Ночь с апреля на май – это не ночь святой Вальбурги, дочери Ричарда Уэссекского и блаженной Вуны, точнее, изначально не ее ночь. Она получила это имя, т. к. Вальбурга была канонизирована 1 мая в 779 или 780 году.
Изначально это главная ночь великого языческого праздника Белтейн, одного из четырех основных праздников Колеса Года, символизирующего переход от темного времени года к светлому, от порядка к хаосу, от холода к теплу.
Белтейн – полная противоположность другому великому языческому празднику Самайну. Они и отстоят друг от друга ровно на шесть месяцев.
Хотя в чем-то они очень похожи – во время обоих стирались границы между поту-и посюсторонним миром, к смертным приходили существа из легенд – эльфы, альбы, боги, духи предков, разделяли их радость, игры, иногда пиршество и даже ложе, зажигались священные огни…
Но если Самайн символизировал начало темного времени, если в эту ночь смертные старались не оставаться в одиночестве, т. к. всякий одиночка был легкой добычей для существ из иного мира, если эта ночь была наполнена настороженностью и страхом, ожиданием морозов и беспощадных бурь, Дикой Охоты и торжества зимних духов, то радостный Белтейн был заполнен необузданным весельем, играми, любовными приключениями, уединенными встречами влюбленных под сенью добрых, наполненных светом лесов, смехом и шутками.
Белтейн – время пробуждения земли, время свадеб и любовных игр. Даже в христианскую эпоху в период майских игр царила неслыханная свобода нравов, что уж говорить о язычестве, когда праздник так и воспринимался – как союз матери-земли с богом плодородия.
Судя по всему, это еще общий индоевропейский праздник, как и все другие великие праздники Колеса Года. Первые записи о нем появились у кельтов Ирландии и Шотландии в период раннего Средневековья. Сам же обычай куда древнее. Его название восходит к Беленусу (нам привычнее Бэл) – кельтскому богу солнца и плодородия, а обряды и ритуалы – к древнейшим земледельческим культам, с которыми усиленно боролась церковь, потому что они насквозь были пропитаны первобытным эротизмом. А какими еще могли быть обряды, суть которых в заключении союза между землей и тем, кто оплодотворит ее ради богатого урожая?
Ведь даже странный, превратившийся в забаву обычай выбора Майского Короля и его Королевы – отголосок древнего ритуала, воплощавшего собой этот вечно возобновляющийся союз. Майский Король – древний природный дух или бог, может, сам Бэл, а Королева – сама Природа или вечно живая Земля.
Кстати, во времена Шекспира Короля и Королеву часто отождествлялись с Робином Гудом и его милой Марион, т. к. славный разбойник и борец за справедливость не мыслился англичанам обычным человеком, скорее, жил на границе мира дольнего и Сида (мира мифологических существ, духов и богов), обладая сверхчеловеческими способностями.
Даже во времена Шекспира все было всерьез – этих двоих надо было не только увенчать королевскими регалиями и представить собравшимся. Они должны были и действительно слиться воедино, олицетворяя заключение союза. И если во времена Барда жертв не приносили, ну разве что, шуточные – особенно провинившийся, например, худший участник состязания за звание Короля или Майский Король прошлого года, должен был искупаться в реке (обнаженным, естественно), прыгать через костер и т. п., то в языческие времена бракосочетание скреплялось кровью и жизнью. Правда, на Белтейн жертвы были в основном добровольные – неизлечимо больные, калеки, преступники, которых итак ждала казнь. В более поздние времена в жертву стали приносить животных.
Жизнь и смерть были в сознании наших языческих предков нерасторжимы. Жертвоприношение являлось неотъемлемой частью веселья. И сам праздник несмотря на первостепенно важную магическую составляющую, был веселым, наполненным цветами и смехом. Даже сидов в этот день не так боялись, как в темные долгие ночи Самайна или Йоля. Ведь жители иного мира, как никто, хранили древнюю магию и знали, когда что можно себе позволить. Огни Самайна охраняли жмущихся друг другу людей от обиды или гнева ушедших и тех, кто живет за гранью, а огни Белтейна манили обитателей Сида разделить веселье с людьми. Может, даже, подарить им любовь. Ведь именно от таких союзов – человека и существа из другого мира – рождались герои, маги, барды, такие странные существа, как Оберон.
Впрочем, не все так радужно.
На Белтейн часто происходили очень важные, порой переломные события. И не все они были радостными. Например, именно в этот день на землю Ирландии прибыли новые народы: род Партолона (первого жителя острова), род Немеда, род Фир Болг, племена богини Дану, сыны Миля Эспейна. Однако именно накануне Майских дней весь род Партолона вымер от чумы. Да и Рианнон, кельтская богиня плодородия, согласно мифам, погибла именно 1 мая. А по версии «Туманов Авалона» королю Артуру, чтобы доказать свое право на трон, нужно было не меч из камня вытаскивать, а победить Короля-оленя в праздник Белтейна. Потом в этот же день у мудрого повелителя Камелота похитили супругу.
Как и в ночь Самайна, перед началом праздника необходимо было погасить все огни в доме. Друиды раскладывали особый костер из священных деревьев (обычно дубов) где-нибудь на холме и только по их знаку, только от этого огня можно было зажечь все светильники, очаги и факелы. Если кто-то делал это раньше и самостоятельно, он нес суровое наказание вплоть до изгнания или казни, потому что этим нарушал один из древнейших магических защитных ритуалов. Ведь в магической картине мира священный огонь столь же древний и могучий, как и священная кровь.
Сегодня эти ритуалы если и не забыты, то вряд ли кто понимает их истинную суть.
Для нас это всего лишь красивая игра. Для язычников – важнейшая часть жизни.
И даже дикий разгул Вальпургиевой ночи, шабаши ведьм, оргии, жертвоприношения и прочие некрасивости – всего лишь отголоски древних обрядов, отвергнутых христианской церковью, которая в отрицании плотского объявляло греховным все, что связано с древними богами, ритуалами плодородия и смены времен года.
P. S. Кстати, обрученная с богом подземного мира Персефона уходила от матери - греческой богини плодородия Деметры и возвращалась к ней тоже раз в полгода. Да и римские флоралии и Празднества Доброй Богини в чем-то очень похожи на великий священный Белтейн.