Интеграция через АдаптационизмПарадигма эволюционной психологии предлагает ценное потенциальное решение: стандартизацию референтного языка в терминологии современной вычислительной когнитивной психологии (Космид и Тоуби, 2000). Адаптационистская теория должна быть либо функционально ориентирована на поведенческие результаты, либо непосредственно выдвигать гипотезы о буквальных психологических механизмах. Таким образом, использование эволюционной терминологии гарантирует, что эффективно любая теория процессов может быть выражена способом, весьма совместимым со многими (и потенциально со всеми) другими психологическими механизмами (Buss, 2005). В отличие от других более абстрактных процедурных концепций, адаптированные психологические механизмы концептуально ориентированы на интеграцию на основе функции (см. Tooby and Cosmides, 2005 для дальнейшего обсуждения). Помимо этого, адаптационисты могут квалифицировать значимые предсказания исключительно на уровне явного поведения, поскольку любая хорошо продуманная адаптация не должна мешать успешному включению других механизмов, за исключением явных условий эволюционного несоответствия (объяснено далее в Cosmides and Tooby, 2001). Таким образом, основополагающие теории эволюционной психологии позволяют потенциально любую теорию, основанную на процессах, включить в более полные, концептуально обоснованные, восходящие теории. Таким образом, адаптационистские теории демонстрируют концептуальное взаимодействие между описательными и объяснительными задачами, которые обычно не рассматриваются психологической наукой.
Эволюция индивидуальных различийКак было показано в предыдущих разделах, преобладающие методы в дифференциальной психологии специально ориентированы на научную задачу описания и, таким образом, не только теоретически обеднены в отношении объяснения, но и кажутся несовместимыми с более теоретически устойчивыми подходами (Anderson, 2005; Muncer, 2011). Эти аргументы не следует воспринимать как общее обвинение дифференциальной психологии, которая остается весьма успешным и поучительным описательным предприятием, а просто как предупреждение и напоминание о том, что нисходящие объяснения с научной точки зрения плохо подходят для психологических явлений.
Описательные номотетические данные, предоставляемые известными конструкциями дифференциальной психологии, обычно предназначены для весьма обобщенных предсказаний результатов, а не для предоставления деталей, которые устраняют загадки конкретных объяснительных моделей (Lubinski, 2000). Эта объяснительная нейтральность представляет собой основное препятствие для исследователей, надеющихся использовать статистически мощные описания для проверки объяснительных гипотез. Таким исследователям приходится бороться за интерпретацию значения количественных различий, которые, как было рассмотрено выше, часто не так легко соотносятся с лингвистическими определениями (Cervone, 1999, 2004, 2005). Если теоретики надеются модифицировать описательные конструкции для лучшего обоснования причинно-следственных связей, то поведенческие вариации на популяционном уровне должны измеряться таким образом, чтобы они в большей степени указывали на внутриличностные переменные, которые предположительно их вызывают (Borsboom and Dolan, 2006). Иными словами, меры индивидуальных различий должны быть скорректированы таким образом, чтобы сохранить (а не контролировать или маскировать) детали индивидуального уровня, которые соответствуют соответствующим особенностям объяснительных теорий. Без таких рассуждений любая исследовательская парадигма, стремящаяся преодолеть разрыв между своими конкретными гипотезами и более широкими наблюдениями дифференциальной психологии, должна тщетно бороться за то, чтобы сопоставить те элементы в своих объяснительных теориях, которые, как считается, порождают системные вариации, с той формой, которую эта вариация, как ожидается, примет на обобщенном поведенческом уровне.Хотя некоторые интеграционные усилия продолжались десятилетиями (Buss, 1984, 2009), только в последние годы ведущие эволюционные психологи взяли на себя задачу модификации и расширения традиционных адаптационистских теорий, чтобы объяснить не только источники случайных вариаций, но и вариации, сохраняемые или возникающие из селективных сил (Tooby and Cosmides, 1990; Confer et al., 2010; Бусс и Хоули, 2011). В следующем разделе кратко описываются некоторые недавние расширения эволюционной теории в области, которые когда-то считались исключительной прерогативой классической дифференциальной психологии.Когда Отбор Поддерживает ВариациюС самого зарождения эволюционной психологии Бусс (1984, 1991, 1995, 2009) исследовал концепцию о том, что вид может развить типичный для вида набор адаптивных стратегий взаимодействия (а не единую стратегию “Один размер подходит всем”), которые активируются или деактивируются в процессе развития как средство калибровки индивида к конкретным адаптивным вызовам его жизни (см. Также Marsh and Boag, 2010). Несмотря на многообещающие перспективы этой концепции в отношении понимания психологии личности, эта модель предполагала сложную адаптированную систему, существование которой должно быть вторичным по отношению к более фундаментальным избирательным влияниям, которые, как полагают, также порождают системную вариацию (Buss and Greiling, 1999). Таким образом, наибольший прогресс за последние 10 лет эволюционной психологии, ориентированной на вариации, был достигнут благодаря ряду сложных концептуальных и эмпирических синтезов, направленных на изучение тонких и часто упускаемых из виду дарвиновских эффектов на когнитивные и диспозиционные свойства человеческих индивидов (Michalski and Shackelford, 2010). Говоря в широком смысле, в качестве жизнеспособных источников системных индивидуальных различий в эволюционировавшей психологии были уточнены три в значительной степени различающихся селективных феномена: во-первых, то, что некоторые диспозиции и тенденции представляют собой избирательно-нейтральные или частотно-зависимые компромиссы приспособленности (как в случае некоторых личностных черт). Во-вторых, что некоторые способности изменяются из-за их конфигурационной чувствительности к балансу мутаций и отбора (как в переменных человеческого интеллекта). Наконец,в соответствии с основополагающими идеями Бусса, некоторые психологические феномены могут варьироваться в зависимости от механизмов выбора ниши, будь то когнитивные или эпигенетические. Эта окончательная концепция вариативности остается в основном в зачаточном состоянии и не будет подробно обсуждаться здесь (для широкого обзора потенциального влияния этой перспективы как на обращение к психопатологии, так и на ее переосмысление см. Kennair, 2011).
Что касается компромиссов в отношении приспособленности, то ранние исследования (см. Buss, 1995) исследовали влияние, которое весьма гибкая, быстро меняющаяся среда, вероятно, оказывает на медленный межпоколенческий процесс благоприятствующего чертам отбора в популяции. Анализ показывает, что некоторые среды обитания предков человека могут казаться селективно-нейтральными в силу избирательного давления, либо часто изменяющегося, либо слишком зависящего от внутрипоколенческих факторов (см. резюме Belsky, 1999). Этот анализ был обогащен все более изощренными теориями компромисса, предполагающими, что оптимумы приспособленности высоковариантных признаков на самом деле являются их” умеренными“, а не” высокими " уровнями, поскольку экстремумы вдоль многих континуумов признаков, вероятно, дают дезадаптивные побочные эффекты (см. Keller and Miller, 2006; Nettle, 2006; Penke et al., 2007a, b; Ellis et al., 2009, подробнее). Опираясь на эти идеи, теоретики смогли объяснить избирательную ценность некоторых, казалось бы, невыгодных, но все же распространенных поведенческих тенденций (например, связанных как с конкурентными, так и с альтруистическими социальными компульсиями) путем включения дорогостоящей теории сигналов (см. Обзор Miller, 2007) и рассмотрения истории жизни (см. Kaplan and Gangestad, 2005 для соответствующего обсуждения). Эти исследования привели к изучению частотно-зависимого отбора, при котором некоторые вариации понимаются как дифференцированно эффективные на основе распределения тех же и других стратегий, используемых другими членами популяции (см. Penke et al., 2007a, b для введения). Благодаря этому богатству прозрений эволюционные психологи теперь обладают достаточно тонким пониманием избирательного давления, которое, вероятно, лежит в основе многих систематических вариаций личности и предпочтений (Keller and Miller, 2006; Penke, 2011; Nettle, 2011).
Напротив, традиционная концепция адаптивной оптимизации все еще представляется актуальной при изучении вариаций, обнаруживаемых в когнитивных способностях и интеллекте. В отличие от вариаций личности или предпочтений, по-видимому, существует очень мало компромиссов или случайных обстоятельств, которые делают более высокие уровни способностей чем-то иным, кроме однозначного повышения глобальной приспособленности (пенке и др., 2007а). К счастью, технологические и аналитические достижения в области популяционной генетики позволили применить некогда неуловимую концепцию баланса мутаций и отбора для изучения когнитивных способностей (Keller and Miller, 2006; Penke et al., 2007а, б). Уже давно стало понятно, что подавляющее большинство естественных мутаций между поколениями вида имеют тенденцию нарушать коллективное функционирование их эволюционировавших адаптаций. Продолжающаяся роль естественного отбора заключается в противодействии этому нарастанию вредных мутаций путем отбора против особей с наибольшим накоплением нарушений (особей с высокой эффективной "мутационной нагрузкой"). Специфическая значимость этого феномена для когнитивных способностей обусловлена уязвимостью сложных неврологических адаптаций к относительно небольшим генетическим нарушениям (Michalski and Shackelford, 2010). Поскольку конфигурация и оптимизация сложных психологических адаптаций опираются на многие структурные и развивающие положения, коллективное влияние многих координированных генов и экспрессионных факторов способствует формированию тонкого конечного продукта. Небольшие изменения структурных характеристик или эффективности ферментов могут, таким образом, привести к измеримому снижению калиброванной эффективности всего механизма (Keller and Miller, 2006). Таким образом, баланс мутаций и отбора предполагает, что большинство порядковых вариаций, наблюдаемых в наследуемых характеристиках “интеллекта”, в значительной степени обусловлены негативными влияниями мутационных нагрузок, еще не “отфильтрованных” вездесущим давлением отбора (пенке и др., 2007b), что, в свою очередь, частично объясняет некоторые некогда загадочные корреляты интеллекта, включая общее здоровье, развитие сосудов и симметрию тела (пенке, 2011).
Продолжение в части № 7
Источник: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2013.00655
