Эрик всегда считал себя художником. С какого-то момента даже известным. Вот только то, что он еще и человек, совсем вылетело из его головы.
0.
Они познакомились в каком-то клубе. Даже не познакомились. Просто приходили в себя после бэд трипа рядом. По правде говоря, Эрик тогда даже не знал ее имени. Просто сидел, не в силах подняться и пристально смотрел на нее. Точно так же, как она пристально смотрела на него.
— Ты красивая. Можно тебя нарисовать?
Она тогда смешно так округлила глаза, а потом — хрипло рассмеялась.
1.
О, назвать Джейн красивой можно было только при очень богатом воображении. Только представив, что у нее нет пирсинга и тату на лице, что ее макияж не является слабой пародией на Kiss, а волосы — не сожжены краской и выпрямлением. На тот момент же ее, с вечными синяками под глазами, руками в шрамах и еще воспаленными, исколотыми венами, можно было назвать разве что миленькой. С натяжкой. И то, только когда она улыбалась. А улыбалась она так редко, словно бы не умела это делать.
Впрочем, в вечер их первого знакомства Джейн улыбалась неприлично много. И смеялась тоже. Она искренне веселилась, когда он пел. Было не обидно — в конце-концов, Эрик всегда считал себя художником, но было… странно. Впрочем, комната качалась словно палуба корабля, а перед глазами плыло. Только ее образ отпечатался на веках. Странным было все.
— Рик, верно?
— Эрик.
— Значит Рик, — и она снова рассмеялась.
Джейн любила букву «Р». Но об этом он узнал гораздо позже.
2.
С того момента до их второй встречи прошло четыре года. Все это время он помнил. И… нет, не искал. Но надеялся на встречу.
3.
Они познакомились гораздо раньше чем должны были, это стало понятно ему сразу, стоило только столкнуться с ней в коридоре. Случайно. Эрик узнал ее сразу же. Ее нельзя было не узнать, слишком часто он по памяти, иногда подводящей его, или по изредка являющимся во снах образах, рисовал ее. Он узнал ее сразу же. Не потому, что она ни капли не изменилась, напротив, она стала именно такой, какой и должна быть. А не пьянчужкой из подворотни.
Она, впрочем, его не узнала. И сначала Эрик подумал что к счастью. Пока не поймал ее на лжи в первый раз. Ему было больно. А ей — плевать.
4.
— Рэй Ред. Приятно познакомиться, — молодой парень с высветленными патлами и напрочь фальшивым именем протягивал Эрику руку и добродушно скалился. Вот только и оскал этот напрочь был лживым. А Джейн, виснущая на этом парне — настоящей и пьяной чуть больше чем сильно. Эрик не сдержался. Или сдержался, это как посмотреть. Хотелось ударить, а он… Он просто сложил руки на груди и процедил в ответ:
— Неприятно. Эрик Черняев.
И внезапно заслужил широкую улыбку. Искреннюю, пусть и очень-очень усталую.
— Рик, значит.
Эрик скрипнул зубами.
— Я бы попросил не коверкать мое имя.
Парень заржал и сонная Джейн чуть встрепенулась.
— Ты это моей сестрице скажи. Только она не запомнит.
Эрик подумал тогда, что она просто не захочет запоминать, как и многое другое. А осознал сказанные слова только парой часов позже, зло комкая очередной неудачный набросок.
«Сестрице»
5.
... a Джейн все улыбалась.
Эрика всегда удивляла эта улыбка, слишком светлая для завсегдатай студенческих и не только алкогольных и не совсем тусовок. Проекты Джейн всегда делала или списывала в самый последний момент, сессии не валила лишь чудом. Или, скорее, литрами кофе в предсессионные недели. Единственное, в чем всегда был уверен насчет нее Эрик, Рик, как она его называла, Джейн была просто прекрасной актрисой и умела читать людей.
— Ты из-за этого пошла на журфак? — как-то не выдержав собственных догадок, спросил Эрик, на что Джейн пожала плечами, и не выпуская только что у кого-то стрелянную сигарету из зубов, добродушно процедила:
— А я больше ничего не умею.
Буквально три дня назад она твердила, что не курит и что ненавидит писак всех мастей. А еще чуть раньше расписывала в красках, насколько она прекрасный медик. В это тоже можно было поверить. Но Эрик не спешил. Ни рассказывать о себе, ни верить.
6.
Вообще-то Джейн даже в универе сложно было назвать красивой. Эффектной — да. Харизматичной — да. Запоминающейся — определенно да. Но никак не красивой. Шрам над бровью красноречиво показывал, насколько экстремально Джейн решила проблему татуировки. Он, в отличие от мелких точек заросших проколов был заметен.
— Ветрянка, — врала Джейн. Эрик закатывал глаза и молчал.
Она не красилась. Совсем. Ее черты лица были выразительны и без того.
— Мне лень, — врала Джейн. Рэй молча пересылал Эрику видео того, как Джейн по полчаса крутится с вечно по утрам дрожащими руками перед зеркалом, а потом, психанув, смывает абсолютно все. Надо ли говорить, что Эрик никогда не спрашивал, почему у нее покраснели глаза? Да и зачем? Чтобы услышать очередную ложь?
— Я неважно себя чувствовала, — отмазывалась перед подружайками Джейн, намекая на слезы, и Эрик еле заметно хмыкал.
7.
Вообще-то того парня звали Рори Реймунд Рыжов. Он даже почти не соврал, когда представлялся.
— Прости. Не думал, что ты так в штыки воспримешь. Но имя у меня дурацкое.
— Определенно. Кто так постарался?
— Мать.
Больше Эрик не спрашивал. Слишком каменное лицо было у Рэя в тот момент.
8.
— Ты хоть собираешься писать курсач?
Джейн пожала плечами, утыкаясь длинным носом в медицинский справочник.
Рик намек понял и больше не спрашивал. Впрочем, ему и не было особо интересно.
9.
— Рик, смотри, какой лапочка, — пьяно хихикала Джейн, тыкая в какого-то первого попавшегося качка в клубе. Эрик даже не поправлял ее, а молча и залпом допивал свой коктейль и расплачивался за двоих, чтобы быстрым шагом покинуть помещение. Джейн неизменно догоняла его на улице, прикуривала стрельнутую сигарету от его. Устало вздыхала.
— Жмот.
Или:
— Тупой.
Или:
— Просто мудак.
Эрик не понимал, зачем она его из раза в раз дразнит. Но со стороны Джейн отказаться от алкоголя за чужой счет было настоящим подвигом. И он ценил это.
Впрочем, спектакль в клубе все равно повторялся из раза в раз. Почему спектакль?
Рик тушил сигарету о стену и кидал окурок в заплеванную урну рядом.
Потому что это Джейн и она не пьянеет вообще. И уж тем более не жеманно хихикает в предвкушении развлечения.
10.
Он не сдержался только раз. Она тогда надела какие-то особенно мешковатые джинсы и свитер родом откуда-то из прошлого века.
— Ты красивая. Можно тебя нарисовать?
Лохматая с недосыпа Джейн только прищурилась, словно что-то наконец вспомнив. Черт возьми, именно в этот момент Эрик понял, что вот оно — начало конца. Он пропал.
11.
Он выловил ее в каком-то клубе. Пьяную вусмерть. Она с трудом стояла на ногах, приваливаясь к стене, и расфокусированным взглядом пялилась куда-то сквозь него. Он тащил ее, упирающуюся и глупо ржущую полквартала, а потом, в подворотне, она вдруг сорвалась на бег. Затолкнула его за какой-то угол и, прижимаясь всем телом, горячо прошептала, как какой-то сокровенный секрет:
— А тебя хотели убить.
Эрик многое отдал бы за то, чтобы эти слова оказались ложью.
10.
— Можно тебя нарисовать?
Эрик дернулся, настигнутый внезапным чувством дежавю. Только роли поменялись.
— Не знал, что ты умеешь рисовать.
Джейн проигнорировала его слова. Как почти и всегда.
— Ты красивый.
Эрик рассмеялся, чувствуя, как начинает сходить с ума. Пол под ногами опасно качался, а назначение пустой бутылки в руке было ему совсем непонятно.
— Ради тебя я готов напиваться в хлам хоть каждый день.
— Нет, каждый день не надо.
Джейн мягко улыбалась. Эрика всегда поражала эта улыбка.
9.
Он как-то упустил тот момент, когда Джейн стала жить у него. Эрик не мог вспомнить ни даты, ни причины. Она просто появилась. Пришла как бродячая кошка. Пришла и осталась.
— Ты превратил свою квартиру в мастерскую безумного алхимика, — неизменно фыркала она на запах краски и сохнущих холстов.
— О да, а тебе гораздо милее кофейная лавка, — улыбался он, поднимая чашку чуть ли не в пол литра. Джейн можно было любить хотя бы за то, что она чудесно варила кофе.
8.
Вернее только за то, что она чудесно варила кофе.
А на завтрак она резала яблоки в кефир, чем неизменно его поражала.
— Питаться надо правильно, — наставительно говорила Джейн, хитро щурясь и поднимая указательный палец вверх. И Рик улыбался в ответ. Уж он-то помнил, сколько вчера и за чей счет она пила в баре.
— Смотри, какой красавчик, — полупьяно хихикая, Джейн тыкала пальцев в первого попавшегося качка. Рик лишь поднимал бокал на удачу. Исход всегда был одинаков, — Джейн, закатив глаза, доставала тонкими пальчиками мобильник у пьяной туши и максимально противным голосом диктовала адрес.
А потом она получала премию за сверхурочные. Бар всегда был один и тот же, но почему-то узнать в накрашенной Джейн сурового бариста было решительно невозможно. Бариста. Это не оговорка. Потому что бар становился таковым только после восьми вечера. А до того притворялся вполне милой кафешкой.
— Теперь я почему-то не удивлен, что ты спишь на парах.
Джейн закатывала глаза, смешно фыркая.
Теперь Рика удивляло только то, что она до сих пор не вылетела из универа.
7.
— Я не знал, что твой отец — меценат.
Джейн закатила глаза.
— Он отец Рея, а не мой.
6.
Картин было то больше, то меньше. Правильнее было бы сказать, что количество заказов росло пропорционально цене и известности Рика. Но иногда, к его собственному удивлению, люди покупали не только те портреты, что он писал специально для них, но и… другие. Странные по его собственным меркам, пугающие, но тем и чарующие. Джейн шутила, что он любое уродство может показать красивым. Он шутил, что она любую красоту может обратить в уродство. И, черт возьми, они прекрасно смотрелись вместе.
— Вы очень красивая пара.
Так не говорил разве что Рэй. Рэй просто — ржал. Пропадал где-то, пытаясь выстрадать докторскую, это Рик точно знал, но где именно — не говорил.
Рэй просто ржал. Но его смех был не обидным. Все и так было предельно ясно.
5.
Они, в общем-то не были знакомы. Эрик не знал даже имени Джейн, что же говорить о другом. А Джейн, кажется, не знала, кого он рисовал на своих портретах.
Впрочем, им было плевать.
4.
Парень с пронзающим холодным взглядом смотрел на Эрика с портрета. Точно так же как и в реальности. Короткий ежик волос на общей картине смотрелся как-то неуместно и отчего-то Эрику хотелось пририсовать вместо него дреды. Белые.
Эрик закрыл глаза и потер гудящие виски.
— Мы точно не встречались раньше?
Парень небрежно пожал плечами. Строгий костюм все-равно сидел как влитой.
— Я думал у тебя память лучше, Рик.
Он даже не стал поправлять. Просто закатил глаза. И спросил:
— А Джейн-то как зовут?
Рэй снова пожал плечами.
— Спроси у нее самой. Она ответит.
«Может быть даже честно» — повисло в воздухе. А Эрик очень некстати подумал, что не знает даже где она сегодня ночевала.
3.
— Знаешь, если тебя убьют, я расстроюсь, — Джейн повторяла эту фразу чаще чем следовало бы, словно она пыталась убедить в этом саму себя. Количество конкурентов уменьшалось пропорционально росту его известности. Как, впрочем, и количество портретов. Пока не осталось всего два.
2.
— Ты уезжаешь.
Он улыбнулся. В голосе Джейн не было ни нотки обвинения или сомнения. Просто констатация факта. Она улыбнулась в ответ.
— Я надеюсь, ты найдешь себя, Эр.
Он рассмеялся. Джейн, как всегда, была верна себе.
— Раньше ты называла меня Риком.
— Имя, на самом деле не значит ничего, Эр.
— Именно поэтому ты Джейн.
— С тем же успехом меня могли бы звать и Конни Хая Эткинд. Имя не значит ничего без человека, Эр.
1.
Девушку на портрете нельзя было назвать красивой. Ей было лет двадцать, но у нее уже отчего-то пробивалась седина в волосах. Кривая улыбка грозилась перейти то ли в ехидную усмешку, то ли в постную мину. Шрамы, Эрик точно знал об их существовании, прятались за неопрятной прической. А глаза слишком сильно напоминали о зеркалах. Ее лицо было слишком другим, идеально попадающим в эффект зловещей долины, пусть и ненамеренно. Но тем не менее, эта девушка, она просто была. Картины — свидетель этому. И недопитый утренний кофе тоже. Тогда как его самого, того, кого звали Эриком Черняевым, самым продаваемым и известным художником, не было. И никогда не существовало. Почему-то это стало ясно только сейчас. Когда прошло семь лет со дня их первой встречи.
0.
Он, хоть и не обещал, спустя два года, прислал ей свой новый адрес. А вместе с ним — приглашение на свадьбу.
Но получил вежливый отказ и свой портрет, написанный маслом. Ему отчего-то показалось, что он оказался снова где-то там, в баре, снова увидел странную девчонку не от мира всего в первый раз. Только спросил у нее совсем другое. Что-то, что тогда, давным-давно могло спасти из отчаяния не только его самого, но и ее.
« — Как тебя зовут?»
