Антисоветская элита терпеть не может рассуждений по поводу каких-то злонамеренных подрывов ненавидимого ею «совка». Ей хочется закрепить миф, согласно которому «совок» накрылся медным тазом по причинам его крайней неразумности, а не по чьему-то злому умыслу
По признанию самого Глушкова, он узнал о том, как работают компьютеры и что они могут, из книги уже обсуждавшегося нами А. И. Китова. Книга называлась «Электронные цифровые машины». Она была издана в начале 1956 года.
Описывая свою работу на Украине, куда он переехал в 1956 году, Глушков сообщает следующее: «Я стал заведующим лабораторией вычислительной техники Института математики. Предполагалось, что лаборатория будет реорганизована в Вычислительный центр АН Украины в соответствии с вышедшим в 1955 году постановлением о создании вычислительных центров в академиях союзных республик, в том числе на Украине».
Согласитесь, трудно сочетать миф о страшных гонениях на кибернетику при Сталине с таким развертыванием вычислительных центров, осуществленном еще до разоблачения культа личности Сталина и запланированным при Сталине и по его прямому распоряжению.
А теперь о главном. В 1962 году президент Академии наук СССР, академик, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и двух Сталинских премий, член ЦК КПСС Мстислав Всеволодович Келдыш (1911–1978) привел директора вычислительного центра Академии наук Украинской ССР Виктора Михайловича Глушкова в кабинет первого заместителя председателя Совета Министров СССР Алексея Николаевича Косыгина (1904–1980). Того самого Косыгина, который после снятия Хрущева стал Председателем Совета Министров СССР, то есть вторым по своему статусу членом высшего советского руководства, имевшим практически неограниченные полномочия в том, что касалось руководства советским народным хозяйством.
Алексей Николаевич Косыгин — фигура крайне непростая. К сожалению, существует стереотип, согласно которому Алексей Николаевич — это чуть ли не единственный представитель брежневского политического олимпа, стремившийся облагородить тупиковую советскую систему хозяйства, да и советскую систему вообще. Это — наиболее популярная точка зрения.
Есть и другая, согласно которой Косыгин подорвал основы существования советского общества с помощью своих реформ, которые по своей сути были направлены именно на такой подрыв.
Но эта точка зрения редко предъявляется обществу по вполне понятной причине.
Антисоветская элита терпеть не может рассуждений по поводу каких-то злонамеренных подрывов ненавидимого ею «совка». Ей хочется закрепить миф, согласно которому «совок» накрылся медным тазом по причинам его крайней неразумности, а не по чьему-то злому умыслу.
Но если даже временами в патриотической оппозиционной печати кто-нибудь и заговорит на тему подрывной деятельности Косыгина, то эти разговоры почему-то обязательно приобретают невразумительный и малопристойный характер.
В 1969 году советский писатель Всеволод Анисимович Кочетов (1912–1973) опубликовал роман «Чего же ты хочешь?» В романе были рассмотрены очень важные аспекты советского элитного бытия. Об этом специфическом бытии Кочетов поведал нечто существенное. Он показал, что данное омерзительное бытие чревато только одним — гибелью нашей страны и нашего образа жизни. И всё бы ничего… Но моя мать, знавшая Кочетова и относившаяся к нему со сдержанной настороженностью, ознакомившись с романом, задала мне один парадоксальный вопрос: «Он ведь правду живописует, но почему он ее живописует так плохо? Ну хорошо, он не Шолохов и не Леонов, но ведь он же не полный маразматик. Так почему он пишет так, как будто бы он совсем не может писать? Он ведь может!»
Сделав паузу, мать сказала: «Не исключаю, что он так плохо пишет по заказу. Что он таким образом озвучивает правду, которую уже невозможно полностью скрыть от определенных слоев нашего общества, чтобы эту правду дискредитировать. И что ему поручено именно это. Такая вот дискредитация правды с помощью слишком плохого, слишком неубедительного обнародования».
Мне тогда эта мысль матери показалась слишком изящной и в чем-то даже конспирологической. Но позже мне пришлось убедиться в том, что обнародование правды в форме, которая эту правду компрометирует, вполне может быть осуществлено по определенному заказу.
В 1992 году главный редактор «Советской России», сидя рядом со мной в президиуме какой-то конференции, прямо сказал, что статью Нины Андреевой ему поручил напечатать сам Горбачев, а не какие-то злые антигорбачевские силы. И что он простить себе не может того, что согласился выполнить это поручение Горбачева. Мол, надо было отказаться.
Почему бы не распространить данный прецедент на другие случаи публикаций, ориентированных на компрометацию того, чему они посвящены. И тут что Кочетов с его загадочно беспомощными по форме разоблачениями, что осуждение преступного косыгинского подрыва незыблемости советского строя и советского народного хозяйства.
Останавливаться здесь подробно на фигуре Косыгина я не имею возможности. Но по причине стирания из общественной памяти почти всего, что значимо для моего поколения, оговорю в виде развернутой пометки на полях, что Косыгин был очень ранним и странно ранним советским номенклатурщиком. Что после 1937 года произошел стремительный взлет Косыгина. И что у истоков этого взлета стоят бериевские круги, включая Серго Арсентьевича Гоглидзе (1901–1953), одного из руководителей советских спецслужб, расстрелянных по делу Берии.
Гоглидзе был назначен Берией начальником управления НКВД СССР по Ленинградской области для того, чтобы зачистить ставленников Ежова. И без его одобрения никакой Жданов не мог бы резко выдвинуть Косыгина в 1938 году. Тем более что Косыгин был перед этим обласкан Робертом Эйхе (1890–1940). А этот Эйхе сначала участвовал в ежовских репрессиях, а потом был арестован по обвинению в создании латышской фашистской организации (и демонстративно реабилитирован на XX съезде). При этом Косыгин был выдвинут в 1938 году, а Эйхе в этом же году арестован.
У Жданова никаких особых мотивов выдвигать Косыгина не было. Что же касается Гоглидзе, то, конечно, темна вода. Но в 1948 году дочь Косыгина вышла замуж за Джермена Михайловича Гвишиани, сына Михаила Максимовича Гвишиани. Того самого Михаила Максимовича, которому было посвящено несколько важных строк из докладной записки С. Н. Круглова, И. А. Серова и К. Ф. Лунева в Президиум ЦК КПСС Г. М. Маленкову и Н. С. Хрущеву. Записка называлась «Об укреплении кадров центрального аппарата и периферийных органов МВД, проводимом в соответствии с решениями июльского (1953) Пленума ЦК КПСС».
В записке было сказано: «Начальником УМВД Куйбышевской области работал генерал-лейтенант Гвишиани, который в прошлом был начальником личной охраны Берия, длительное время работал на Дальнем Востоке с Гоглидзе и необоснованно продвигался им по должности».
Итак, дочь Косыгина становится женой сына Гвишиани. Что именно Косыгин делал с советской системой — отдельный вопрос. А вот что с ней делал Гвишиани — хорошо известно. И тут всё важно: и Римский клуб, в котором оказался этот самый зять Косыгина, и особые связи Косыгина с семейством Аньелли, породившие советский «АвтоВАЗ»… И особое пристрастие к так называемым системным исследованиям, прямо связанным с увлечениями кибернетикой и явно нацеленным на то, чтобы подальше уйти от советской идеологичности в сферу так называемой технократии.
Это вам не хозрасчет, который обычно обсуждают. Это штуки посильнее, поглубже и гораздо более прочно связаны с нашей основной темой.
Кстати, приемной дочерью всё того же Михаила Максимовича Гвишиани, который вышеописанным образом был связан с Косыгиным, была, как известно, Лаура Васильевна Харадзе (1930–1987), первая жена Евгения Максимовича Примакова.
Все эти семейные истории образуют весьма причудливую ткань, требующую отдельного исследования в совершенно другом жанре. Но если кто-то хочет сказать, что Глушков мог быть представлен Косыгину, находившемуся совершенно на другом этаже иерархии, просто по рекомендации Келдыша, то мне тому, кто так скажет, пришлось бы сказать о неприемлемом упрощении тогдашнего советского элитного танца.
Безусловно, Гвишиани, который к моменту, когда Косыгину был представлен Глушков, уже был вполне в игре, должен был участвовать и в описываемом мною глушковском сюжете. Но и не он один. Мне бы не хотелось упрощенно обсуждать важнейшие фигуры советского научного истеблишмента рассматриваемой эпохи. Но кое-что обсудить придется.
В биографии Алексея Николаевича Косыгина есть непримечательный, но, как мне представляется, важный сюжет. Он касается того, что в 1951 году Алексей Николаевич, будучи уже очень крупным советским политическим деятелем, возглавлял комиссию, рассматривавшую, казалось бы, крайне мелкий вопрос — о роспуске физико-технического факультета МГУ (ФТФ МГУ). Но в том-то и дело, что этот вопрос был далеко не мелкий!
10 марта 1946 года лично Сталин подписывает постановление Совнаркома СССР «Об организации Высшей физико-технической школы СССР». Оговорен план, согласно которому в этой школе должно осуществляться образование, а также то, что занятия должны начаться первого сентября 1946 года.
Читать далее: https://rossaprimavera.ru/article/88e2be5f