Санкт-Петербург. Хмурое невское утро. Серая, вымокшая под мелкой моросью, подворотня.
Темная фигура в длинном пальто прошмыгнула в парадную.
Тихо. Человек в пальто прислушивается к гулкой тишине. Нет, никого нет. Тенью, безумно спускается на цокольный этаж, останавливается перед невзрачной, обитой коричневым дерматином, дверью.
Человек нерешительно поднимает руку, чтобы постучать в эту дверь. Его лицо скрыто под медицинской маской, видны лишь глаза в толстых роговых очках. В них читается страдание.
Тук. Тук-тук. Тук. Тук.
Короткий, длинный, два коротких. Таков условный стук.
За дверью тишина, человек в пальто прикладывает ухо, вслушивается.
Наконец из-за двери раздается осторожный шорох.
- Кто там? - слышится тихий голос.
- Прошу прощения, здесь продается имбирь? - человек в пальто взволнован, его руки дрожат.
- Имбирь закончился, есть лимоны - слышит он отзыв, и дверь приоткрывается.
На пороге стоит лысоватый мужчина в атласном халате с алыми отворотами:- Ну, что же вы, голубчик? Проходите же! Хвост не привели?
- Добрый вечер, нет, не привел, я крайне осторожен...
В прихожей темно. Пахнет пылью и антиквариатом.
- Позвольте представиться, Эммануил Преображенский, петербуржец в восьмом поколении - кивает человек в пальто.
- Приятно-кивает человек в халате - Сразу видно, как вы страдаете...
- Вы понимаете меня, мой друг? Они закрыли всё! Эрмитаж, Михайловский, Ротонду!
- Ужасные времена для нас, петербуржцев. А уж для вас, в восьмом поколении и подавно...не представляю, как вы только держитесь!
- Из последних сил, милейший, из последних сил. Даже военно-морской музей закрыт! Планетарий! Да что там, казалось бы, Аврора! Я был готов даже на это! Но и она, увы...
- Сердце кровью обливается, глядя на ваши мучения, уважаемый Эммануил, простите, вы не сказали ваше отчество...
- Илларионович...
- Ну, что же мы медлим, Эммануил Илларионович? Немедля ступайте за мной! Деньги, надеюсь, принесли?
- Да-с! Да-с! Простите, это всё, что есть... Вы же понимаете, такие положение-человек в пальто дрожащими пальцами достал из кармана несколько купюр.
- Ну, что вы, я все понимаю-лысоватый забрал деньги- Ну, добро пожаловать!
Человек в пальто шагнул вслед за ним в комнату.
- Вот, прошу вас-лысоватый включил свет- Это Айвазовский. Это, как сами видите, Мане. А это уже Моне.
Для эстетов, которые не путают имена. Сезан, конечно же. Сутин. Там, у комода, Рембрандт и Васнецов. Эклектика. Ну, и, конечно же, Гроген и Мунк. Репродукции, конечно, не оригиналы, лгать не буду, но сами понимаете, какие времена...
Человек в пальто плакал. Держась за сердце, он медленно передвигался от картины к картине, пожирая их глазами, смазливая слезы платком.
- Вы плачьте, плачьте, не стесняйтесь, я ведь тоже петербуржец, я вас понимаю. Чай не москвич какой... - лысоватый тоже смахнул слезу умиления.
- Простите, моя просьба несколько необычна - сказал человек в пальто- Но можно я поцелую какую-нибудь картину? Я так давно без этого всего... Две недели! Страшно подумать!
- Вообще-то такое не принято, но в виде исключения...- лысоватый развел руками- Вот, Петров-Водкин. Можете поцеловать красного коня.
Человек в пальто зачарованно подошёл к картине и, закрыв глаза, прикоснулся к ней сухими губами. Несколько секунд он стоял в блаженном оцепенении, потом наконец оторвался от картины.
- Благодарю вас, вы мой спаситель...
- Полноте...- лысоватый смущённо улыбнулся - Ну-с, вам пора, нельзя привлекать внимание. В парадной камеры, а музей, как видите, подпольный. Могут заинтересоваться, отчего вы задержались у меня.
- Конечно, конечно, простите... Я уже ухожу...
Но тут страшный грохот разорвал тишину, и в сломанные двери влетели люди в росгвардейской форме...
Спасибо что прочли до конца.
Еще больше историй на моем канале.
Пишите комментарии.
Ставьте лайки.
Подписывайтесь на мой канал