— Она исчезла, а я осталась стоять, замерев как стеклянная статуя. Казалось, тронь меня, и я рассыплюсь на миллион осколков. Но шли секунды, оцепенение покидало меня, вернулись звуки книжной лавки: шелест страниц, тихие шаги вдоль стеллажей, редкий звон чайных ложечек о стекло стаканов. Мне вдруг подумалось, что это не звуки вернулись в лавку, а это я вернулась в мир, который покинула для разговора с тетей, будто на самом деле мы встречались где-то в совершенно другом измерении, в этом же не найдется и следа пребывания Элизы – столь странной женщины, такой прекрасной и такой пугающей.
Я повела плечами, будто стряхивая остатки наваждения, и осмотрелась. Так и есть – мир вокруг меня выглядел так, будто ровно секунду назад я коснулась волшебной книги и ровно секунду назад в испуге выронила ее из рук. Теперь она лежала на полу, и даже страницы ее ещё слегка покачивались.
Растерянная, я все ещё стояла на месте, будто лишённая последних сил, как вдруг вспомнила, что не могу терять ни минуты! Мама прямо сейчас где-то внезапно оказалась невидимой! Что с ней творится? Как она сможет справиться с этим, ведь ей ни о чем не известно – ни о появлении Элизы, ни об ее страшном ультиматуме?!
Я принялась наскоро застёгивать на себе шубу, заматывать платок и уже было направилась к выходу, как вдруг нечто заставило меня остановиться. Я обернулась и посмотрела на книгу, она все также лежала на полу, я даже не рискнула дотронуться до нее, чтобы поставить на место, ведь только что хватило одного единственного прикосновения, чтобы мир перевернулся, чтобы явилась ведьма и изменила всю мою жизнь.
И все же я не могла оставить книгу. Она была моим единственным мостом в мир магии – к познанию себя и своего дара, единственным оружием в борьбе с Элизой, ведь больше у меня не было ничего, что бы я могла ей предъявить. Я сегодня пришла сюда за этой книгой, как за самым главным ответом, какой могла получить. Как могла я уйти без этого ответа?
Я наклонилась и подняла книгу. Мир не перевернулся, мне лишь почудилось, что она была чуть теплой, словно бы ее ещё не покинула жизнь. Осторожно, держа книгу, как великую драгоценность, я засунула ее за воротник и, прижав к груди, побежала домой.
Дома царила тишина, словно бы исчезла не только мама, но и слуги и даже наша старая кошка Нерисса. Нигде не скрипели половицы, не было слышно голосов: ворчания кухарки, смеха и болтовни горничных. Я шла по пустым комнатам, заглядывая в каждый уголок, словно рассчитывала, что мама попросту спряталась от меня, как в детстве, когда мы с ней играли в прятки, и она, подыгрывая мне, скрывалась в самых неожиданных местах, а потом пугала меня, вдруг выпрыгивая, как чертик из табакерки. Но, конечно, ни за дверью, ни в шкафу, ни под кроватью ее не было, дом был тихим и пустым, и только снаружи доносились редкие звуки улицы - ругань извозчиков, да крики уличных торговцев.
Исчезали последние крохи надежды, и отчаяние накрывало меня, словно штормовая волна.
Я вошла в мамину комнату, где на кровати лежало приготовленное на вечер платье, а на столе было оставлено недописанное письмо. Стул был здесь же, отодвинут от стола. Мама, верно, сидела и писала, когда это случилось.
Я, как подкошенная, опустилась на стул и расплакалась.
"Прости, мамочка!" — произнесла я вслух. Но ответа не последовало.
У стола напротив меня стояло зеркало, я видела свои опустившиеся плечи и согнутую фигуру, будто меня придавило каменной глыбой.
Книгу я не могла оставить ни на минуту, она и теперь была у меня в руках, и я сжимала ее пальцами изо всех сил, словно бы от этой книги ещё хоть что-то зависело.
Я положила ее перед собой и раскрыла. Пожелтевшие древние страницы, непонятные письмена, странные чертежи и рисунки. То была очень необычная книга. Мне стало ясно, что было очень самонадеянно решить, что я смогу в ней разобраться. Я переворачивала страницы, которые тихо хрустели при каждом прикосновении, и понимала, что я ничего, ничегошеньки не могу.
"Что, ну что я могу сделать?!" — вслух сказала я и слезы вновь крупными каплями скатились по моим щекам.
Неожиданно взгляд мой наткнулся на символы, которые я смогла разобрать. То были старорусские буквы, какими пишут в церковных книгах, читать их было непросто, и все же каждое слово угадывалось безошибочно:
"Чтобы помочь себе, позови себя! Уступи место себе, помоги себе! Уйди в тень, но не покидай себя! Учись у себя и научи себя!"
Я встала из-за стола и, не выпуская книгу из рук, подошла к зеркалу. Я двигалась уверенно, словно бы точно знала, что надо делать. Какое-то наитие, как совсем ещё недавно в книжной лавке, двигало мной.
В зеркале я увидела себя – растерянную девочку с двумя дурацкими косичками, никакую не колдунью и уж точно не преемницу злой ведьмы. Я посмотрела себе прямо в глаза и начала произносить заклинание. Мне даже не пришлось запоминать слова, стоило мне раскрыть рот, как они полились сами собой, будто то была молитва, которую я знала с пелёнок.
Произнеся последнее слово, я ещё стояла неподвижно, не отрывая взгляда от своих собственных глаз, когда вдруг в зеркале в отражении увидела маму! Вскрикнув от радости, я прижала ладони к стеклу. Я подумала, что заклинание сработало, и я получила возможность видеть ее там, где она находится, и зеркало стало этим окном, как вдруг почувствовала чью-то ладонь на своем плече.
Я обернулась. То была мамина ладонь! Мама вовсе не была в зеркале, она отражалась в нем вместе со мной!
Слезы облегчения хлынули из моих глаз. Я прижалась в маминой груди, надеясь больше никогда от нее не отрываться, в эту минуту я простила ей все обиды, которые когда-либо держала на нее, забыла все разногласия между нами.
"Ну что ты, доченька, не плачь, — мама принялась меня успокаивать, а я даже ответить не могла, будто онемела от неожиданного счастья – смела ли я надеяться, что смогу вот так запросто победить колдунью, что мое заклинание окажется сильнее ее чар?! Ни на секунду!
Через какое-то время, уже взяв себя в руки, я изучающе поглядела на маму, меня ужасала одна мысль, как она смогла принять исчезновение? А, может, она до сих пор не понимает, что исчезла?
Но мамин вид мне говорил о том, что она все понимала, однако была не испугана, а, скорее, подавлена. Видимо, она уже давно предполагала, что рано или поздно подобное произойдет. И даже сейчас, когда, казалось бы, все самое страшное было позади, она как будто не разделяла моего облегчения, не радовалась победе.
Когда она убедилась, что я взяла себя в руки, она вытерла мне щеки своим платком и сказала:
“Пойдем, доченька, соберём себе что-нибудь из еды. Из слуг дома никого нет, потеряв меня, они все убежали на поиски."
Меня насторожило слово "соберём", как будто нам предстоял долгий путь, да и печальный голос мамы никак не вязался с моим чувством победы, но я кивнула и пошла за ней.
В кухне мама принялась наскоро складывать в большую корзину еду: сыр, хлеб, картофель, вареные яйца и копчёное мясо. Мы словно собирались на пикник. И это среди зимы! Я нервничала, боялась, что в любую минуту явятся слуги и бог весть что подумают о нашем поведении.
Так и случилось! Не успела мама поставить в корзину кувшин с вином, как, скрипнув, медленно отворилась дверь и в кухню, тяжело ступая, вошла Федора, наша старая кухарка.
Я вскрикнула и почувствовала, как у меня запылали уши, как будто меня поймали за воровством. Мама тоже невольно застыла на месте и выжидающе поглядела на служанку. Но Федора не сказала ни слова! Не стала, как это обычно бывает, хлопотать вокруг нас, ворчать, поучать, отчитывать – ничего такого! Она только устало опустилась на табурет в углу и принялась растирать свои опухшие ноги.
"Баба Федора! — воскликнула я и подбежала к старушке, но она даже не подняла на меня глаз. Я присела рядом, принялась гладить ее по плечам и приговаривать: — Федорушка, родненькая, что же ты, не узнаешь меня?!"
Но Федора продолжала массировать свои уставшие ноги, даже головы не повернув в мою сторону. Меня для нее не существовало!
Я встала, как вкопанная, и зажала рот руками, слезы градом покатились из моих глаз. О, это были уже не слезы отчаяния и безысходности, теперь это были слезы ужаса. До меня начало доходить, что происходит.
Я вовсе не победила Элизу, вовсе не овладела заклинанием, более сильным по магической силе, чем ее колдовство! Я не вернула маму в видимый мир, напротив, теперь я и сама стала невидимой!
Федора не видела маму, и никто больше не видел маму, лишь я одна теперь могла её видеть только потому, что обитала теперь в мире невидимых. Я сама себя превратила в призрак!
Мама взяла корзину и, взяв меня за руку, повела за собой. Она вовсе не выглядела изумлённой, как и минутами ранее не казалась счастливой, она с самого начала предполагала что-то подобное, понимала, а, скорее, даже чувствовала, что у того, что я вдруг обрела способность видеть ее, есть иное, какое-то очень печальное объяснение.
Понурая, я плелась за ней по лестнице наверх, ясно осознав теперь, как я просчиталась – возомнила себя великой колдуньей, которая сможет победить могущественную ведьму и всех спасти, а оказалось, что только саму себя загнала в ловушку.
В комнате мама очистила от бумаг свой письменный столик, разложила еду и заставила меня съесть немного. Она даже плеснула мне разбавленного вина и тоже велела выпить.
От еды (или, может, вина) мне полегчало, и мама, видя, что я вновь, владею собой, погладила меня по руке.
"Крепись, Вера, мы ещё не проиграли" — сказала она твердым голосом, и я не не стала возражать, хоть я и с трудом ей верила.
Фактически, ничего не изменилось, все также действовал ультиматум Элизы, по которому я в любой момент могла вернуть нас с мамой в видимый мир, мне надо было лишь принести Элизе клятву.
Я поднялась.
"Я соглашусь, мам, — решительным голосом сказала я. — Эта схватка была проиграна с самого начала, я ничего не добьюсь своим упрямством."
Но мама вновь заставила меня сесть.
"Ты никуда не пойдешь, Вера,и вовсе не потому, что я против твоего магического пути под началом Элизы"
Я принялась было протестовать, но она остановила меня, как бы требуя, что бы я дала ей закончить. Словно бы собравшись духом, она продолжала:
“Все эти месяцы я много думала о твоём даре и твоём предназначении, и уже давно я приняла решение, что не буду препятствовать, если ты выберешь этот путь. Видимо, сама Судьба решила за тебя, когда наделила тебя этими способностями, и не мне спорить с Провидением, как бы ни было тяжело мне это принять."
Я ошарашенно глядела на нее, даже не зная, что сказать. Но она снова выставила перед собой ладонь, давая мне понять, что и это не все.
"Но я не позволю тебе принять такое решение под давлением Элизы, под влиянием ее подлого шантажа. Ты можешь явиться к ней и заключить союз, но только когда сама этого захочешь. Ты не отправишься к ней сейчас, побежденной, хотя бы только потому, что ещё можешь победить."
Она замолчала, как бы давая мне время усвоить услышанное. Затем заговорила снова, теперь уже немного подавшись вперёд, будто хотела всем своим телом передать мне свои слова:
"Ты действовала по наитию, когда произносила то заклинание, но думала тогда, как и думаешь сейчас, только о том, как бы вернуть меня в видимый мир, но ты даже не заметила, что твое заклинание было вовсе не обо мне и не о видимости! Ты вызвала кого-то, Вера! Кого-то, кто способен нас спасти!"
Только сейчас я вспомнила тот странный текст, который совсем недавно произнесла и поняла, что мама права.
Чтобы помочь себе, позови себя! Уступи место себе, помоги себе! Уйди в тень, но не покидай себя! Учись у себя и научи себя!
Кто-то должен явиться, чтобы научить меня! А я должна уйти в тень - то есть стать невидимой!
Значит, я не совершила очередную непростительную глупость, не ошиблась! Я должна была стать невидимой вместе с мамой, чтобы победить Элизу!
Это понимание придало мне сил, и я вскочила.
"Но если так, где мне его искать? Того, кто встав на мое место, сразится с Элизой. Не могу же я ждать его здесь, сидеть и надеяться, что он сам ко мне придёт?"
"Я тоже думаю, что ждать не стоит, — согласилась мама, — хотя я действительно предполагаю, что он явится к тебе сам. Но тебе надо жить прежней жизнью. Он появится ровно там, где обычно бываешь ты. Подумай, ведь он должен занять твое место!"
В растерянности я развела руки:
"Да, но, если как обычно, то мне надо завтра идти в гимназию, а что мне там делать, если я невидима?!"
Мама тоже поднялась и обняла меня за плечи:
"Тебе надо просто там быть, и он сам найдет тебя!" — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. Ей, похоже, удалось передать мне свою уверенность, потому как я согласно кивнула.
Весь вечер мы сидели в нашей комнате, словно бы спрятавшись от всех домочадцев, слишком невыносимо было видеть их слезы, слышать всхлипывания и грустные разговоры, ведь меня они тоже не могли найти и теперь с ног сбились от бесплодных поисков. Но мы с мамой не имели никакой возможности с ними связаться, чтобы передать им от нас хоть весточку.
Поэтому мы просто затаились в нашей комнате, условившись, что сейчас главное дожить до утра, не растеряв решимости и боевого настроя.
Мы, сколько смогли, с мамой поспали, а утром я, как обычно, надела форму и отправилась в гимназию.
И как ты думаешь, что я подумала, когда здесь в толпе девчонок увидела вдруг саму себя, идущую, как ни в чем не бывало, за руку с Кити?!
Я поняла, что это и есть тот, точнее та, кого я вызвала! Ты здесь, чтобы освободить нас с мамой, чтобы помочь мне победить Элизу!
Я не сводила с тебя глаз и, как только ты отделилась от толпы, направилась за тобой.
И вот я здесь.