Недавно из очередного неудачного высказывания очередного медийного лица общество снова всколыхнулось на вечную тему: самадуравиновата или нет?
Вопрос был сформулирован следующим образом: что ты (жертва) сделала, чтобы тебя не били? И прозвучал он особенно актуально в обстановки самоизоляции, когда жертве крайне трудно дистанцироваться от агрессора.
Если отбросить взаимные оскорбления, а также дисциплинарные меры в виде внесения в список нерукопожатных , и сосредоточится на аргументах получиться следующее.
1. Ответственность за совершенное действие всегда лежит на «авторе действия». Ничто не снимает вину с того, кто совершил акт насилия: ни внешний вид жертвы, ни ее поведение, ни ее слова, ни общее состояние психики участников конфликта.
2. В ситуации агрессии участвуют двое и оба ответственны за происходящее. Жертва насилия стала таковой не просто так. Она познакомилась «с плохим парнем», стала от него зависима, не отстроила границ, всем своим видом демонстрировала свою виктимность, а еще не следила за собой и разъела… ну, то есть последний пункт уже из другой оперы.
Вторая позиция выглядит гораздо слабее первой, но в ней тоже есть смысл: если мы снимаем с жертвы всякую ответственность за происходящее, то мы отказываем ей в человеческом достоинстве, не даем ей мотивации для работы над собой, и толкаем ее в череду бесконечной карусели отношений с агрессорами, в которых она всегда будет невинно страдать.
Я долго не могла рационализировать свое отношение к этому вопросу, потому что чувствовала правоту и той, и другой точки зрения.
Теперь я поняла, в чем подвох. Происходит смешение двух понятий «вина» и «ответственность».
Они, действительно, очень близки… Чтобы разделить их, необходимо спросить: вина перед кем и ответственность перед кем? Это не совсем правильно с грамматической точки зрения, но необходимо..
Категория вины предполагает, что человек нарушил некие моральны правила и причинил этим кому-то вред. Если говорить о том, что жертва сама виновата, то подразумевается, что она виновата перед агрессором, которого спровоцировала на агрессию своим действием или бездействием, тем самым она причинила вред его душе, нарушила его психологическое равновесие. То есть она плохо управляла агрессором.
Категория «ответственности» предполагает, что человек совершил некие действия, следствия которых он ощутит не себе, ошибки в поведении повлекут за собой видимые изменения в его душевном или физическом состоянии. Если действие человека преступны, то его ответственностью будет наказание общественное порицание, если он нарушил нравственный закон, принятием ответственности станут муки совести. Вина — частный случай ответственности. И вот - внимание - наш случай: если человек совершил ошибку, которая повлекла за собой для него тяжелые испытания, то он ответственен за свою ошибку. Ответственен перед собой, а не перед обществом и не перед агрессором. Виктимное поведение, как бы широко его не трактовать, есть ошибка, а не преступление. Поэтому жертва ответственна за происходящее перед собой, но не виновата ни перед агрессором, ни перед обществом.
Первое, что должна сделать жертва, чтобы ее не били, это сказать себе - «я не виновата».
Принятие вины на себя в стиле «да, мне надо было быть тише, худее, скромнее, смелее.. т. д.» тогда бы его поведение было другим, на самом деле есть позиция человека, который не отвечает за свою судьбу, а пытается отвечать за поведение другого, что по определению невозможно.
И нет, сказать себя «я не виновата», дать агрессору сдачи, уйти от него… - это не легко.
И на финал жизненная история. Не самая страшная, зато моя личная. Она случилась со мной 30 лет назад.
В первом классе у меня был хейтер. Он смотрел на меня с восторгом человека, который наконец-то увидел источник мирового зла и вот-вот его уничтожит. Он бил меня по плечам и ногам. Он говорил, что такое омерзительное существо, как я, не должно портить землю. Домой я приходила в синяках и с перепачканной школьной формой. В школу ходила разбираться бабушка. Учительница вздыхала и говорила, что мальчик неглупый, из хорошей семьи и… Дальше повисала некая пауза, предполагающая, что раз мальчик хороший, то я должна, видимо, потерпеть. Бабушка переходила на крик. Ее план заключался в том, что она будет держать этого мерзавца, а я буду его избивать в отместку. Я была толстухой, но не дурой и понимала, что если я сделаю что-нибудь подобное, на следующий день «хороший мальчик» может избавить мир от моего смрадного присутствия. И потом… Чтобы ударить человека, нужно обладать неким запасом жестокости. У меня его не было.
В итоги хорошего мальчика все-таки спровадили на второй год, а я переехала в другой город.
Было ли мое поведение виктимным? Конечно… Я была толстой, неповоротливой, заторможенной. И я не могла ударить человека. И я делегировала ответственность за ситуацию третьему лицу — взрослым. До сих пор не представляю, как я могла тогда поступить правильно…