Китайская провинция Юньнань стала нашей последней областью в путешествии по Китаю. С самого начала мы планировали заехать в предтибетскую часть «на десерт» - туда хотелось больше всего. Раз уж двери в сам Тибет пока закрыты – будем довольствоваться тем, что есть – подумали мы.
Уже на въезде в Куньмин – столицу провинции, пейзаж за окном поезда резко изменился. Каменные джунгли Китая сменились совершенно необыкновенным горным пейзажем. Рисовые плантации на склонах утесов, масштабные пространства рек и полей. Казалось, даже дышать стало легче, а солнца хватало на всех. После долгих путешествий по мегаполисам – Пекину, Шанхаю, Шеньчженю, Гонконгу – было четкое ощущение, что примерно так выглядит рай.
Вообще-то, раем на земле называют Ханчжоу, город неподалеку от Шанхая. Однако он показался нам скорее адом – я никогда не забуду, как выйдя на вокзальную платформу Ханчжоу на несколько секунд забыла как дышать. К сожалению, не от великолепия. В городе было настолько жарко и душно, что, поверьте, это не сравнится ни с какими +40 в Турции. Влажность воздуха заставляла чуть ли не раздвигать его руками, а каждый вдох требовал усилий.
Такое положение вещей продолжилось и в Гонконге, где к духоте и адской жаре добавились комары. Учитывая то, что в Гонконге мы какое-то время жили в палатке, это только вспоминать весело – на деле было не то чтобы забавно.
И вот, преодолев очень приличное расстояние до Куньмина, мы ощутили просто теплый, а не убивающий своей накаленностью, воздух. Здесь уже давала о себе знать высокогорная прохлада, и даже иногда моросил дождь, который потом с лихвой оторвется на нас в Лицзяне.
Куньмин стал одним из моих любимых китайских городов. Дышалось здесь совсем по-другому, куда более свободно. Во время нашего прибывания тут произошло много интересного, но о наших поисках квартиры чуть ли не на заброшенном кладбище, жизни у художницы, танцах посреди китайского парка с местными бабушками и дедушками я расскажу как-нибудь позже.
Из Куньмина мы направились «наверх». На самый север, практически к стенам Тибета. Город Лицзян принял нас больше, чем на неделю. Мы устали от бесконечных переездов и понимали, что впереди что-то еще более трэшовое в виде попыток добраться до Лаоса, и решили перевести дух. Лицзян оказался идеальным для этого местом. Я еще напишу о нем позже, но этот по китайским меркам небольшой город покоряет всех, кто до него все же добирается.
Больше недели нас окружала прохлада, зачастую проливной дождь, невероятный и, кстати, очень дешевый хостел в традиционном стиле с отдельной комнатой, собственной душевой, качелями во дворе. В Лицзян в принципе едут для того, чтобы насладиться именно традиционной китайской культурой в старом центре. К сожалению, то, что осталось от традиционности в огромных мегаполисах севера и востока не несет в себе совершенно никакой атмосферы, будучи окутанным каменными небоскребами и лентами магистралей.
Каждое утро мы завтракали у тетушки неподалеку, а потом весь день гуляли по старому центру, рассматривали снежный пик (я впервые видела подобное в живую), сидели на обзорных площадках, читали книги во внутреннем дворике хостела и… заскучали от такой жизни.
Привычный ритм постоянно куда-то бежать, ехать, что-то продумывать и решать дал о себе знать. Мы соскучились по приключениям. Лицзян – город, в котором огромное множество не китайцев (ханьцев), а тибетских народностей. Их просто невозможно перепутать.
Конечно, это вызывало в нас интерес. Учитывая то, что ханьцев я недолюбливаю (точнее люблю своей странной любовью всем сердцем), тибетцы вызывали безумный интерес. Мы решили, что хотим посмотреть какую-нибудь деревню неподалеку от города. Ткнули в китайскую карту и нашли первый попавшийся автобус, ведущий за город.
Через полчаса ожидания автобуса неподалеку от хостела идея казалось уже не такой классной, однако он все же приехал. И мы оказались в удивительном мире – в небольшой маршрутке, которой оказался долгожданный автобус, не было ни одного ханьца. Тибетцы в традиционных костюмах, с грудными детьми, привязанными к матерям разноцветными тряпками… и мы. Вопреки нашему ожиданию тибетцы не обратили на нас никакого внимания, хотя явно изначально удивились, но как ханьцы тыкать в нос камерами и дергать за волосы не стали. Как-то не по-буддистски.
Пейзаж за окном стал совсем горным и совсем деревенским. В наших планах было доехать до большого озера, погулять немного, и уехать обратно с миром. Однако почти на самом горизонте начало выглядывать странное здание. Когда мы немного приблизились, у меня перехватило дыхание. Мурашки стадом забегали по коже, я видела что-то подобное лишь на картинках. Но пока не удавалось понять – правда это или иллюзия.
Мы решили рискнуть (время было уже не то чтобы ранее утро), и без карты, воды и еды поехали на автобусе дальше – куда довезет. А вдруг.
Автобус довез.
Нам оставалось только пройти около километра по дороге среди гор, и вот он – прямо перед нами. Хотелось то ли сойти с ума прямо сейчас, то ли расплакаться. Зная мою реакцию на буддийские храмы – реакцию на вот так нечаянно найденный затерянный в горах огромный буддийский монастырь можно было вполне предсказать без гадалки.
Мы шли медленно, будто боясь вспугнуть овеществленную иллюзию. Вокруг не было ни души. Монастырь величественно покоился на горе, вход в него был проложен через буддийский храм – религиозные постройки тибетского буддизма я никогда ни с чем не спутаю. В храме мы встретили двоих людей. Монаха и пожилую даму, крутящую огромные тибетские барабаны с мантрами. Кстати, если вы не знали, в этих барабанах – свертки с молитвами. Считается, что когда ты их крутишь, посылаешь в небо сразу мощную дозу.
Скромности нам было не занимать, и, естественно, дальше храма мы ломиться не стали. Вышли из него уже окрыленные своим невероятным везением на круглую площадь. По нашим наблюдениям, именно отсюда в Лицзян нас мог увезти один из автобусов, круглая площадь была конечной станцией и упиралась прямо в храм.
Понимая, что ждать долго, мы решили немного прогуляться. Окончательно забыв про и так жалкие зачатки инстинкта самосохранения я даже побегала за попавшейся нам симпатичной змеей, чтобы ее сфотографировать. Да так увлеклась, что, подняв глаза, застыла перед возвышающейся прямо надо мной буддийской ступой.
- Ну все понятно, - тут же подумали мы, - приключения не закончились.
К ступе не вела ни одна хотя бы мало-мальски чистая тропинка. Нам пришлось забираться на гору практически ползком, залезая на крутые склоны и постоянно рискуя сорваться из-за размытой частыми дождями почвы под ногами.
Вспоминая все это сейчас, я удивляюсь нашей смелости и настырности, но тогда думать об этом было совершенно некогда – ступа магнетически тянула к себе.
Возле нее мы обнаружили, к своему удивлению, выброшенную мебель, потрепанный старый диван. Изумление вызывал не сам факт дивана, а то, что его ведь сюда кто-то притащил. Хотя, вероятно, в другое время года здесь была вполне приличная лесная тропа.
Это мы поняли еще и тогда, когда обернулись в сторону вершины горы, и уже в который раз за день застыли с раскрытыми от удивления ртами. Весь склон был покрыт разноцветными флажками. Это бы стало невероятным зрелищем для любого человека, я промолчу про себя, при виде этих флажков вечно впадающую в состояние сродни истерики – может быть, это совсем не по-буддистски, но сложно какими-то другими словами описать свою реакцию.
Теперь окончательно плевать стало на все – погоду, время, голод, дождь, да хоть апокалипсис. Будто запас сил был бесконечный, мы начали пробираться по горе все выше и выше, то и дело попадая на новую травяную площадь, окутанную флажками. То и дело нам попадались поляны, с которых просматривался стоящий к нам уже почти боком монастырь – он был настолько рядом, что мы увидели двух молодых монахов, спускающихся по длинной лестнице к храму.
Хотелось запомнить, впитать в себя, сфотографировать глазами каждую секунду, проведенную здесь. Усталости мы не чувствовали, только взбирались все выше и выше. На час задержались на одной из полян – валялись на траве с закрытыми глазами и в наушниках.
«Если поймешь, что Сансара – Нирвана», - пел в моих Борис Гребенщиков, - «То всяка печаль пройдет».
- Вот теперь точно поняла! – хотелось отправить ему телеграмму прямо сейчас.
Затвердевшее время на склоне безлюдной горы – соседки монастыря, окутанной разноцветными молитвами – казалось концентрированным счастьем. Такую невероятную свободу и одухотворенность я чувствовала всего лишь несколько раз в жизни – три раза в Южной Корее, у стен Ангкор Вата в Камбодже и еще в нескольких ситуациях. Но этот опыт был не сравним ни с чем.
Дождь застал нас уже почти у самой вершины, на кладбище. У нас с Юлей вообще появилась странная традиция вечно находить интересные кладбища. На этот раз мы изо всех сил пытались расшифровать-таки странную традицию записывать на местных могилах года жизни и смерти.
Первые капли, упавшие на лицо, заставили очнуться от наваждения и понять, что вообще-то уже темнеет. Мы быстро нацепили дождевики и поняли, что пора спускаться.
Я никогда не терялась в лесах. В городах – тем более. Обычно я очень практичная, и уж точно возьму с собой все возможные карты, собираясь исследовать неизвестную местность. Однако знакомство с монастырем выбило из нас весь здравый смысл. Мы потерялись. Спуск был не просто спуском, он то и дело обрывался крутыми оврагами, а видимость сводил почти на ноль разбушевавшийся ливень.
Мы смеялись. Страшно не было ни капли. Ну и подумаешь, когда-нибудь мы точно отсюда выберемся. Через неделю? Ну и ладно.
Спасли нас от ночевки на горе знаки. И это не шутка – самые настоящие знаки. Похоже, в теплое сухое время здесь проводились то ли какие-то игры, то ли соревнования – мы заметили на деревьях желтые флажки с номерами от большего к меньшему – по убыванию по мере спуска.
Терять было нечего. Доверившись желтым флажкам (сохранились они не все), порой мы поворачивали туда, куда вообще не додумались пойти бы сами. Похоже, мы так торопились к вершине, что совсем не разбирали дороги. На кроссовки уже налипли куски мокрой грязи, ноги постоянно скользили и разъезжались, дождевики были уже практически бесполезны.
Мы вышли на круглую площадь и уселись на лавочке под густой кроной дерева только спустя часа полтора-два. Даже почти не разговаривали – казалось, что произнесенное вслух это приключение может потерять свою значимость. Во всяком случае, мир перевернется обратно с головы на ноги, а этого совсем не хотелось.
Автобус завернул на площадь. Помню, что мы разговаривали с водителем о чем-то на китайском, но уже не помню о чем. Всю дорогу домой я смотрела в окно на отдаляющийся монастырь.
Мы приехали в хостел уже в темноте. Хотелось либо тут же упасть и уснуть без задних ног, либо срочно рассказать о произошедшем с нами как минимум всему миру.
Кто-то из нас догадался посмотреть в поисковиках, поискать в видео блогеров – ничего. Никто, посещавший Лицзян, ни один путеводитель, не указывал на это место, мы даже не знали его названия. Как узнать китайское имя монастыря я догадалась чуть позже. Пусть теперь хотя бы оно всегда будет со мной.
