Пашка прислонился к дереву и впал с состояние, близкое к обмороку. Позже он сказал мне, что тот день он помнит урывками, словно это было не с ним. Странное ощущение еще долго не отпускало нашего мачо, он словно видел себя сидящим за столом, и наблюдал за самим собой со стороны.
Мне пришлось грубо встряхнуть блондина и буквально вставить в рот бутылку. Сделав глоток, Пашка закашлялся, студент подскочил к нему с другой стороны и протянул уже остывший кусок шашлыка. Мы решили сделать круг по парку чтобы не вызвать невольных подозрений катал излишними мельканиями «в кадре». Подхватив приятеля, быстренько растворились в тени, отойдя с «линии огня» прожектора на метр в сторону. Парк проглотил очередную порцию праздно шатающихся и не поперхнулся. Ему было все равно.
Пашкино место за столом занял мажор, игра началась. Из увесистой пачки долларов Серега отщипнул солидный кусок, протянул стоявшему у него над душой второму «пиджаку»
— По курсу считать будем? Дядьки, вы чего такие хмурые? Праздник же!
После расчетов, стороны обменялись полным удовлетворением и отсутствием взаимных претензий. Вернее, это кавказцы нехотя констатировали, что долг погашен и можно продолжать игру, мажор же весело посвистывал и вертел башкой во все стороны, отпуская смачные эпитеты всем проходящим мимо девчонкам.
Как будто зверь из дикого леса или мартышка, слезшая с пальмы, он громко гоготал, показывал пальцами на всех подряд. Строил рожи и задирался, кривлялся и матерился. Градус безумного куража достиг такой точки, что даже сидящий напротив, после нескольких сдач, не выдержал.
– Слышь! Заканчивая эту клоунаду! Или играй нормально или иди телок снимай. Че у тебя руки такие жирные, – брезгливая гримаса человека, случайно вступившего в нечистоты, выразила крайнюю степень неудовольствия игрока, – вытри чем-нибудь!
Карты вмиг сделались скользкими на ощупь, их неприятно стало брать в руки. Решено было заменить колоду на новую, за ней отправился напарник игравшего. Спартак, стоявший в тени деревьев, двинулся следом за пиджаком номер два и пропал на долгое время.
Мажор остался один на один с пиджаком номер один, что, впрочем, его не сильно обеспокоило. Всем своим видом он давал понять, что ему не терпится сыграть и, когда, наконец, все формальности были соблюдены, и большая игра началась, он смастерил у себя на лице озабоченное выражение и принялся шевелить губами, как будто что-то себе говорил.
Когда мы в третий раз обогнули парк и дотащились с вялым блондином до игрального столика, картина увиденного ужаснула. Вокруг стола стояла целая толпа. Гулявших привлекло громкое шоу в шахматном павильоне, двое игроков рубились не на жизнь, а ни смерть. Шум издавал мажор, громко обсуждая свои промахи.
Он суетился, вскакивал с места, бегал вокруг стола и даже заглядывал в карты противнику. Тот, на удивление присутствующим, этому не препятствовал, так как не видел в сидящем напротив достойного соперника и лишь недобро усмехался. Играли без малого час, последние деньги мажора вот-вот должны были исчезнуть в бездонном кармане пиджака каталы.
– Дядьки! Че-то мне не везет совсем! Давайте последний раз, да я пойду уже! Так и ночь кончится, с пацанами не побухаю! Надоело мусолить туда-сюда! У меня машина стоит возле парка, я ее на кон ставлю! Или проиграю или отмажусь! Как ты, дядька, согласен? Вот ключи от мерса!
И с этими словами мажор кинул на стол брелок.