В западном мире бывшего советского человека, как коня, распознают по зубам. Если видят на улицах Лондона, Парижа или Нью-Йорка лицо восточноевропейской внешности, для уточнения диагноза сразу смотрят в рот. Там, во рту, у бывших советских всегда творится беспорядок. Печать народной медицины. Даже поляки, чехи и болгары, то есть товарищи, от социализма ушедшие немногим дальше нас, обладают более опрятными ртами.
По-латински rima oris. Или «ротовая щель». Именно так называли советские стоматологи наши рты. «Откройте ротовую щель!» — повелительно гаркал человек в белом халате, усаживая под бор-машину человека с белым от страха лицом...
За любую эксплуатацию ложной тоски по несуществовавшему советскому счастью нужно наказывать как минимум рублем, потому что игра на советской мифологии оборачивается инфантилизацией населения. Оно перестает реально воспринимать мир и свою за него ответственность, предпочитая уходить от действительности в томное прошлое.
Люди, которые считают, будто в СССР была хорошая бесплатная медицина, ошибаются дважды, потому что бесплатной она не была и хорошей не была тоже.
Уровень доходов советских граждан отставал практически от всех стран, кроме Африки, Индии, Китая и латиноамериканских хунт. За бесплатную медицину, бесплатное образование и бесплатные квартиры советский человек платил не менее 2/3 своего реального заработка. В начале 1970-х на каждого советского человека приходилось менее 65 рублей чистого дохода, что даже в ЦК партии считалось жизнью за чертой бедности. Так существовали 3/4 населения страны. А 40% не дотягивали и до прожиточного минимума.
Люди в советское время обирались государством нагло, лицемерно, жестоко. И за все те скромные блага, которые государство именовало бесплатными, они платили сполна. А потом платили сверх нормы.
В 1965 году десять таблеток левомицетина стоили 64 копейки, тогда как их производство, по данным Госплана, обходилось государству всего в 18 копеек. Известное советское средство «от головы» на основе запрещенного в Европе анальгина, еще более опасных пирамидона и кофеина стоило в аптеках 45 копеек, а на его производство тратили 8 копеек. Называлось оно «Тройчатка».
Представьте, что сегодня блистер допотопного цитрамона стоил бы больше 100 рублей. По-настоящему доступными в брежневской аптеке были йод и зеленка — 4 копейки.
Оплачивали больничны
в полном объеме только людям с большим стажем — свыше восьми лет. В советское время народ болел на свои кровные. Зато взносы в профсоюз платили обязательно — по 1% от зарплаты, включая отпускные. В год учитель выплачивал в профкассу 12–14 рублей. А болел 2,5 рабочего дня в году. И раз в десять лет ездил по путевке в санаторий. То есть советский человек свое медобслуживание оплачивал сам.
Чуть лучше обстояли дела в больницах ведомственных — ценных работников берегли, поэтому начальники ходили на больничные по несколько раз в год. Но в спецучреждениях таилась другая беда — в них попадало дефицитное западное оборудование и западные лекарства. По этой причине хорошие больницы были крайне коррумпированы, рабочие места были хлебными и распределялись по своим. А там, где большой блат, квалификации места нет. И воровали в спецбольницах больше, чем в районных.
Лично знаю семью бывшего судьи Верховного суда и семью одного из первых секретарей обкома небедной области. Те и другие боялись лечиться в ведомственных поликлиниках.
Что уж говорить об обычных амбулаториях и стационарах? Заведения эти были страшными. Палаты на 12 человек и один туалет на два отделения — стандартный проект клиники. В роддомах лежали по десять человек в палате. В родильном зале стояло пять — десять кресел.
Советское акушерство и педиатрия — самые главные враги советских граждан. Вся педиатрия первого года жизни ребенка была нацелена на как можно более ранний отрыв младенца от матери, чтобы та скорее вышла на производство. Поэтому вплоть до 1960-х женщина не имела права сидеть с ребенком дольше трех месяцев. Затем ей дали сначала полугодовой, затем годовой, но неоплачиваемый отпуск.
До 1982 года женщина могла сидеть с ребенком дома в первый год жизни только за свой счет.
При этом все акушерство в СССР было налажено так, чтобы женщина как можно позже вышла в декрет. Для этого в женских консультациях специально уменьшали сроки беременности и справку о том, что пора уходить в декрет, выдавали в 39 недель. Женщины рожали, не успев донести эту справку до своей бухгалтерии.
Впрочем, акушерство и педиатрия являлись не самыми страшными сферами советской медицины — страшнее были отоларингология и стоматология. ЛОР-врачи почти все операции делали без анестезии: прокол носовых пазух, удаление гланд, миндалин, аденоидов, прокол барабанной перепонки, чистка среднего уха — все в лучшем случае с новокаином, то есть на живую
Гречка — по рецепту!
В Советском Союзе нужно было жить молодым и здоровым, потому что любая болезнь выносила человека на обочину. Слова «рак», «инсульт», ДЦП в России до сих пор являются синонимами смерти или пожизненной беды, потому что их в СССР не лечили, люди умирали тихо, скрытно, детей с ДЦП прятали.
Все потому, что сколько-нибудь действенных лекарств в свободном доступе за пределами Москвы не было вообще, а в Москве они бывали редко и стоили дорого. Советские люди умирали не только от инсультов, но и от смешных по сегодняшним меркам болезней: бронхита, панкреатита, астмы, от плевых воспалений, от простого пореза руки или нарыва.
Хороших антибиотиков в открытую продажу не поступало, из-за чего огромная доля детской смертности приходилась на респираторные заболевания. Препаратов типа панкреатина не было. Астматикам гормоны кололи в стационаре, при плановой госпитализации, приступ астмы человек сам снять не мог. Главный инженер ЖЭКа из фильма Мамина «Фонтан» пользовался ингалятором для астматиков — невиданным даже в позднем Союзе чудом.Люди смотрели фильм и понимали, что и этот дивный романтик — обыкновенный ворюга, потому что не ворюгам ингалятор, да еще по рецепту, не выдавали.
Любая более или менее серьезная болезнь оборачивалась огромными тратами, даже если человека клали в стационар: лекарства в больницу, как и другой дефицит, доставали по блату. Бывало, что анализы делали по знакомству и процедуры проводили за взятки. В клиниках зачастую не было реагентов, не было лабораторного оборудования, не было перевязочного материала. То, что было, распределялось коррупционно, растаскивалось персоналом по домам.