Думаю, у многих, как у меня, просмотр "Однажды в Голливуде" (2019) вызвал чувство, что меня обманули, подсунули недоделанный "капустник" вместо фильма. Тарантино уже давно не тот, что был в 90-е годы, когда снял свои знаменитые киноленты, но в предыдущих картинах он не опускался до того, чтобы обманывать зрительские ожидания. Насколько ни скучны и неинтересны "Джанго Освобождённый" и "Омерзитеьная восьмёрка" - они определенно художественны и структурно совершенны. "Однажды в Голливуде" - это обман и издевательство над зрителем. Ничего интересного о жизни Голливуда в них нет. Обсосок факта об убийстве беременной Шэрон Тейт - это всё на чем паразитирует Тарантино.
А ведь реально история Голливуда содержит миллион интереснейших эпизодов, на которых можно сделать массу фильмов. Достаточно почитать мемуары кинозвёзд и близких к ним людей. Здесь я хочу привести выдержки из воспоминаний гения слэп-стик комедии Бастера Китона, в которых он описывает как весело проводил время в Голливуде в 1920-м. Эти сцены так и просятся в фильм, и надеюсь, рано или поздно туда попадут.
" В начале 20-х годов мы тратили много времени на розыгрыши, которые устраивали после работы. Нам с Роско помогали Лью Коди – экранный Ромео, Сид Чаплин – сводный брат Чарли и другие беспечные сообщники. Некоторые из наших розыгрышей по-прежнему считаются классикой. Кстати, хороший розыгрыш проще придумать, чем осуществить. Мы работали над ними только ради смеха и никогда не устраивали жестокие выходки, которые ранят или унижают людей. Я имею в виду такие вещи, как электрические трости, поджигание подметок, «электрический стул» или кровати с «жучками» и проводами, проведенными так, что гости в соседних комнатах слышат каждый звук и слово пары, занимающейся любовью. Наши розыгрыши были такими, что их жертвы позже могли смеяться вместе с нами. Они были достаточно невинны. Между прочим, это грубое искусство – повод для больших недоразумений. По-настоящему хороший розыгрыш нельзя сымпровизировать. Он должен быть заботливо продуман, как сценарий фильма, но требуются предосторожности на случай, если что-нибудь пойдет не так.
Вскоре после того, как Джо Шенк продал контракт Арбакла «Фэймос Плейерс-Ласки», мы прочитали в газетах, что новый босс Роско, Адольф Цукор, собирается в Голливуд. Во время визита он должен был проверить студии, посовещаться со своими исполнительными продюсерами и обсудить дальнейшие планы на звезд.
Услышав эту потрясающую новость, Роско телеграфировал мистеру Цукору приглашение в первый же вечер отобедать с ним и небольшой компанией обожателей Цукора в его, Арбакла, скромном доме. Мистер Цукор тут же ответил: «Принимаю с удовольствием».
Меня взяли на роль лакея. Мы полагались на теорию о том, что на прислугу никто не смотрит. Я еще не снялся в большой роли, но мы не хотели, чтобы кто-нибудь из компании мистера Цукора узнал меня, хотя там был Фрэнк Ньюман, известный кинопрокатчик из Канзас-Сити. В качестве дополнительной предосторожности комнаты на первом этаже, где гости могли меня увидеть, были погружены в полутьму – на случай, если там окажется странный тип, которой смотрит на лакеев.
Все приглашенные голливудские люди были в курсе гэга. Среди них был Сид Грауман – строитель и владелец Египетского и Китайского театров в Голливуде и сам по себе один из выдающихся шутников. В качестве гостий были четыре красавицы-актрисы: Биби Дэниелс, Виола Дана, Анна Кью Ниллсон и Эллис Лэйк. Перед обедом Роско дал им короткие наставления. Он объяснял: «Нет большего унижения, чем провалить розыгрыш перед человеком, который должен стать его жертвой. Если вы почувствуете, что «раскалываетесь», быстро поворачивайтесь к соседу и говорите: «Я просто подумала о том, что случилось сегодня на студии. Забавнейшая вещь…» Но вы должны держать наготове действительно веселую историю, иначе он подумает, что вы глупы, если хохочете над чем-то совсем незабавным».
В великий вечер гости уселись, насладившись несколькими коктейлями. Я внес поднос с креветками и новой порцией коктейлей. Не обращая внимания на свирепый взгляд Роско, я расставил все это перед мужчинами, начав с мистера Цукора, нашего почетного гостя. Креветки были огромными и очень сочными. Хотя некоторые мужчины смутились, что их обслужили раньше дам, большинство не устояли перед креветками и съели парочку. Когда я пришел со вторым подносом креветок и поставил их перед девушками, Роско «не смог» сдержаться. Со смущенной улыбкой он извинился перед гостями, встал из-за стола и пошел за мной на кухню. Там он закричал достаточно громко, чтобы они слышали: «Ты, тупая башка, не нашел ничего лучше, чем обслужить мужчин первыми?» Он едва успел вернуться за стол, как я уже переставил дамам полусъеденные креветки, а их, свежие, отдал мужчинам.
Мое следующее появление было со стопкой суповых тарелок и серебряным половником. Все это я аккуратно поставил на стол возле Роско. Но суп я не принес. Напротив, ушел на кухню и произвел ужасный шум, свалив в оловянный таз дюжину вилок и ножей, а затем уронив все это на пол. Потом я обдал себя водой, чтобы выглядеть так, будто с головы до ног облит супом. Вернувшись в комнату, я, спокойно и ничего не объясняя, забрал тарелки и половник.
Это довело Роско до такого взрыва ярости, что мистер Цукор, находившийся по другую сторону длинного стола, подался вперед и важно сказал: «Все в порядке, Роско, я все равно никогда не ем суп». Роско не успокоила эта новость, и он грустно произнес: «У нас тут ужасная проблема, мистер Цукор, – проблема прислуги». Цукор согласно кивнул: «У нас на Востоке, Роско, тоже не сыщешь умного слугу».
На этой фразе я появился снова, неся воду со льдом в серебряном кувшине. Обходя вокруг стола, я наполнял бокалы до тех пор, пока не поравнялся с Биби Дэниелс, сидевшей рядом с Роско. Я прошел мимо нее и только собирался налить воду Роско, как Биби подняла свой бокал и попросила: «Налейте мне, пожалуйста». Завороженный красотой Биби, я уставился в ее огромные карие глаза, пока наливал. Я промахнулся мимо ее бокала и выплеснул всю воду Роско в лицо. С ревом он подскочил, схватил меня сзади за шею и потащил на кухню. «Роско, держи себя в руках! – завопил мистер Цукор. Впечатлительная натура, он уже представлял, как его новую великую звезду хватит удар прямо у него на глазах.
Арбакл позволил мне удрать. Гости вытерли его, и он сел в промокшем смокинге с подавленным и безнадежным видом и принялся развивать тему ужасной проблемы прислуги, постепенно доводя себя до нового приступа ярости. Никто не мог лучше изобразить гнев, чем добродушный Роско.
«Я брошу этот дом и съеду в отель», – рычал он, колотя по столу кулаками. Желая хоть как-то успокоить его, взволнованный мистер Цукор дошел до предела. Он сказал, что тоже бросит свой дом на Востоке и переедет в отель. «Мне кажется, я знаю, чем объясняется тупость твоего лакея, – заявил Сид Грауман. – Когда я шел к телефону, я видел, как он пьет ?Манхэттен?». До того как Роско успел прокомментировать, Цукор промурлыкал: «Видишь, Роско, твой лакей уловил суть происходящего».
Но тут настало время главного блюда вечера. Для этого понадобилась помощь тренера Арбакла. Главным блюдом была 24-фунтовая индейка, в меру зажаренная и окруженная искусно уложенными веточками зелени, картошкой и отформованным клубничным соусом. Я внес индейку на красивом серебряном блюде и показал Роско, который кивнул и улыбнулся: «Разрежь ее на кухне». Возле кухонной двери я уронил свою салфетку. Как только я наклонился, чтобы поднять ее, тренер Арбакла толкнул дверь, ударив меня в зад и усадив на индейку верхом. Я поднялся, весь покрытый подливкой. Однако моей главной задачей было накормить гостей. И я, не теряя времени, принялся обмахивать искореженную и раздавленную индейку своей салфеткой. Булькая от маниакальной ярости, Роско снова схватил меня за шею и уволок на кухню. Последнее, что гости могли наблюдать, был я, все еще пытавшийся привести индейку в пристойный вид. Дверь захлопнулась, и Роско устроил безбожный скандал со швырянием кастрюль и сковородок, вилок и ножей. Сквозь этот шум можно было слышать, как он кричит: «Я убью тебя, проклятая тупая сволочь!» Тем временем в комнате мистер Цукор в ажиотаже умолял Биби Дэниелс пойти на кухню и успокоить рассвирепевшего толстяка. Тут случилось то, чего не было в сценарии. Как только Биби подошла к двери, Роско распахнул ее, желая, чтобы гости видели, как он заносит над моей головой бутылку бренди. Конечно, это была реквизитная бутылка, готовая разлететься на куски. Мы заполнили ее чаем. Когда Роско разбил ее об мою голову, часть осколков и хорошая порция чая попали бедной Биби за пазуху. Не зная, что обрушилось на нее, она закричала, но Роско уже гнался за мной к задней двери. Возле двери он позволил гостям поймать себя и удержать от расправы надо мной.
Пока все они кричали и толкались, я обежал вокруг дома, вошел через парадную дверь и прокрался наверх. Там я почистился, надел аккуратный холщовый костюм и пригладил волосы (я распушил их для роли лакея). Внизу Роско, позволивший гостям снова его успокоить, велел своему настоящему лакею (которого выдавал за шеф-повара) сервировать вторую индейку. К счастью, объяснил он, зажарили две на случай, если одной окажется мало.
В то время как его слуга, в поварском колпаке и фартуке, подавал это блюдо, рядом с Арбаклом зазвонил телефон. Это звонил я со второго этажа. Роско послушал минуту и сказал: «Конечно, Бастер. Я рад, что у тебя получится. Мы почти закончили обед, но, если придешь сейчас, как раз поспеешь к десерту и кофе». Повесив трубку, он добавил: «Это был тот паренек, который работал со мной в моих фильмах. Вы, джентльмены, наверняка его видели. Уверен, вы хотите встретиться с ним». Цукор сказал, что я изумительный артист. Грауман добавил: «Он редчайший актер, незабываемый». Я пробрался вниз и, выйдя из дома, позвонил на крыльце. Присоединившись к вечеринке, я был представлен гостям с Востока и посажен рядом с Фрэнком Ньюманом, прокатчиком из Канзас-Сити, который сказал: «Жаль, тебя не оказалось здесь раньше, Китон. Тут был самый поганый лакей, какого только можно представить». Тут он запнулся и посмотрел на меня изучающее: «Странно, он очень похож на тебя». Это заставило мистера Цукора взглянуть на меня пристальнее. Он все понял, но его лицо осталось каменным, взгляд переходил с меня на Роско и снова на меня. Сид Грауман засмеялся первым. Указывая пальцем на Цукора, он насмешливо сказал: «Дошло». Цукор не улыбнулся, только произнес бесстрастным тоном: «Очень ловко, ребята, очень ловко! Но позже он расслабился, когда Роско повел всех в «Шип-кафе» в Венис выпить. К полуночи мы вернулись в его дом за закусками.
На следующий день Цукор поразил нас тем, что рассказал репортерам о веселом вечере, устроенном для него Роско, и эта история разошлась по всей стране. Когда Цукор вернулся в Нью-Йорк, его старый друг Маркус Лоу высмеял его за то, что он попался на этот розыгрыш. «Чего же ты хотел, дурак? – восклицал Лоу. – Ты же знал, в чей дом идешь, и должен был ожидать подобных фокусов от такого человека, как Фатти Арбакл».
Как только эти слова дошли до нас, мы решили, что подобное неуважение к нашим розыгрышам не должно оставаться безнаказанным. Через некоторое время Лоу отправился в свою ежегодную поездку на Побережье для проверки новой студии, и Роско придумал, что ему тоже надо быть на студии, чтобы навестить друга. Встретив Лоу, когда тот уже уходил, Роско спросил:
– Куда вы едете?
– В отель «Александрия», – ответил мистер Лоу, – я там остановился.
– Какое совпадение! – воскликнул Роско. – Я еду туда же прямо сейчас. Могу ли я вас отвезти? Мой шофер ждет на улице.
Шофером, конечно же, был я. На мне была ливрея, усы и темные очки. «Александрия» находилась в деловой части Лос-Анджелеса и была в то время роскошным отелем. Я вез моих пассажиров по Альварадо-стрит, затем свернул на улицу, настолько круто уходившую вверх, что одолеть подъем можно было только на малой скорости. Вершина, когда вы на нее въезжали, напоминала спину кита, а прямо внизу виднелось Серебряное озеро.
В наших комедиях я так много участвовал в автомобильных погонях, что к этому времени стал кем-то вроде эксперта по сумасшедшему вождению. И в тот день я продемонстрировал все свое мастерство. Когда мы поползли в гору на низкой скорости, я запустил мотор. Шум от него был такой, что мистер Лоу представил, как машина взовьется подобно ракете, а мы тем временем могли делать не больше 15-16 миль в час. И я не останавливал машину до тех пор, пока мы не взобрались на эту китовую спину, с высоты которой я и мои пассажиры заглянули прямо в Серебряное озеро. Вместо того чтобы скатиться вниз с другой стороны холма, я затормозил, развернулся, и мы поехали обратно под гору по соседней дороге.
Затем я устроил мистеру Лоу небольшую встряску, срезав расстояние через недавно вскопанную апельсиновую рощу. Рядом с рощей пролегала улица с шестью трамвайными путями. Крайние пути для местных трамваев, те, что в середине, – для скоростных междугородних, а центральные – для редких аварийных поездок.
Нечего говорить, что мы с Роско внимательно изучили движение трамваев. Мы также измерили нашу машину и с удовольствием обнаружили, что она перекроет аварийные пути. Это значило, что скоростные трамваи будут почти задевать нас, если я точно рассчитаю, где остановить машину.
За квартал до точки, выбранной для нашего маленького бодрящего приключения, я заставил мотор чихать. Для мистера Лоу это было внятным предупреждением, что мотор может совсем заглохнуть. Это случилось, как раз когда мы пересекали средние пути. С отвращением пожав плечами, я вылез и поднял капот. Некоторое время поглазев на мотор, я пошел за инструментами и достал целую охапку гаечных ключей, молотков и прочего. Я начал работать над взбунтовавшимся мотором, а Роско помогал мне. С удовлетворением мы заметили, что трамваи на подходе. Первый экспресс пронесся мимо на скорости 65 миль в час и чуть не снес нам перед. Другой пролетел так же близко от задней части. Тем временем по внешним путям во всех направлениях разъезжали местные трамваи на хорошей скорости. Маркус Лоу слишком нервничал, чтобы выскочить из машины и бежать, спасая жизнь. Мы «починили» машину только когда поняли, что он окончательно напуган. По дороге к «Александрии» я был просто счастлив пересечь улицу, которую недавно помыли. Это позволило мне показать умение тормозить и сворачивать за угол на двух колесах. Подъехав к отелю, я постарался задрать крыло и два левых колеса на тротуар. На этом Маркус Лоу чертовски быстро выскочил из машины, так что мы не успели спросить, понравилась ли ему поездка. Маркус пробежал через вращающуюся дверь «Александрии», как вертящийся дервиш.
Роско первый поднялся в апартаменты Лоу. Этот перепуганный миллионер, к тому же никогда много не пивший, опрокидывал уже вторую порцию неразбавленного виски. Войдя к ним немного позже, я снял шоферскую фуражку, очки и фальшивые усы. Мистер Лоу заметался в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы бросить в меня, но после первого напряженного момента Маркус Лоу начал смеяться и смеялся почти до коликов. "