Аэропорт Симферополя. Дама, с апокалиптическим выражением лица: «Пассажир Проебухина, вылетающая рейсом, срочно пройдите на посадку!», в руках с «корзиной, картиной, картонкой», целеустремлённо и семимильными, тащила за руку орущего отпрыска к заветному “Delayed”. Пацан поочередно запинался о собственные ноги, едва успевая за «локомотивом».
- Я не хочу дамооооой!!! Я хочу обратно к тёте Вале и «Джеку»!!! - задрав в истерике голову к потолку, истошно рвало гланды «отцовское отродье».
- Ща как дам по заднице, полетишь вперёд самолёта! - шипя осадила чадо яжемать.
- Я хочу на море, купатьсяяяяааааа!!!
- Приедем домой, налью полную ванну холодной воды и будешь сидеть у меня в ней, пока мороженого не захочешь! Пшли, я сказала! - маман силой дернула за руку ревущее «хочу». Пацан инерционно рухнул на пол и памятные осколки лета (ракушки, камни, лизуны и т.п.) разлетелись под ноги равнодушных транзитных постотдыхающих.
- Пи...ец... - желчно выдавила яйцеклетка. Это не оставляло никаких шансов на снисхождение и означало только одно - дома его ждёт четвертование, как минимум. Я присел на корточки рядом с испуганным мальчуганом:
- Как тебя звать?
- Максим.
- Максим, пойдём поссИм? - произнёс я шепотом и подмигнул. Он рассмеялся и мы стали собирать все его «утраченные ценности».