1)«А ТЫ ИХ ВИДИШЬ?»
Случилось это два года назад, когда мы гостили у тети. Незадолго до того её сожители (она жила в коммуналке с другой семьей) попали в аварию и погибли. Как только мы вспоминали о них, случалось что-то странное: то посуда падала, то сквозняк при закрытых окнах поднимался, то ещё что. А по ночам вообще кошмар творился — скрипы, шумы, тетя не могла заснуть, бодрствовала до 2-3 часов ночи, сидела на кухне. Позже она меня спросила: «А ты их видишь?». У меня мурашки по коже пошли от такого вопроса. Она мне рассказала, что часто видит, как кто-то выглядывает из другой комнаты и потом снова прячется.
Однажды мы засиделись где-то до часу ночи. Потом тетя выключила свет и пошла спать. Я видела, как она вышла из кухни, и через несколько секунд за ней пролетело что-то темное — будто человек, накинувший на себя черную шаль. Оно следовало за моей тетей. Было очень жутко, хотя это «что-то» на меня не обратило внимания.
Скоро мы вернулись домой, и тётя рассказывала, что со временем все странности в квартире прекратились.
2) ВЕНЧИК
Когда умерла моя сестра, мама была в неописуемом отчаянии. Мне было 11 лет, и я впервые видела такое жуткое проявление горя. Мама рвала на себе волосы и одежду, била посуду, выла и каталась по полу. Она винила себя в том, что не уберегла Сашеньку. Несколько раз пыталась покончить с собой. Уговоры отца и родных она как бы даже не слышала. Рассказать то, что происходило в это время, невозможно: 30-летняя женщина стала совершенно седой. Она вцепилась в гроб и кричала, что пусть только попробуют унести сестру из дома. Наконец, дед уговорил ее только тем, что обещал похоронить Сашу в саду на даче.
Так и поступили. Мама перебралась жить на дачу и целыми днями сидела возле могилы, разговаривая с Сашей. Все надеялись, что со временем она успокоится. Ведь время, как известно, лечит. Однажды я вышла вечером на крыльцо, было уже довольно темно. Мама уснула, прильнув к могиле. Дедушка в этот день уехал в город за продуктами. В сумерках я видела, что кто-то сидит возле мамы на корточках, но кто это, не поняла. Я подошла поближе… Рядом с мамой сидела на корточках Сашенька! Я остолбенела, смотрела на нее, отмечая, что одета она в то же, в чем была похоронена. На лбу у нее был венчик, который почему-то пугал меня.
Саша смотрела как бы сквозь меня или, попросту говоря, меня не замечала. Сама же она тоже не совсем была похожа на настоящего человека. Что-то в ней было от мультфильмов, какая-то нереальность: не дымка, но и не тело. Не знаю, как лучше описать то, что видела. Она медленно поднялась с корточек, при этом ее изображение слегка колыхалось. Приложила пальчик к губам, будто призывая молчать, и исчезла.
Я вскрикнула, и мама проснулась. Она рассердилась на меня, говоря, что я помешала ей поговорить во сне с Сашей. Тут же она стала пересказывать свой сон: она видела, как к ней подошла Саша и присела возле нее на корточки, собираясь ей что-то сказать, но в этот самый момент на крыльце появилась я, и Саша замолчала. То есть мама видела во сне все то, что я видела наяву. От маминого рассказа я обомлела еще больше, чем от увиденного. Но маме ничего говорить не стала, так как слышала от соседки, что она на грани сумасшествия.
А однажды я услышала случайно, как дедушка говорит бабушке: «Хочешь верь, хочешь нет, а я ее вижу». Бабушка вскрикнула: «Господь с тобой, дед, чего ты меня пугаешь?». «Клянусь тебе. Я утром в туалет пошел, а она за мной идет и молчит. Я и до этого видел ее, но ничего вам не говорил. Я, наверное, скоро умру. Она мне венчик со лба протягивала, а я не выдержал, побежал в дом», — рассказывал дедушка.
Через три месяца дедушка умер. Бабушка стала уговаривать маму переехать в город, но та ни в какую. Пришла осень, и мне нужно было идти в школу. Мамина сестра, тетя Катя, забрала меня к себе. А бабушка осталась с мамой на даче. Как-то придя из школы, я застала тетю Катю в слезах. Она сказала мне, что сейчас привезут бабушку: ее парализовало.
Я помогала ухаживать за бабушкой, сидела возле нее, когда тетя уходила. Бабушка лежала тихо и, казалось, всегда спала. Однажды я в очередной раз сидела возле нее в тетино отсутствие, и вдруг бабушка открыла глаза. Один глаз был открыт широко, а другой полуоткрыт. Одна половина рта шевелилась, она мне пыталась что-то сказать. Я наклонилась к ней: слова были искажены, но в конце концов я поняла, что Саша дала ей венчик и сказала, что бабушка умрет завтра, мама через месяц, а тетя Катя через год.
Все так и случилось. На другой день бабушки не стало, как говорили соседки, она «отмучилась». Тетя Катя умерла через год, подавившись на серебряной свадьбе у подруги. Мамочка моя замерзла у Саши на могилке.
Что касается меня, то у меня рассеянный склероз в тяжелой форме. А вы знаете, что это такое? Я с ужасом жду своего 19-летия. И вот уже три дня подряд, как приходит и садится на мою кровать в ногах Сашенька, моя маленькая и почти уже забытая сестра, которая тянет в мою сторону ручку, а в ручке венчик со лба, которого я так боялась и боюсь.
3) ДОМ НА КРОВИ
Небольшая предыстория: «Николаевское исправительное арестантское отделение (3 благочиние) расположено на правом берегу реки Туры, в 3 верстах на ю.-в. от завода Нижне-Туринского, в районе Нижне-Туринского Трех-Святительского прихода. Отделение получило свое название Николаевского от бывшего здесь прежде Николаевского оружейного завода, основанного в 1852 г. при Императоре Николае I, а Исправительным Арестантским Отделением оно называется по своему теперешнему назначению. При основании Николаевского оружейного завода было положено начало и тем поселками, которые теперь окружают Исправительное Отделение и принадлежат к Нижне-Туринскому Трех-Святительскому приходу, а именно: деревня Николаевский завод, Косая и Александровка.
Первоначально жители этих деревень были казенные крестьяне, выселенные сюда правительством из соседних уездов и губерний для заводских работ. В 1862 году Николаевский оружейный завод, по распоряжению правительства, был закрыт, рабочие его обращены в состояние свободных хлебопашцев, и большая часть их разъехались по своим прежним местам. По закрытии завода здания его постепенно ветшали и приходили в упадок. В 1889-1893 годах полуразрушенные здания эти были возобновлены и приспособлены под Исправительное Отделение, которое ранее помещалось в городе Перми.
С внешней стороны Николаевское Исправительное Отделение представляет из себя обширный трехэтажный каменный корпус, обнесенный каменной же стеной; на расстоянии 100 саженей от него находятся 7 каменных и 4 деревянных дома для тюремной администрации и надзора. Ещё дальше расположено кладбище для погибших или расстрелянных арестантов.» Архивные данные из местного музея. Так вот, именно об одном из этих 7 каменных домов и есть мой рассказ. Да, он не только сохранился до наших дней, но ещё и в очень приемлемом состоянии (умели же в то время строить на века), и в нём до сих пор живут люди (представьте, что я испытала, когда узнала, что буквально в нескольких десятков метров от моего дома находится старое кладбище преступников, которое сровняли с землёй и проложили ж/д пути…). Это двухэтажный дом старинной планировки – подъездов нет, все квартиры выходят сразу на улицу, а на второй этаж ведет лестница, которая также находится на улице. Огромные комнаты и (редкое счастье) огромные кухни, печное отопление (было, сейчас есть и батареи, и удобства в доме), стены толщиной метр, и покатая крыша. В одной из квартир по сей день живёт моя семья. Тюрьмы, естественно, уже давно нет – на её месте стоит машиностроительный завод, а наш дом очень много лет стоял в заброшенном состоянии, потом там сделали что-то типа лаборатории.
Мама рассказывала, что ещё ребёнком ходила туда сдавать кровь и даже подумать не могла, что когда-то будет там жить. Ещё кое-кто из старожилов утверждает, что там делали криминальные аборты женщинам, находившимся уже на большом сроке нежеланной беременности – правда это или нет, я сама затрудняюсь сказать. Рассказывают, что после неудачного аборта там умерла одна девушка и всю эту лавочку прикрыли. Ещё около 10 лет помещение никак не использовалось, т. е. было пристанищем бомжей, наркоманов и самоубийц, трупы которых нередко гнили нам годами. Потом на дом обратило внимание руководство завода, который находился, кстати, метров в 20 от дома за каменной стеной. Что это, мол, стоит пустой ничейный дом, а у нас очередь на жильё работникам завода растёт. И пять человек вызвали на ковёр к начальству и сказали «Вот дом, там пять квартир – завод «дарит» вам эти квартиры, можете оформлять документы, только ремонт и обустройство за свой счёт».
Среди этих счастливчиков был мой отец. Нужно ли описывать, в каком состоянии был дом после стольких лет простоя? Голые стены, исписанные надписями типа «1915г. -1921г.», «Зачем жить? 1932», окна без рам, вместо пола – яма с мусором и чьими-то останками, а в одной из комнат заложенный кирпичной кладкой вход куда-то под землю (потом оказалось, что из каждого дома, где жила тюремная охрана, до самой тюрьмы были прорыты коридоры под землей – проще сказать, подземные ходы). Чтобы привести квартиры в божеский вид, понадобилось 2 года. И вот он – счастливый день – наша семья с крошечной мною въезжает в свою собственную квартиру. Естественно, прошлое дома тут же дало о себе знать. Дальше рассказ от лица моей мамы: «В первую же ночь я не могла уснуть – по дому кто-то ходил. Шаги и вздохи были так отчетливо слышны, что я несколько раз будила твоего отца, но как только тот просыпался – тишина. Дальше – больше. Уходит отец в ночь, я всю ночь не сплю – двери сами распахиваются, гаснут и снова загораются лампочки, из ящиков вылетают вещи, со стола падают предметы. Ты маленькая ещё, не понимаешь ничего, а я тебя в охапку, к себе прижму, в угол забьюсь, молюсь и плачу до утра. Если удавалось уснуть – просыпалась от того, что кто-то дёргал меня за волосы или начинал душить.
Я умоляла отца переехать – а он крутил у виска: и так на халяву досталась огромная квартира, а ты с ума сходишь. Несколько раз своими глазами видела дымчатые силуэты парня и девушки, держащихся за руки. Несколько месяцев терпела, но становилось только хуже – такое ощущение, как будто нас выживали. По ночам ты начала просыпаться и плакать, а на ручках и ножках стали появляться синяки, такое ощущение, что тебя кто-то щипал. К своим синякам я уже начала привыкать, но тут я не выдержала и поехала за батюшкой. Он долго ходил по квартире со свечой, бормоча молитвы и брызгая чем-то стены. Свеча трещала, шипела и плевалась чем-то чёрным. Уходя, батюшка сказал: «Весь дом пропитан грехами, ему самому от себя плохо». Приходил он ещё не раз, молился, водил свечой и крестом по углам…
Я тоже молилась. И помогло! Ночи стали спокойнее, а вскоре в остальные квартиры въехали жильцы и, наверное, духи просто ушли, с тех пор мы спим спокойно». Вот такая история. Когда мама рассказала мне такие страсти, я неделю ночевала у бабушки – страшно было. И вообще, про эту тюрьму ходит много россказней – и что расстреливали заключенных у нас во дворе, и что пытали их там же… Но эта информация не достоверная и лично мне не верится. Единственное, что не даёт мне спокойно спать по ночам, так это подземный ход в подполе. Но единомышленников найти пока не удается, а одной лезть туда – не слишком умная затея. Мало ли, что там?.