Замена этики заботы психологией заботы
Если бы мы лишили психологию этики заботы (в другом месте я назвал ее подходом привязанности к моральному суждению, Говрин, 2014) всех компонентов, которые были опровергнуты эмпирическими исследованиями, мы остались бы только с одним главным психологическим элементом теории: идеей о том, что забота и первичные отношения между матерью и ребенком имеют центральное значение для морального суждения. Эта идея представляет собой прорыв в области моральной психологии, который еще предстоит правильно понять. Хотя первоначально этика заботы подчеркивала эту связь, она не останавливалась на ее универсальном значении для развития нравственного мышления как у мужчин, так и у женщин.
В отличие от этики заботы, психология заботы должна основывать свое развитие на нашем общем универсальном опыте заботы и заботы о ребенке. Выживание человека зависит от наличия заботливых отношений, и этот факт явно относится к обоим полам. Младенцы не выжили бы, если бы не присутствие воспитателя. Кроме того, практика ухода также имеет важное значение, когда она отвечает не только голым требованиям выживания. Пережив младенчество, дети вряд ли будут хорошо развиваться на следующих этапах жизни, если их не будут любить и ценить такими, какие они есть. Подчеркивая, в какой степени люди зависимы и нуждаются в значительной степени в заботе со стороны других людей, психология заботы может внести чрезвычайно важный вклад в моральную психологию. Любая моральная психология, которая не принимает во внимание зависимость, обязательно неадекватна (Held, 2006).Идея о том, что забота, данная в начале жизни, является центральной для развития моральных механизмов, согласуется с поисками моральной психологией в последние годы “универсального фактора”, лежащего в основе морального суждения. Например, важная теория в моральной психологии, известная как универсальная моральная грамматика (УМГ), в конечном счете основана на убеждении, что каждый человек обладает способностью морального суждения, на нормальное развитие которой в значительной степени не влияют расовые, культурные или даже образовательные различия (Михаил, 2007). Общепринятое сегодня мнение состоит в том, что мы рождаемся с определенными абстрактными правилами или принципами, которые задают параметры и направляют нас к приобретению определенных моральных систем. Исследователи, придерживающиеся этой точки зрения, часто сравнивают моральное приобретение с приобретением языка (например, Hauser, 2006; Roedder and Harman, 2010).
Если такое сравнение действительно справедливо, то из него следует, что, подобно тому, что происходит с овладением языком, должен существовать стимул, побуждающий к овладению моралью. Забота - это подходящий стимул, который, вероятно, приведет нас к изучению правильных процессов, которыми мы руководствуемся при вынесении моральных суждений.
Как мы увидим, исследования младенцев показывают, что значимое социальное обучение происходит через взаимодействие между ребенком и воспитателем. Если бы психология заботы была способна показать, каким образом такое обучение связано с моралью, она могла бы показать следующее: универсальная основа наших моральных способностей связана с тем фактом, что все люди рождаются в состоянии абсолютной зависимости от матерей, которые их воспитывают. И, во-вторых, что знание, которое вырастает из этого контекста, позволяет нам различать правильное и неправильное.
Чтобы обосновать логику этого тезиса, я попытаюсь установить идею о том, что обучение, которое происходит в первый год жизни, создает инфраструктуру и основу для обучения на более позднем этапе. Кроме того, я буду утверждать, что это связано с первоначальными взаимодействиями между младенцем и воспитателем и может привести к развитию моральных способностей (подробную модель см. Govrin, 2014).
Джон Боулби и истоки морали
Более 60 лет назад британский психоаналитик Джон Боулби разработал весьма новаторский взгляд на процесс, посредством которого младенцы приобретают нравственные чувства через свою привязанность к своим воспитателям. Подобно создателям "этики заботы", Боулби полагал, что ключевую роль в этом процессе играют внутрипсихическая структура и аффективный опыт, которые развиваются в отношениях между ребенком и воспитателем.
Большинство людей знакомы с разделением теории привязанности на четыре типа. Однако более фундаментальным предметом исследования является то, как первоначальная привязанность формирует организацию нашего мышления и определяет наш эмоциональный синтаксис (Fonagy and Target, 2007). Боулби связывал преступность с нарушением отношений между ребенком и его матерью. В своем исследовании 44 несовершеннолетних воров (Bowlby, 1944) он исследовал связь между характером и степенью расстройства ребенка и возникающим в результате делинквентным поведением, а также вопрос о том, когда и каким образом впервые произошел разрыв между матерью и ребенком (Bowlby, 1958, 1969).
По мнению Боулби, когда речь заходит о проблемах привязанности, критический период в жизни ребенка приходится на возраст от 6 месяцев до 3 лет. Он полагал, что депривация в любое время после первых 6 месяцев жизни может серьезно повлиять на способность ребенка пытаться эмоционально взаимодействовать с другими людьми; любить, доверять или чувствовать себя в безопасности, имея и выражая противоречивые эмоции. Это было связано с тем, что переживание разлуки на данном конкретном этапе жизни, по всей вероятности, будет мешать все еще возникающему осознанию его зависимости от других. Сегодня мы знаем, что этиология преступности гораздо сложнее, чем полагал Боулби, и на нее влияют многие факторы. Однако Боулби проложил путь к утверждению привязанности как основы нравственного развития.
Этика заботы и теория привязанности имеют по существу одинаковый взгляд на привязанность как на ключевой фактор морального поведения. Оба они разделяют идею о том, что объективное качество родительской заботы имеет центральное значение не только для выживания ребенка, но и для его переживания самого себя и окружающего мира. Таким образом, эти две теории дополняют друг друга. Теория привязанности после Боулби уделяла мало внимания моральному развитию, и когда она это делала, то только в общих чертах. Этика ухода включала в себя обширную ссылку на моральную психологию, но уделяла мало внимания уходу, оказываемому в течение первого года жизни, когда процессы гендерной идентификации еще не начались. Объединение этих двух теорий поможет создать теоретическую психологическую инфраструктуру для психологии ухода, которая даст нам более полное объяснение современных открытий.
Продолжение в части №4
Источники: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2014.01135
