Друзья изысканно флиртуют в чате. Оба умны, ироничны и осторожны, поэтому диалог получается очень красивым. Обо всём на свете, от космоса до чая, пересыпанный шуточками одного калибра, неуловимо ставящими их на одну ступеньку — чуть выше всех остальных. Хотя это совсем не обидно, ведь взамен они дают нам возможность любоваться этим виртуальным танцем.
Это чувствую не только я, поэтому, когда они говорят друг с другом на этом особенном языке, почти никто не вмешивается в этот неторопливый, открытый, но очень отдельный канал связи. Я рада, что могу наблюдать такое, проникаться эстетично оформленной энергией чужих совпадений и взаимного интереса. Хоть и почти уверена, что это не зайдёт дальше бесед в сети — как, вероятно, уверены в этом они сами.
И тем не менее, это ощущение чего-то подлинного поблизости волнует, будоражит. Ведь подлинному неважно — происходит оно через монитор, в библиотеке или за барной стойкой. Всё подлинное происходит прежде всего в голове — и лишь потом воплощается поблизости. А происходя — снова воздействует на мозг, и он щедро рассыпает по нашему кровотоку свои легальные, но очень возвышающие над ежедневностью вещества.
У меня тоже происходит что-то подобное — правда, в другом роде. В последнее время активизировались два контакта с молодыми людьми, которые для меня сейчас значимы. Один из них — недавний интернет-знакомый, интересный трэвел-блогер из дружной неформальной компании, к которой я давно приглядываюсь. Наше общение и эта компания в целом достойны отдельной заметки, которую я обязательно напишу. Второй — мой старый друг из лагеря Что?Где?Когда, добившийся немалых успехов в точных науках и уже успевший устроиться работать в Германии, будучи на последнем курсе физтеха. Они оба мне нравятся, обоих я безмерно уважаю — и с обоими говорю о том, что для меня важно и немного (или много) болезненно. О реализации и её нехватке, о поиске своего пути, о необходимости упорного труда на любом из них, даже самом возлюбленном. Всё это не очень приятно осознавать напрямую, и только в диалогах с умными, чуткими и честными людьми я могу признаваться в своих провалах и недоработках — прежде всего самой себе. И я знаю, что они не будут меня жалеть. В общении с ними я всегда мгновенно ощущаю, когда моя исповедь и откровенность ступает на скользкую грань нытья — и делаю шаг обратно, в трудную честность.
И нежность этих ребят ко мне (а она есть, настоящая, ощутимая) — очень своеобразна. Она сурова и надёжна, как грубое шерстяное одеяло. Эти прекрасные молодые люди готовы побыть со мной в моей печали, готовы открывать мне свою уязвимость, готовы честно говорить мне о всём хорошем и не очень, что они во мне видят — и совершенно не готовы задерживаться в моём бездействии и длительной, вязкой и бесплодной рефлексии. В этом они похожи на моего мужа — наверное, неудивительно, что я отношусь к ним по-особенному. Видимо, я люблю и чувствую в людях этот сорт безжалостной искренности. И с ними я порой чувствую себя павшим на поле брани, которому товарищи протягивают руки, чтобы помочь подняться, отряхнуться — и снова двинуться в бой.
Потому что битва никогда не заканчивается. Не делая шага вперёд, ты оказываешься отстающим. И речь не о том, чтобы выжимать из себя все соки в погоне за чужими идеалами — но я чувствую сейчас, что крайне важно, смертельно и жизненно важно продолжать своё личное движение. В час по чайной ложке, если удаётся только так — но чтобы не чувствовать этого тягучего сожаления и понимания, что сделал не всё, что мог бы. Хотя мы все разные и порой чувствуем себя по-разному, а волей случая в голове у нас живут различные, часто случайные критерии истины и продуктивности, некоторые из которых могут быть очень далеки от реальности. Конечно, стоит пытаться ясно видеть происходящее снаружи и в голове, сверять это и делать поправки на ветер. Но глубоко внутри себя мы всегда знаем, бьёмся мы ради чьего-то застрявшего внутри повелительного голоса — или ради звенящей пустоты там же, знаменующей, что нам незачем думать о том, что мы и так ощущаем в каждой своей минуте. Незачем думать о смысле истине, если наполняться ею через каждое своё действие и взаимодействие, ощущая, что делаешь действительно то, что нужно делать именно сейчас именно здесь именно тебе. Сколько голосов предлагают нам занять свою жизнь миллионом дел, прожить её тысячью способов — как выбрать, к кому из них прислушаться?
Я прислушиваюсь к голосам, в которых звучит нежность. Беспощадная, искренняя, пронзительная нежность. Которая заставляет меня вспомнить, что все пути равны, если на нём ты готов терять и обретать себя заново. Есть люди, редкие разговоры с которыми заставляют меня — хотя бы на время — поднять голову, расправить плечи, глубоко вдохнуть и вспомнить обо всём настоящем, что я не так часто впускаю в свою жизнь, не так часто чувствую и делаю. Но без чего нет и самой этой жизни.
