Зачем я пишу об этом?
Со мной случился казус, который можно обозначить фразой «не смотрел, но осуждаю». Решил прочитать и посмотреть. Не могу сказать, что мгновенно наступило прозрение и восторженное принятие. Нет.
Но всё оказалось сложнее. Теперь обо всём по порядку.
Роман Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» вышел в 2015 году. Книга была отмечена премиями «Большая книга», «Ясная Поляна» и даже «Премией Читателя». Отзывы критиков при этом оказались полярными. Роман либо хвалили и пригревали как литературное открытие, либо напрочь отвергали, обвиняя автора в искажении исторических реалий, отсутствии литературного мастерства и проч. Между тем детище Яхиной было переведено на 18 языков и канал «Россия 1» взялся за постановку одноимённого сериала – «Зулейха открывает глаза».
В чём же дело?
Неужели предложенный писательницей продукт оказался так нужен медийному мейнстриму, что ему пришлось закрыть глаза на явные огрехи? Может ли вообще гениальное быть недоделанным или прекрасное уродливо-однобоким?
Ещё как может!!
Примеров тому в истории искусства полно. Не будем называть имён, уходя в сторону, но читатель наверняка вспомнит, в чём «однобок» даже его любимый писатель, художник, композитор.
Где он недоделал, сфальшивил.
Так вот роман Гузели Яхиной случился в подобном ключе. Идея была хорошей, в ней была заключена и дань уважения собственной малой Родине, семье. В довольно напряжённый сюжет вплетена и хорошая мораль, но реализация оказалась не на высоте. Разберёмся, что и как.
«Зулейха открывает глаза», - так начинается несколько главок книги. Что же происходит дальше? Быт крестьян, конечно, строг и прост, но в тексте Яхиной он искусственно примитивен. Текст часто превращается в лубок псевдонародного мышления. С довольно странными выводами:
– Зулейха Валиева!
– Я.
За всю жизнь она не произнесла столько раз «я», как за месяц в тюрьме. Скромность украшает – не пристало порядочной женщине якать без повода. Даже язык татарский устроен так, что можно всю жизнь прожить – и ни разу не сказать «я»: в каком бы времени ты ни говорил о себе, глагол встанет в нужную форму, изменит окончание, сделав излишним использование этого маленького тщеславного слова. В русском – не так, здесь каждый только и норовит вставить: «я» да «мне», да снова «я»…
Согласитесь, странный пассаж в сторону русского языка, где само наличие глагола «якать» означает неприятие подобного речевого поведения.
- Это мысли забитой мужем и свекровью Зулейхи? - Вряд ли.
- Это мысли довольно неплохо пишущего по-русски автора? - Тем более странно.
Образ Зулейхи вообще рассыпается. Она слишком марионеточна – автор «набрасывает» на неё то, что надо продемонстрировать ему самому, не считаясь с внутренней логикой образа. Только игра прекрасной Чулпан Хаматовой в сериале вдыхает жизнь в эту героиню.
Похожее впечатление оставляют и «интеллигентные» персонажи романа.
Вообще Зулейха напоминает супергероиню, которая маскируется под молоденькую пугливую глупышку. Отметим её суперспособности:
– Добро пожаловать в гранд-отель! – усмехается конвойный.
– С превеликим удовольствием, гражданин начальник! – Юркий человечек с собачьими повадками и цепким взглядом первым подскакивает к вагону ...
Опасный человек, тюремный, догадывается Зулейха. От такого нужно – подальше.
Мать успевает только беззвучно открыть рот – и руки ее виснут веревками. Кульки-младенцы чуть не падают на землю. Зулейха подхватывает одного, крестьянин – второго. Старшие дети испуганно жмутся к ногам отца.
Своего первого медведя, убитого тогда, в тридцать первом, на Круглой поляне, вспоминала с теплотой: если б не он, до сих пор не знала бы, что глаз ее меток, а рука тверда. От медведя того всего-то и остался – изжелта-серый череп на колу. Навещала его иногда, гладила – благодарила.
Наконец, самым несовместимым с образом Зулейхи оказывается её вдумчивое владение мифом о птице Семург.
Мудрость этой легенды, известной в нескольких культурах, струится сквозь Зулейху, как сквозь медиума, который не слишком отдаёт себе отчёт в том, какая сила его наполняет.
К легенде мы ещё вернёмся, а теперь давайте поговорим о другом протагонисте романа – Иване Игнатове, красном командире, коменданте спецпоселения.