У Высоцкого было масса поклонников по всей стране. И чуть ли не каждый хотел что-то ему подарить. В Ленинграде жил Георгий М. У него были золотые руки – мог сделать пистолет любой системы – не отличишь от настоящего, смастерить сногсшибательную зажигалку, сотворить чудо в виде сабли, вид которой завораживал.
Для Высоцкого он сделал офицерский морской кортик. Потрясающий элегантностью и изяществом. Передал подарок в Москву с Золотухиным.
Высоцкий был в то время в долгом отъезде.
А тут день рождения у Филатова. И Золотухин подарил ему кортик: « «Леонид! Бери и помни!»
Проходит время. Возвращается Высоцкий. Ему позвонил Георгий, спрашивает: «Золотухин передал вам мой подарок?». Нет. Высоцкий на другой день интересуется у Золотухина: «Валера, тебе из Ленинграда ничего для меня не передавали?» – «Передавали. Морской офицерский кортик, очень красивый». – «И где он?» Долгая пауза. Золотухин по взгляду Высоцкого видит, что тот настроен очень серьёзно. Объясняет: «Володя! Я подарил его от твоего и своего имени Леньке Филатову на день рождения, тебя не было, и я подумал...» Высоцкий не дал ему договорить, тихо говорит: «Кортик мне верни...» Золотухин вспоминает: "Интонация, с которой это произносилось, были такими, что возражать далее было бесполезно – мурашки пробежали по телу. Я пережил позорные, стыдные мгновения и не находил себе места, но делать было нечего – кортик надо возвращать».
Ночь. Золотухин на такси в другой конец Москвы. Звонит в дверь Филатову: «Лёня, прости ради Бога, тут такое дело. Кортик, который я тебе подарил – Володи Высоцкого. Он требует его обратно. Короче, отдай кортик». – «Ну, конечно, какой разговор!» Без всяких воспросов, Леонид вернул кортик. Когда отдавал кортик Высоцкому, тот сказал: «И больше так никогда не делай».
Золотухин о своих тогдашних переживаниях: «Что-то во мне кипело, разное. Ну подумаешь, отдал безделушку, за что уж так меня макать мордой в собственное дерьмо! Ну, подарил бы он мой пистолет кому-нибудь, вот так, с плеча, по пьяни... Стал бы я его так унижать – верни, дескать, и никаких гвоздей... Да нет, вряд ли. Но на то он и Высоцкий – у него были свои понятия о чести, долге, взаимоотношениях дружбы и свои уроки этих понятий. Это был мне урок. И я благодарен ему, хотя какую-то лазейку для своего оправдания все равно оставляю и, не скрою, какой-то неприятный осадок остался».
Ложечки нашлись, а осадочек остался.
