Медсестра, уволившаяся из Коммунарки, рассказала об условиях работы и отказе выплатить президентские надбавки
Несколько дней назад в соцсетях распространилась информация о том, что из инфекционной больницы в Коммунарке, в которой лечат больных коронавирусом, стал массово увольняться младший медицинский персонал. Речь шла о работниках, сотрудничавших с медучреждением на аутсорсинге от компании «Арни». «Новая» поговорила с одной из ее бывших сотрудниц — 51-летней Натальей Любимой — об условиях работы в Коммунарке и отказе компании выплатить обещанные президентом деньги за работу с коронавирусными пациентами и выяснила, что это за компания.
от слов медсестры Наталья Любимая :
— Я начала работать в компании «Арни» в октябре 2019 года младшей медицинской сестрой в 40-й больнице на ВДНХ. В марте я перевелась на ту же должность в Коммунарку. Поначалу все было замечательно, но буквально через две недели начались проблемы.
Я работала по двое суток, один день отдыхала и снова выходила на работу. Иногда приходилось выходить на трое суток подряд. В мои обязанности входили чистка зубов, умывание, смена памперсов и постели — то есть полный уход за лежачими больными.
Спустя некоторое время нас стали обязывать разносить еду за буфетчицу, а также получать и раздавать белье за костеляншу. Потом свои обязанности на нас стали перекладывать медсестры, [оформленные как сотрудники больницы]: вплоть до того, что мы следили за капельницами и ставили градусники.
Мы выполняли не только свою работу, но и три других.
Бывало такое, что я работала одна на несколько этажей. На одном посту в среднем по 25–30 человек. На восьмом этаже — два поста, на седьмом — три. Я оказывалась одна примерно на 120 человек. Я должна была разносить еду пять раз в день, менять постели и обрабатывать больных. Можете себе представить, какая это была нагрузка? Бегала, как электровеник, с этажа на этаж. Но мы понимали, что ситуация в стране тяжелая, кадров не хватало.
Мы терпели и старались помочь.
Сначала нас кормили там же, где и обычных медсестер. Но через две недели нам сказали: «На вас еду не рассчитывают. Где хотите, там и берите. Приносите из дома». Мы действительно стали приносить из дома, но, извините, на три дня еды я принести не могу. А потом нам просто-напросто ограничили доступ в комнату, где принимают пищу. В итоге мы оказались в положении, когда хочешь — в туалете кушай, хочешь — в клизменную зайди поешь. Места для отдыха у нас тоже не было. Негде даже приткнуться и ноги вытянуть.
Когда коронавирусом заболел главврач Денис Проценко, у всех медсестер и врачей взяли анализы на коронавирус — кроме тех, кто работает в компании «Арни», хотя мы больше всех контактировали с больными.
Когда я задала вопрос главной сестре, почему у нас не берут анализы, она ответила: «Вам сказали не брать».
Тогда я задала такой же вопрос нашему менеджеру. Она сообщила мне, что разговаривала по этому вопросу с главным эпидемиологом Коммунарки, и якобы та сказала, что ей пришел такой приказ.
Видимо, люди посчитали, что работники в компании «Арни» бессмертные и ничем не болеют.
Последней каплей терпения стало то, что нам стали выдавать б/у костюмы. Врачи и медсестры надевали новую химзащиту, а сотрудникам «Арни» предлагалось использовать те, которые уже кем-то надевались. Эти костюмы не были продезинфицированы, потому что тогда они хотя бы были упакованы в полиэтиленовый или бумажный пакет. А тут было чувство, что их с грязного бочка вытащили, свернули в рулончик и положили на полочку.
В этом люди ходили к больным. Инфекция уже была снаружи. Возможно, кто-то из врачей или медсестер сам был носителем. Мы же не знаем — нам никто не сообщил результаты их анализов, после того как заболел Проценко. Работники [из компании «Арни»] сильно возмущались, но ситуация не изменилась. Как предлагались бэушные костюмы, так и предлагаются до сих пор.
Я общаюсь с девочками из Коммунарки, которые там до сих пор работают: они говорят — все то же самое. Мало того, что стало больше обязанностей и требований, так еще и начались штрафные санкции. Теперь работник «Арни», отработав сутки, должен подойти к медсестре и подписать бумагу, в которой та скажет, что она действительно была на работе. Если медсестра не подписывает бумагу, то эти сутки медсестре из «Арни» не засчитываются.
В конце марта от компании в Коммунарку набрали около 200 человек. Но после того, как люди получили первую зарплату, они стали пачками увольняться. Мы понимали, что работаем на других ставках, и что дополнительно две ставки (за буфетчицу и костеляншу) нам никто не заплатит. Но мы надеялись, что «Арни» нас поощрит, — все-таки мы работали на передовой.
Кроме того, мы слышим, как по телевизору говорят, что выделяются деньги для тех, кто непосредственно работал с больными коронавирусом. Когда мы задали менеджеру вопрос, где же эти выплаты, нам прямым текстом ответили: «Вам Путин обещал — пусть Путин лично и выдает. Когда мы принимали вас на работу, никому этих выплат не обещали». Я возражала: мы начали работать в Коммунарке в начале месяца, а президент сказал про вознаграждения в конце. Естественно, никто тогда о выплатах не говорил — никто о них и не знал.
Когда Владимир Владимирович посещал Коммунарку, нам о его приезде не сказали. Если бы мы знали, то обязательно бы к нему обратились с этим вопросом.
За месяц работы в больнице я получила 26 тысяч рублей. Нас не кормили, относились по-хамски, могли обматерить и послать на три веселых буквы. Негде было покушать и отдохнуть, выдавали бэушные костюмы, анализы на коронавирус не брали. Поэтому это не те деньги, за которые можно рисковать своим здоровьем.