Юмор считается наиболее доброжелательной насмешкой: человеческие недостатки не обличаются, а лишь подчёркиваются. Автор как бы напоминает нам: «Эге, брат, да ты совсем опустился! Присмотрись-ка к себе внимательнее». Что, если весь мир – подобие чьей-то неудачной шутки? Тогда безобидное может обернуться абсурдным, и о таких искривленных, непропорциональных явлениях пишет Надежда Лохвицкая, более известная как Тэффи. По одной из версий, она взяла псевдоним, созвучный с именем одного знакомого дурачка Стэффи. Как известно, дураки всегда счастливы, а знания преумножают печаль.
Рассмотрим рассказ «Взамен политики», повествующий о дне из жизни отставного капитана, у которого всегда был такой удивленный вид, как будто его «только что вытащили из воды и он еще не может прийти в себя». За обедом привыкли говорить о политике, но сын-гимназист затевает забавную игру: он выворачивает слова наизнанку, подрывая их основу, аннигилируя смысл. Абсурдным выглядят такие вопросы: «Отчего кот-лета, а не кошка-зима? Отчего пан-талоны, а не хам-купоны?» Но в то же время игра мальчика захватывает всю семью, кажется, что невозможно прервать это весьма увлекательное занятие (более увлекательное, чем разговоры о политике). Но почему именно взамен политики? На бытовом примере, вызывающем у читателя смех, мы видим, как самая бредовая идея ловко овладевает человеческим сознанием. Знаете, как в хоре: один начинает, а остальные подхватывают, и идея тоже, с каждым шагом все увереннее, идет в массы, становясь причиной протестов и восстаний. Хорошо, если безумие – вспышка, не выходящая за рамки игры, но, когда она становится всеобщим достоянием, может обернуться трагедией. Знания, конечно, преумножают печаль, но без них рискуешь стать жертвой абсурда, и мир превратится в фамусовское общество, где Чацкие – исключения из правил и влачат жалкое существование в психиатрических больницах. Нельзя не вспомнить Федора Ивановича Тютчева, призывавшего жить собственным умом:
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум.
И от этого потрясающего слова «оглушит» перейдем к диалогу глухих и рассказу «Семейный аккорд». Отец решает гамлетовский вопрос: брать отпуск сейчас или в марте? Мать также интересуют экзистенциальные проблемы: пришлют ли ей сегодня пальто? Она раскладывает пасьянс, чтобы получить ответ. Дочь переживает о шляпках: «Одна шляпка для свиданий, одна для мечтаний, одна для признаний, одна для купаний – красная. Потом с зеленым пером, чтоб на выставки ходить». Девушке кажется, что все вокруг имеют возможность менять шляпы каждый день, в то время как ей самой приходится довольствоваться малым. Дело даже не в том, насколько ограниченны рассуждения членов этой семьи. Они не пытаются слушать друг друга, каждый занят исключительно собственной персоной, и в этом заключается главная проблема. Таким предстает перед нами рядовой человек – это псевдоинтеллигент-эгоцентрик, мыслями, чувствами и поступками которого повелевает быт. Финал рассказа подчеркнуто комический: пальто уже привезли, а женщина продолжает раскладывать пасьянс, потому что не слышит слова дочери. Думается, это «маменька, пальто вам принесли» - типичная картина, аллегорически изображающая действительность. Люди не видят дальше своего носа, потому что не умеют слушать. И тут нельзя не вспомнить чеховский рассказ «Тоска», главный герой которого не может найти собеседника, готового выслушать его историю о погибшем сыне. Бедняга Иона отчаивается и рассказывает обо всем лошади. Собственно говоря, что еще остается делать в условиях тотального одиночества, когда все-таки не хочется сойти с ума:
Нет, легче посох и сума…
Вот и получается, что семья в рассказе Тэффи – бутафория, совершенно чужие по духу люди вынуждены жить вместе, потому что так надо и они к этому привыкли.
Еще одно замечательное произведение – «Жизнь и воротник». Олечка Розова – серьезный претендент на звание «маленького человека», причем в начале рассказа это Акакий Башмачкин, ослепленный беззаветной любовью к самой обыкновенной вещи, а потом гоголевский сумасшедший из «Записок…» И только смирение, которое Оля обретает в финале, отдаляет ее даже от пушкинского Евгения из «Медного всадника». Нет, ни на какой бунт эта девушка не способна, протест «маленького человека» становится в ее случае пародией. Закономерный конец – благополучное возвращение в футляр.
Все началось с прекрасного воротничка, который начал требовать большего: подходящее платье, туфли и даже диван. А Олечка не могла сопротивляться манипулятору-воротничку и терпела лишения, но все же отдавала последние деньги, чтобы ему соответствовать. Сюжет напоминает о «шагреневой коже», которая буквально высасывала из человека силы, энергию и саму жизнь. Не потому, что настолько коварна и сильна, а потому, что однажды подобный выбор сделал сам человек. Олечка Розова, конечно, не заключала сделку с дьяволом, но на душе стало «беспокойно и жутко» после приобретения злосчастного воротничка. Так начинается любая зависимость: сначала действует опьяняюще, потом же дискредитирует все твои ценности, а робкую личность отбрасывает за ненадобностью. Олечка становится излишне смелой, дерзит мужу, пускается в любовные приключения, превращается в тень, ведомую нечистой силой, как становится призраком Акакий Акакиевич, преисполненный жажды отомстить обидчикам. Кто знает, что бы случилось с несчастной, если бы воротничок не потерялся?
Рассказ Тэффи о приземленном, о том, как беспощадны бывают вещи по отношению к людям, о пагубной зависимости, калечащей и уродующей человеческое в человеке. Юмор писательницы оставляет странное послевкусие: ты недоумеваешь, грустишь, чувствуешь отвращение – что угодно, но только совсем не смеешься. Мир, который воссоздает Тэффи, - это не кривое зеркало реальности, но, быть может, ее истинное обличье. Чтобы раскрыть истину, нужен не просто юмор, а гротеск, потому что в каждой шутке есть доля абсурда.