После смерти Виктора Цоя группа «КИНО» прекратила свое существование и начались обсуждения ее деятельности. Сразу же всплыли многочисленные мнения относительно ленинградского и московского периодов творчества группы и прочая ерунда.
Дмитрий Левковский:
Люди должны четко проводить грань между «КИНО» — членом ЛенРокКлуба — и «КИНО» пост-рок-клубовского периода. Это были как бы две разные группы с абсолютно разными по настрою людьми.ото - В.Барановский
Сергей Жариков:
Группа «КИНО» - это уже не Цой с «Рыбой». Это нечто другое. Это продукт Гурьянова, безусловно, а весь «музон» был на Тихомирове. Первые записи я услышал у Вишни, и мне дико понравилась цоевская артикуляция, позволявшая весьма нечистому пению создавать такой непринужденный «речевой» посыл, в «монтевердиевском» стиле, где словесные слоганы звучали очень естественно. Обходя с Курехиным «букинисты», я всегда напевал «я люблю этот город, но зима..» и тд. Просто не вылезало из головы! В его текстах витал настоящий «евразийский» дух Ленинграда - Главный Русский Соломенный Самолет «под Европу». И здесь «The Smiths» с «The Cure» были также органичны Ленинграду 80-х, как и Кристи в «Толстом Карлсоне» для начала 70-х. Это был уровень Гаджикасимова, не меньше. И здесь не надо путать поэзию с песенной речевкой - это особый жанр и особый талант сочинять песенные «твиты», как сейчас бы сказали. Именно потому, что Цой не был «рокером», как, впрочем, и Гаджикасимов, создавший шедевры отечественного бита. Лучший альбом Цоя – «Это не любовь». Ну, а камбэк Цоя - за Айзеншписом, безусловно. Именно он превратил этот феномен в массовый культ. Карго-культ, - как, впрочем, почти все «питерское».
Из статьи Наталии Килессо:
У Виктора Цоя было, пожалуй, два периода творчества — питерский и московский.
Противостояние двух рок-клубов не отразилось на успехе группы «КИНО», дерзко появившейся на столичных подмостках и так же дерзко завоевавшей всероссийское и (тогда еще) всесоюзное признание. Быть близким толпе — для таланта необходимая общественная нагрузка. Цой относился к ней с прохладцей, не старался нравиться и, может быть, поэтому взамен получил обожание. Грань, разделяющая элитарность и доступность, носит титул популярности. Она — в рукописных страницах текстов, в просьбе «спиши стихи», в кассетах, размножающихся в неведомой биологам прогрессии и, да простят мне такую вольность блюстители чистоты и порядка, в заборно-подъездной графике: «Виктор — ты всегда с нами» или просто — «КИНО», «Цой»... Его группа крови была необходима многим. Для вливания части таланта, генной инженерии совести. Прокричать истину — для Виктора было бы ничтожно мало. Он сам создавал ее для себя и других, растил, выводил в свет, на обозримую тысячами сцену. Жесткий, железный нерв песенного ритма, строка, бьющая в сердце звуковой волной из динамика...