Думаю, многие увидят в этом рассказе ситуации из своей личной жизни.
Как часто мы все встречаемся с такими людьми и не в силах противостоять им. Они с напором танка сокращают дистанцию нарушая, тем самым , границу зоны вашего интимного пространства.
И невольно,мы оказываемся вовлечеными в опасный для нашего состояния контакт.
Вадим Ротенберг.
ОТКУДА БЕРЕТСЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ВАМПИРИЗМ
Одна женщина пришла ко мне на психологическую консультацию посоветоваться по поводу своего девятилетнего сына, который часто болел. Это были разнообразные инфекции, и их частота свидетельствовала о снижении иммунитета непонятной природы. С отцом ребенка мама развелась, она работала, и когда сын в очередной раз заболевал, она отвозила его к бабушке, где он через несколько дней выздоравливал. Она прочитала в Интернете, что иммунитет может снижаться из-за психических травм, и показала сына детскому психиатру, который не нашел у него психического заболевания. Тогда она решила обратиться ко мне.
Она рассказывала о сыне, я задавал ей вопросы об их отношениях, но ни из ее рассказов, ни из ее ответов на мои вопросы я не мог сделать никаких предположений. И я подумал, что именно из-за моей неспособности ей помочь я чувствую себя так дискомфортно. Разумеется, это был не первый случай в моей практике, когда мне не удавалось сразу понять суть проблемы и найти ключ к ее решению, но обычно я все же не чувствовал себя таким обессиленным во время беседы с клиентом. Когда мне удавалось установить эмоциональный контакт с собеседником и начать обсуждение, пусть даже весьма спорных исходных предположений, в конце концов такое обсуждение само по себе часто оказывалось полезным, и я старался продлить беседу, чувствуя, что сам факт эмоционального контакта ему помогает.
Но в данном случае мне это не удавалось. Женщина выслушивала меня, но в диалог не вступала, а вновь и вновь навязчиво повторяла уже сказанное. Мне казалось, что сами интонации ее речи создавали у меня подспудное ощущение моей вины и в то же время вызывали чувство протеста. Я вдруг заметил, что жду окончания ее визита.
Почему же с этой женщиной отношения не складывались?
Я с удивлением ловил себя на непривычном для меня ощущении, что я сам стараюсь непроизвольно отгородиться от нее, создать дистанцию, хотя вообще-то это не моя позиция.
Прошло несколько месяцев после ее визита, и мы встретились случайно в совершенно иной обстановке. Мы оказались попутчиками в автобусе. Нам предстоял довольно долгий путь, и она опять заговорила о сыне, в том же самом стиле и с теми же интонациями. И я сначала даже обрадовался, что, может быть, все же смогу что-то понять и в чем-то помочь. Она поделилась со мной своим планом поехать с сыном в отпуск за границу, чтобы он оказался в новых условиях, без бабушки (к ее отношениям с внуком в ее словах чувствовалась ревность). Она говорила, а я с каждой минутой чувствовал себя физически все хуже, как бы заболевал. Мне казалось, что это общение выпивает у меня всю энергию. И я вдруг представил себе ее сына, оставшегося наедине с ней на длительный период в незнакомом месте… И я сбежал. Я вышел на ближайшей остановке. Мне хватило только сил сказать ей на прощание: «Очень прошу вас, не берите с собой сына».
Я ждал следующего автобуса и постепенно приходил в себя. Я вдруг понял, что столкнулся с тем, о чем раньше только слышал, и даже не очень в это верил, – с психологическим вампиризмом. Я понял, что он в том и состоит, что человек вроде бы просит помощи и сочувствия, но при этом не вступает с собеседником в эмоциональный контакт, и не потому, что не может, а потому, что такой контакт помешает ему настаивать на своем. И он упорно повторяет одно и то же, вызывая у собеседника чувство вины, ибо собеседник при этом не может помочь. Он не может помочь потому, что такой человек и НЕ ИЩЕТ ПОМОЩИ, он только хочет повесить свои проблемы на другого.
Возможно, в этом и заключалась причина бесконечных болезней ее сына. Когда мать ведет себя так со всеми, включая своего ребенка, а ребенок ничем не защищен от ее эмоциональной глухоты и в то же время принимает навязываемое чувство своей вины, он может заболеть. Само его заболевание, которое создает ей проблемы, усиливает его чувство вины. И так далее.
Но я удивился: каким образом я выдержал ее визит ко мне как к психологу и не впал в состояние истощения? Думаю, что меня спасла моя позиция консультанта, позволившая сохранить дистанцию между нами.
А в беседе на равных дистанция сократилась, и я был ничем не защищен от ее эмоциональной глухоты.