Алекс подхватил ее словно совершенно невесомое создание. Глаза мужчины светились не поддающемся описанию светом. Впервые за свои тридцать девять лет он смог почувствовать сладкий привкус счастливой жизни; ощутить себя по-настоящему живым. Пусть неправильно, пусть смотрят с осуждением. Это девятнадцатилетнее существо из потаенных снов вернуло его к жизни; выдернуло из забвения пустоты; темноты, в которой он прозябал так долго. Больше не имело значения мнение жестокой толпы; стаи коршунов, мечтающих наброситься на очередную жертву. Их взгляды больше не важны. Он был готов отдать ей всего себя, всю свою душу или то, что от нее еще осталось: забирай, мой ангел; забирай все без остатка, только позволь еще раз увидеть твою солнечную улыбку, услышать заливистый, невинный смех.
Любовь накрыла его подобно тому, как шторм настигает обреченный на погибель корабль в темной ночи бескрайнего океана. Весь смысл теперь заключался в ней одной. Никогда больше он не причинит ей боли. Этому юному, заслуживающему лишь счастья, созданию. После стольких лет судьба все же помиловала его и привела в жизнь потерянного, всеми преданного мужчины своенравное рыжеволосое чудо, сжимающее тонкими пальцами чашку остывшего латте за общим столом в уютном кафе, удачно построенного рядом с Вильной. Лишь она одна смогла понять его. Рассмотреть и услышать. Поймать мимолетный призрак и своей любовью придать ему форму.
Не осознавая того, девушка одним лишь легким прикосновением разрушила каждую из стен, которые он так долго и отчаянно возводил вокруг своей души. Небо, скованное вечным льдом, озарилось лучами весеннего солнца. Девочка с рассветом в глазах и сердцем, наполненным пламенем надежды, одной лишь улыбкой вернула обратно к свету скитальца, слепо бредущего в ночи.
Два противоположных мира, что сошлись вопреки самой Вселенной.
Она наполняется мимолетной решимостью, ставит нетронутый кофе на стол и смотрит так пристально, что скрыться просто невозможно. Свет голубых глаз насквозь пронзает сердце, заполненное океанами печали и боли.
— Я вижу тебя, лев Андрокла. Вся твоя жестокость — всего лишь игра; маска, которую ты носил так долго, что успел забыть, кто ты есть на самом деле. Ты отталкиваешь людей своей язвительностью; отпугиваешь прямотой и цинизмом всех, кто пытается приблизиться хотя бы на шаг. Но у тебя внутри все болит. В твоем израненном сердце не осталось ни единого живого места.
В ее маленькие ладони он добровольно вложил стальной клинок.
Отныне судьба его в твоих руках, дитя апреля.