Продолжение. Начало здесь.
Свете пришлось тихонечко приподняться на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок - прежние хозяева квартиры явно были выше ростом.
Что-то шуршит снаружи и ничего не видно. Наконец, тьма качнулась и стало понятно, что в глазок по ту сторону двери тыкаются всклокоченные тёмные вихры -то отдаляясь, выпячивая вперёд гротескно обтекаемый лоб, то вновь загораживая обзор.
Ну, всё ясно. Только один человек на всём белом свете способен так падать на дверь в изнеможении, если долго не открывают, при этом держать ладонь на звонке и настойчиво трезвонить.
Димка Чупрынов. Друг детства и сосед родителей с пятого этажа. С Чуприком они, считай, выросли вместе. Он на год её младше. Всё пытался в кавалеры приклеиться, да Света прогоняла его, дразнила шкетом или карапетом за мелкий рост. А он не обижался, продолжал настойчиво делиться конфетами, дрался из-за неё с дворовыми хулиганами - так и подружились.
Когда Димкин отец ушёл из семьи, мальчишка стал чаще бывать у Звягинцевых - помогал Светиному отцу с домашними делами управляться, увязывался за ним в гараж - возиться с машиной. Николай Семёнович не отталкивал парня - понимал, что тому не хватает отцовского внимания.
А когда Димкина мама снова вышла замуж и родила ребёнка, мальчишка и вовсе стал никому не нужен. С отчимом отношения не сложились - пасынок путался под ногами, раздражал, от него старались избавиться. Мать не вступалась за сына, наоборот, покрикивала и неизменно вставала на сторону мужа. Ни тепла, ни любви в родном доме. А во дворе - компания, выпивка и никто не лезет с нравоучениями.
Так и соскользнул бы парень на неверную дорожку, но Николай Семёнович вовремя заметил дурную тенденцию и пресёк глупости на корню. Родители Светы стали брать Чуприка с собой везде - и на дачу, и в походы, и на рыбалку и просто посидеть дома за сытной едой и душевными разговорами, чаю попить вместе. Оттаял сердцем и прикипел Димка к Звягинцевым. Можно сказать, стал членом семьи.
У Тамары Дмитриевны и Николая Семёновича выросло три дочери, а сына Бог не дал, и Диму Чупрынова они полюбили, как родного.
Вот так и вышло, что Чуприка Света воспринимала, как брата. А он звал её Креветкой и с поцелуями как раньше, в семилетнем возрасте, больше не лез. Вытянулся, стал таким дылдой - почти на голову выше Светы. Больше она его карапетом не дразнила. Зато они могли часами разговаривать обо всём на свете - у них почти не было тайн друг от друга. Дима любил названую сестру и считал своим долгом заботиться о ней.
Вот и сейчас приехал, названивает - и ведь никуда не уйдёт, пока ему не откроют. Настырный.
Света вздохнула и крикнула через дверь:
– Чуприк, зачем пришёл?
– Еду принёс.
– Ааа, ну тогда открываю.
Девушка хмыкнула и распахнула дверь. Долговязый лохматый парень с битком набитым пакетом в руке, стрельнул в неё быстрым взглядом и изобразил изумление:
– Женщина, вы кто? И где Света Звягинцева? Я, собственно, к ней.
– Ой, проходи уже давай. Актёр Больших и Малых Академических... Привет, Чуприк.
– Привет-привет, Креветка. Не, правда, Светка, что случилось-то? Бледная, как смерть, худющая...
– Приболела немного. Ничего страшного. Уже в норме. Тебя родители прислали?
– Не. Они думают, ты не одна. А я-то знаю, что никого у тебя нет. Откуда? И на звонки не отвечаешь, телефон выключен. Вот и подумал, случилось, может, что. Родители-то интеллигентные, боятся помешать. Ну, а я не такой тактичный, вот и припёрся. Сейчас кормить тебя буду.
Дима так болтал, снимая куртку и пристраивая её на вешалке, а Света смотрела на него, прислонившись к стене, и чувствовала, как постепенно оживает. Хорошо, когда есть те, кому ты дорог. Кто наплюёт на все правила и приличия, примчится и будет звонить в дверь. Кто притащит сумку с едой, будет подкалывать, но при этом заботиться от чистого сердца, с любовью.
Чуприк повернулся, окинул Свету взглядом, покачал головой:
– Ну ты и дрищ, Светка. Пошли, откармливать тебя буду. Телефон-то включи.
– А, да. Точно.
Миллион пропущенных. В том числе, с работы. Снова мелькнули в мыслях красивые глаза, затенённые густыми чёрными ресницами, но Света усилием воли прогнала навязчивый образ. Не думать. Сейчас главное - не думать.
Позвонила родителям, успокоила их:
– Дима меня сейчас так накормит, что все килограммы обратно вернутся. Не волнуйтесь. Да, в следующие выходные увидимся. Целую.
Когда Света зашла в кухню, и увидела на столе свежий хлеб, масло, огурцы, помидоры, ветчину - у неё рот наполнился слюной, в животе заурчало.
Чуприк занял собой почти всю её маленькую кухоньку и раскомандовался:
– Так, ты иди в душ, а я пока пожрать нам сварганю.
Странно, но сейчас ей, вечной командирше, именно это и было нужно - чтобы чётко сказали, куда идти и что делать.
Света закинула бельё в стирку, включила стиральную машину. Затем с удовольствием встала под тёплые, живительные струи воды. Какое это блаженство - смыть с себя, наконец-то, следы долгой, изнурительной болезни...
Когда она в халате, с полотенцем на голове, вышла из душа, на плите уже булькала в кастрюле молодая картошка, на сковородке шкварчала яичница, посыпанная зеленью. На столе в тарелках - толстые ломти мягчайшего хлеба с маслом - так и откусил бы! Пахло свежими огурцами, чесноком, зеленью. Закипал чайник. Над кастрюлей клубился пар. Ложка шефа бренчала о тарелки. В кухне всё жило, крутилось-вертелось, и звучала такая симфония жизни, что Света просияла и не удержалась:
– Уух, тыы! Вкуснятина-то какая! Давай скорее есть!
– Садись! - Дима разложил по тарелкам сахаристую, рассыпчатую картошку, обильно сдобрил её маслом, посыпал сверху мелко порезанным укропчиком. Ветчина, шкварчащая маслом глазунья, овощи... ммм... пир горой!
Девушка накинулась на еду с волчьим аппетитом. Чуприк только удивлялся, как в такое тщедушное тельце вмещается столько еды. А Света лишь урчала в ответ и молча жевала, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие.
Силы вновь возвращались к ней.
Продолжение здесь.