Император Александр и Жозефина
«Я, Жозефина — Роз — Мари Туше де ля Пажери, начинаю этот дневник в день своего пятнадцатилетия, когда все в доме сияет от солнечного света, на потолке играют солнечные зайчики, а на светлый паркет ложатся резные тени листьев букета, который я сама себе нарвала в честь дня рождения! Мне хочется писать обо всех и обо всем только самое хорошее и светлое, что я знаю.»
Они познакомились в сентябре 1808 года в немецком городе Эрфурте, куда Наполеон пригласил Александра на «дипломатическое совещание». Жозефина была женщиной опытной и знала толк в мужчинах, но Александр поразил ее с первого взгляда своей элегантностью. Но не это больше всего привлекло французскую императрицу, а та необыкновенная и весьма притягательная энергия, что исходила от тридцатилетнего русского царя, прекрасно говорившего по-французски.
Как-то после очередного бала, когда все шампанское было уже выпито, а утомленные гости начали расходиться, Александр предложил проводить Жозефину до спальни, находившейся на втором этаже правительственного дворца, выбранного для встречи двух императоров.
Перед самой дверью он взял ее руку и приложил к сердцу. Сквозь парадный мундир взволнованная Жозефина почувствовала учащенные удары. Словно завороженная, она толкнула дверь, и та неслышно отворилась…
Некоторые авторы утверждают, что русский царь пробыл у нее до полуночи. В это время Наполеон, уставший после напряженного дня, спокойно храпел в своей спальне на другом конце длинного коридора. Он и в Эрфурте не нарушал установленного им правила «раздельных спален».
По свидетельству камердинера Наполеона Констана, «после первой интимной встречи Александра и Жозефины русский царь каждое утро приходил в спальню к императрице, и они подолгу беседовали с ним наедине, как старые знакомые».
После подписания соглашения, 2 октября 1808 года, император Александр уехал из Эрфурта, попрощавшись с Жозефиной, казалось, навсегда…
Но вот 16 апреля 1814 года, когда русские войска уже занимали Париж, император Александр I в сопровождении князя А.И. Чернышева прибыл в Мальмезонский замок для встречи с бывшей женой теперь уже бывшего императора французов.
Он начал с того, что сказал:
— Я сгорал от нетерпения увидеть вас, мадам! С тех пор как я нахожусь во Франции, эта мысль не оставляла меня ни на минуту.
Жозефина встретила Александра в картинной галерее замка у камина. Она была очень взволнована, но, следуя правилам этикета, заявила, что считает для себя огромной честью этот визит главы величайшей из держав мира и вождя «бессмертной коалиции, стяжавшего славу умиротворителя вселенной».
— Я прибыл бы к вам раньше, — непринужденно пошутил Александр, — но меня задержала храбрость ваших солдат.
Жозефина рассмеялась. Она протянула ему руку он ее любезно поцеловал. Потом они прошли в гостиную, и там Жозефина предложила:
— Ваше Величество, я хотела бы представить вам мою дочь и внуков.
Жозефина была на четырнадцать лет старше Александра, и водоворот последних лет сделал ее не только бывшей женой, но и настоящей бабушкой. Два ее внука. Наполеон-Луи, которому было девять лет, и Шарль-Луи-Наполеон, которому 20 апреля должно было исполниться шесть, обожали бабушку, разрешавшую им все, что запрещала мать. Она кормила мальчишек сладостями, бегала с ними по аллеям парка, старательно выполняла упражнения с игрушечными ружьями.
Ее дочери Гортензии совсем недавно исполнился тридцать один год. Она была весьма привлекательна, но ее жизнь с Луи Бонапартом, младшим братом Наполеона, сложилась несчастливо, и это наложило отпечаток на ее характер.
Император Александр поздоровался со старшим мальчиком Гортензии и погладил по головке младшего. Мог ли тогда кто-нибудь из присутствовавших предположить, что этот ребенок через неполных сорок лет станет императором Франции Наполеоном III?
— Что бы вы хотели, чтобы я сделал для них? — спросил Александр у Гортензии.
— Благодарю, Ваше Величество, я очень тронута вашей заботой, но мне нечего пожелать для моих детей, — холодно ответила Гортензия.
Дочь Жозефины явно не желала показывать благожелательность по отношению к человеку, объявившему себя личным врагом Наполеона.
— Позвольте мне быть поверенным в их делах? — осторожно спросил император Александр, обращаясь уже к Жозефине.
После этого он вновь обратился к Гортензии:
— Я понимаю, мадам, что своим предложением я причиняю вам боль. Поверьте, в Париж я прибыл, враждебно настроенным к семье Бонапартов, но здесь, в Мальмезоне, я нашел нежность и мягкость. И теперь я искренне хочу отплатить за это добром.
Гортензия очень понравилась императору Александру, и ему действительно хотелось сделать что-нибудь доброе для нее и ее детей.
— Сегодня я должен был быть в Париже с другими монархами, — продолжил он, — а я здесь, в Мальмезоне, и ничуть об этом не жалею.
Казалось бы, дело сделано, и Талейран мог облегченно вздохнуть. Но тут вдруг произошел этот непредвиденный визит русского императора к Жозефине. И всем тут же стало понятно, что Александр благоволит к Жозефине и очень расположен к ее детям от первого брака — Гортензии и Эжену. Особенно ему нравилась Гортензия, и, влекомый одновременно матерью и дочерью, русский император, словно подтверждая это, зачастил в Мальмезонский замок. Там он часами о чем-то разговаривал с Жозефиной, гуляя с ней по аллеям парка или уединяясь в дворцовых покоях.
Неужели далеко идущие планы великого дипломата Талейрана по возведению на престол Людовика XVIII могли рухнуть? Неужели все могло сорваться из-за какой-то личной симпатии человека, от которого в тот момент зависело все?
И тут, словно по заказу, 10 мая 1814 года здоровье бывшей императрицы вдруг неожиданно испортилось. Произошло это как раз в тот момент, когда император Александр в очередной раз прибыл повидать Жозефину и отобедал с ней в Мальмезоне. Пересиливая страдания, она осталась в салоне для беседы. После обеда все стали бегать взапуски на прекрасном газоне, находившемся перед замком. Жозефина тоже попыталась принять участие в игре, но силы вдруг изменили ей, и она была вынуждена присесть. Изменение ее состояния не осталось незамеченным. Ей задали массу заинтересованных вопросов, на которые она старалась отвечать с улыбкой. Она уверяла, что немного отдыха пойдет ей на пользу, и все гости поспешно удалились, думая, что действительно назавтра она будет чувствовать себя лучше…
А потом Жозефине стало совсем плохо.
В ночь с 28 на 29 мая она впала в пятичасовой летаргический сон, а на следующий день умерла…
Уже потом пошли слухи о том, что Жозефина скончалась не от простуды, а была отравлена…