Указом патриарха Кирилла отправлен под запрет мятежный протодиакон Андрей Кураев.
Этого события ждали всё последнее десятилетие. Не желали, конечно, но ждали. Ибо отец Андрей был одновременно бесстрашен и предельно осторожен. Бесстрашен в том, что не боялся поднимать любые темы, не взирая на лица и чины. Осторожен, ибо нигде не нарушал церковных законов. Простое и безразмерное «аще досадит епископу», инструмент расправы над рядовыми клириками, к нему применить не получалось, слишком уж известен.
Повод, который выбрали для запрета, так же ничтожен с позиций церковного права. Но зато буквально «демагогичен», в смысле – понятен светскому миру.
Недавно скончался священник Александр Агейкин, настоятель Елоховского собора, одного из крупнейших и богатейших приходов столицы. Первая реакция отца Андрея в его блоге была: «Тупой карьерист». Потом, например в интервью «Эху Москвы» он высказывался об ушедшем много мягче.
А вот честно... Пафосные слова в адрес покойного говорят в официальных посланиях, на панихидах и поминках. А в личном блоге? Кстати, этого батюшку помянули в блогах не самым добрым словом многие, но все под псевдонимами.
Зато в миру всем известно, «о покойных либо хорошо, либо ничего». Это табу отец Андрей нарушил, и признаться, даже меня это несколько покоробило.
Но какие церковные законы оправдают этот запрет? Где не разрешается критиковать покойных, да ещё и собратьев (и протодиакон, и протоиерей – хоть и разные степени клира, но оба «отцы»)?
В этом и особенность формулировки: «До принятия решения епархиальным церковным судом по рассмотрению упомянутых деяний». Суд ещё когда состоится! И что решит! Но до этого – запрет.
А момент ещё и таков, что скончался духовник отца Андрея Кураева – отец Георгий Бреев. И на его панихиде – не послужить.
Светские силовые органы могут задержать гражданина на несколько часов для «выяснения личности», потом на несколько суток «до предъявления обвинения». Но рано или поздно юридическую процедуру проводить придется. Или отпускать.
В церковном праве нет и этого. Запретили «до принятия решения». Хоть на несколько лет (как в зиндан кинули). А общественность поймёт, даже записные либералы не осудят.
Но для нас, читателей, выросших на книгах отца Андрея, ловивших каждое его слово, он останется «голосом церковной совести». Даже при том, что иногда ошибается и сквернословить. Пророки ветхозаветные и юродивые ещё и не такое себе позволяли. А голос совести недаром называют гласом Божиим.
Юрий Эльберт