— Виктор Дмитриевич, приведем несколько цитат из ваших интервью. «Из 15 бывших союзных республик мы единственная страна, которая построила свое государство, как паразита, не способного эффективно помочь своим гражданам в трудную минуту». «Беларусь ведет себя как законченный наркоман, которому требуется все более сильный наркотик. И мы не хотим лечиться, мы хотим больше и сильнее дозу». «Мы не создали экономически самостоятельной страны».
С этими оценками трудно спорить. Скорее хочется понять, почему это происходит? В чем причина таких провальных результатов в строительстве собственного государства у белорусов?
— Ответ на этот вопрос тянет на монографию. (Улыбается). Если кратко, то мы думали, что экономика подчиняется политике. Но еще Ульянов-Ленин давно высказал правильную мысль: политика — концентрированное выражение экономики. Теперь попробую объяснить это более подробно.
В истории современной суверенной Беларуси было три периода.
Первый (условно 1994 — 2004) — использование инерционного механизма Советского Союза.
Второй (2004 — 2014) — позиция отличницы в классе. Отличницу спрашивали: ты за белых или за красных? «Я всегда за красных», — отвечала она. За это ее поощряли и кормили.
Третья часть (2014 — настоящее время) — когда «класс» разбежался и сказали: всё, теперь все самостоятельно. «Ё-моё, как самостоятельно? — возопила отличница. — А где плюшки? Кто кормить-то меня будет?». Наступило время торговли «семейным серебром». Где основную ценность представляет суверенитет страны.
Для того, чтобы понять причину, почему мы не создали экономически самостоятельной страны, нужно вернуться к базовым понятиям. Государство — это не какая-то отдельная механическая структура, это совокупность людей, систем и институтов управления. Давайте посмотрим на каждую из составляющих.
Что касается людей, то все мы — носители генетического национального кода, помещенные в определенную экономическую среду.
Для большей наглядности, на мой взгляд, рассматривать нужно три страны одновременно: Беларусь, Россия, Украина. Безусловно, мы разные, но у нас до конца 20-го века было очень много общего.
Вспомним историю. С момента становления сильного Московского княжества в конце 17 века, началось размытие литвинского гена Великого княжества Литовского, который мы носили в себе. Это справедливо и для Украины. Генетический материал Беларуси и Украины был сильно разбавлен переселенцами с Востока. Это завершилось третьим разделом Речи Посполитой, когда на нашей территории началось смешение, которое длилось почти двести лет. В годы СССР эта тенденция только усилилась. Последствия войн, политические интересы и требования развития экономики вынуждали заселять наши территории выходцами с других территорий.
В результате три страны пришли ко времени развала Советского Союза без сильной национальной идеи. Литовцы, эстонцы, грузины и другие республики сказали: мы хотим самостоятельно жить в отдельных национальных государствах. А Россия, Беларусь и Украина тут же побежали подписывать Беловежское соглашение на руинах СССР. Тем самым мотиватором самостоятельности наших государств была не национальная идея, а экономические интересы новых субъектов, возникших в результате изменений постперестроечного периода.
Но на сегодняшний день наши страны сильно отличаются. Мы пошли разными путями именно в построении системы, которая и называется государством.
Любая страна строится на трех точках опоры: интеллигенция (интеллектуальная собственность), деньги (экономика) и система государственной власти, которая должна создавать условия для существования и развития первых двух через установление правил и законов и следить за их исполнением.
Получив независимость, белорусы проголосовали не за националистическую идею, а за новую экономическую модель. Мы сказали: мы не националисты-белорусы, но и не часть Советского Союза. Это подтверждают результаты голосования на выборах первого президента Беларуси. Национальное самосознание представлял Зенон Позняк, старую модель олицетворял Вячеслав Кебич, а представителем новой силы был Александр Лукашенко. За ним стояли новые бизнесы и возможности, которые давал частный сектор.
Если посмотрим на цифры, мы увидим следующую картину: национальная идея — 13% (в первом туре президентских выборов Зенон Позняк набрал 12,82% голосов избирателей – прим. «Салідарнасці»), 17% — Кебич, 45% — Лукашенко.
В тот момент борьба между Советским Союзом и новой экономикой — очень интересная история. Последняя победила.
Но в 95-м происходит резкий поворот. В середине 90-х на фоне разгула капитализма «со звериным оскалом» в России и Украине, когда делили сырьевой сектор как наиболее простой и доступный, мы решили: так не хотим, это страшно. Тем более, у нас и делить-то особо нечего было.
В первый раз мы сказали: не хотим падения в экономике! А не попробовать ли нам вернуть Советский Союз? В Беларуси Советский Союз хотели многие. Потому что мы очень боялись капитализма.
И власть провела первый референдум. Убрали все национальные символы и дали право президенту на досрочный роспуск парламента. Началось движение построения государства с явными признаками СССР (единовластия не партии, так персоны, возрождения символики БССР, превалирование госсобственности над частным капиталом и т.д.)
Здесь нужно вспомнить, что первый удар, который нанесло государство в начальный период, был именно по крупному и частному зарождающемуся национальному бизнесу. К 1996 году мы все знали, кто такие вшивые блохи. Уничтожили крупнейший холдинг «Пуше», тем самым научили на всякий случай Россию, как вести себя с Ходорковским и ему подобными.
Власть уже решила, что экономику нужно держать в государственных руках, еще не задумываясь, что держит экономику конечного передела без сырьевой базы. Такая экономика супер-эффективна как экономика знания, но требует постоянной подпитки новым знанием, технологиями и финансовыми ресурсами. А также свободы и инициативы в поиске новых направлений.