присягу в качестве президента.
В тот период в Москве было нестабильное Правительство. Для того чтобы не потерять республики – нас, всех президентов республик, сделали членами Правительства России. Я работал, как член Правительства России, в правительстве Егора Гайдара. Мы с ним очень дружили. Он даже после того, как я ушёл с президентства, приезжал ко мне в гости. Я его вообще считаю наиболее порядочным человеком из того круга лиц,которых я знал там наверху. Я знал, что он не воровал. Я не говорю, что другие воровали, но я точно знаю, что вот Егор Тимурович был самым честным в плане личных качеств. Я его спрашивал: «Зачем Вы, Егор Тимурович, пошли возглавлять Правительство в такой период?», а он отвечал: «Кто-то ведь должен был взять на себя ответственность. Денег ни копейки не было и жили только за счёт кредитов». Когда в 1991 году пришла новая команда, то Гайдару поставили задачу сохранить всё то, что было ранее создано: колхозы, заводы, строительную организацию и тому подобное. А денег не было. Я ему говорил, что нужно держать поголовье скота и сеять урожай. Кстати, в те годы в нашей республике был получен самый большой урожай зерновых. Вроде бы это был 1994 год. Такого большого урожая в республике больше не было.
Нефтеперегонный завод в селе Табашино Оршанского района – это чисто моя идея. Я начал поиски нефти в Марий Эл. И да, нефть есть – предварительно считается, что 35 млн тонн. И сейчас в республике знают, где она находится. Место рождение напоминает бутылку Амаретто – горлышко находится в Мари-Турекском районе, а днище где-то на границе Моркинского и Волжского районов. Я рассчитывал, что будем добывать нефть и закачивать её в трубу «Дружба», которая проходит недалеко от городского поселения Мари-Турек. Но потом ведь надо было как-то взять эту нефть? Я решил построить завод, местом расположения которого и было выбрано Табашино.
С идей строительства такого завода я поехал в Москву. Пришёл к Министру топлива и энергетики России Юрию Шафранику и рассказал ему об идеи строительства завода на 500 тысяч тонн в год. Он сказал, что это маленький завод и не даст разрешения на его строительство и что завод будет построен только через его труп. Тогда я пошёл к Председателю Правительства Виктору Черномырдину и уже ему рассказал об идеи завода, а также сказал, что Шафраник не даёт разрешения и вообще сказал, что только через его труп. Тогда Черномырдин пошутил: «А ты возьми и перешагни». Ну я и перешагнул его, начал всё это дело раскручивать. Мы нашли фирму и дали им гарантию под кредиты. Оборудование привезли из Гонконга. Завод был построен. Сейчас, говорят, что там уже больше миллиона тонн в год перерабатывают. А также этот завод хорошо пополняет казну республики налогами.
Передо мной стояла задача сохранить заводы. Началась приватизация. На нас, глав регионов, очень сильно давила Москва – хотели, чтобы мы продавали заводы. Ну, попробовали мы и продали Механический завод в Йошкар-Оле, который когда-то делал мины, потом велосипеды. Кто-то купил этот завод – я даже и не видел этого человека, ведь всё продавалось на конкурсной основе. Спустя месяц после продажи я решил съездить на завод, чтобы проверить, как новый хозяин хозяйствует. Приехал в цех, а там ни одного станка. Мне сказали, что все станки вывез новый хозяин. После этого я собрал совещание и дал команду, чтобы теперь ни одна чужая душа наши заводы не покупала. Надо было продавать только своим, а у своих не было денег. Потом хотели выкупить Марийский машиностроительный завод и также его вывезти. Приватизация затягивался. Из-за этого мы крупно поругались с Анатолием Чубайсом, что я даже употребил нехорошие слова. Но после того, как я ушёл – ушли и заводы в частные руки.
ММЗ мне тогда всё-таки удалось сохранить – я ему помогал три раза. Во-первых: я не дал его разбазарить. Во-вторых: когда было очень трудно дал заводу 60 млн кредита из бюджета республики. А в-третьих: когда там надо было зарабатывать доллары – надо было продать одно изделие в Америку. Его было разрешено продавать, но все, кто стоял на пути, хотели поиметь свою долю от этой сделки. Некоторые даже рисовали мне, сколько им причитается долларов. Я пришёл к Борису Ельцину и он подписал мне все требуемые бумаги для сделки. Изделие было продано, деньги поступили. А я был представителем правительства концерна «Антей», который делал С-300, и эти деньги ушли по другим заводам, чтобы они выжили. Я считаю, что я внёс свой вклад в сохранение военно-промышленного комплекса, ведь я помог сохранить «Антей». Да и более того, я ходатайствовал, чтобы в Ярославле был построен новый завод.
Однажды мне даже как-то позвонили из Москвы и сказали, что в Международной академии информатизации мне хотят присвоить звание академика за то, что помог сохранить «Антей». Но я же не доктор, не кандидат. А у МАИ не было ни денег, ни орденов и в качестве награды присвоили звание академика Международной академии информатизации. Вроде бы, только два академика МАИ нас было: я и Юрий Лужков.
В годы моего правления регионом был построен стекольный завод в посёлке Пемба. Начал строить мост через Ветлугу, но кончили уже другие. Срок мой подходил к концу, и я торопил всех со строительством моста, ибо было предположение, что его могут разобрать. Построили типографию, автостанции в Козьмодемьянске, Коротнях и других местах. Мы строили, хоть и было очень тяжело. Даже вот когда в 1996 году сгорело в селе Емешево Горномарийского район 26 хозяйств, я выделил туда 2 млрд на строительство.
Я организовал Марийскую Епархию – ходатайствовал об открытии Епархии, когда пошатнулась коммунистическая идеология. Я понял, что надо дать народу веру, если в той вере, которая была ранее, начали сомневаться. А значит, нужно было поддержать и поднять нашу основную веру – христианскую. Однако если у русских христианская вера, то у марийцев – язычество. Поэтому когда я открывал Епархию – поддержал и язычество. Делал это я для того, что бы и язычники почувствовали свободу – молились в своих святых рощах и верили в то, во что верят. Однажды, когда я ездил на мольбище, чтобы посмотреть на языческие моления, на меня обиделся Епископ. Мне пришлось ему объяснить, что я всё-таки Президент Республики Марий Эл, и я должен поддерживать все веры, которые есть на территории республики
Я понимал людей в трудное время, когда они меня ругали, хотя они знали, что это общая такая ситуация в стране. Тогда надо было просто выдержать это всё. Мне приходилось очень много ездить. Я дома не бывал 150-170 дней в году.
- Что за ситуация произошла с выборами, когда Вы ушли, а президентом стал Вячеслав Кислицын?
- Одно из требований Конституции, чтобы стать президентом республики, было знание национального языка. У нас в Марий Эл это было знание марийского языка.
Тогда Леонид Маркелов неожиданно стал депутатом Думы через партию Владимира Жириновского. Он подал заявление, чтобы убрать статью Конституции Республики Марий Эл, в которой требовалось знание национального языка у президента республики. Они перешагнули через меня. Мы хотели перенести выборы, пока Конституционный суд разберётся в этом деле. Я был у Председателя Конституционного суда Российской Федерации Валерия Зорькина, который и сказал мне, чтобы мы перенесли выборы, пока суд не рассмотрит дело. Однако Кислицин всё-таки выиграл выборы и стал Президентом Республики Марий Эл. А вот что сделали Кислицин и Маркелов – пусть они сами всё расскажут.
Всё, что я построил – то стоит до сих пор. А вот что они построили? Ничего, по сути дела.
- Чем Вы занимались после президентства?
- Целый год я не мог найти себе работу. Вячеслав Кислицын, которого избрали Президентом Марий Эл после меня, не давал мне работать на территории родной республики. Пришлось ехать в Чебоксары, где с разрешения Президента Чувашской Республики Николая Фёдорова, начал проектировать сахарный завод. Меня поддерживали в Министерстве сельского хозяйства России, но когда Борис Ельцин разругался с немцами – России отказали в кредите. Проектируемый завод был связан на иностранных кредитах. Пришлось свернуть все работы по проектированию завода и вернуться домой.
Когда в 2000 году Кислицын ушёл с поста Президента Марий Эл, то на его место пришёл Леонид Маркелов. Я устроился работать на йошкар-олинский завод «Биомашприбор» помощником генерального директора. Но когда узнали, что Зотин вернулся – Маркелов сказал, чтобы Зотина уволили. Меня уволили.
Дело доходило даже до того, что Маркелов сказал, что в деревне Янькино не будет газа до тех пор, пока не умрёт Зотин. Ко мне подходили мужики из деревни и требовали, чтобы я уехал из деревни.
Что делать? Уехал обратно в Янькино. Нужно было строиться – дом износился, ведь срубу было уже 90 лет. Денег у меня не было, я ведь не воровал, и я стал ездить в Москву на заработки. Работал там охранником колледжа. Изначально я скрывал, кто я такой. Но заместитель директора колледжа был бывшим чекистом. Он нашёл в компьютере данные обо мне и подошёл ко мне – «Здорово, президент!». Затем об этом узнали ученики, которые тоже стали ко мне подходить и здороваться за руку со словами «Здорово, президент!». Смешно было, но относились они ко мне с уважением.
Накопив деньги, построил пристрой: первый этаж из блоков, а второй этаж из дачи, которая у меня была под Йошкар-Олой. Друзей много и все приезжали в гости, а размещать где-то надо было, ведь пристрой всех не вмещал. Купил не очень новый сруб и поставил взамен того, который строил в школьное время. Смотрится красиво.
Сегодня Владислав Зотин живёт в деревне Янькино Горномарийского района Республики Марий Эл и занимается своим хозяйством.