В школе я была забитым ребенком.
Бабусина внучка. Толстая, румяная, наряжена в немаркое платье, перешитое из бабушкиной кофты.
Есть такая песня: "Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки?"
Я была сделана из комплексов и хвороста.
Хворост - это такая жареная косичка из теста, посыпанная сахарной пудрой.
Я его ела постоянно.
Сейчас психологи скажут, что я заедала травму. Но я была слишком мала для рефлексии, просто я ела всегда, даже когда не голодна.
Класс у нас был заполнен под завязку.
Дети прямолинейны и бескомпромиссны до жестокости, но не знают об этом.
Я компенсировала отсутствие лидерских качеств хорошей учебой. Даже отличной.
Я была той самой пухлой отличницей, которая всегда знает ответ и всегда тянет руку...
И неизбежно кого-то бесит в классе.
Но очень сложно молчать, когда знаешь ответ.
Однажды я на уроке подняла руку, а учитель кивнула другой девочке, чтобы та отвечала. А я не поняла, думала, кивнули мне, вскочила и стала с готовностью тараторить ответ.
А хулиган Юрка, которого я бесила, повернулся в мою сторону и сказал громко, на весь класс: "Оле слова не давали".
Все засмеялись, потому что в оригинале эта фраза звучала как: "Ж...пе слова не давали".
И в свой адрес я слышала ее достаточно часто, чтобы понять, что в данном контексте Юрка имеет ввиду, что я - ж.....
Весь класс смеялся надо мной, а я, пунцовая от смущения, села на место и изо всех сил старалась не заплакать.
Дома я съела килограмм хвороста.
Говорят, детство - это клавиши, на которых потом подросшие дети играют свои взрослые мелодии.
То есть детство - это инструмент, на котором мы потом играем всю жизнь.
Скрипка.
Ну, или в моем случае - контрабас.
И наши взрослые мелодии всегда зависят от клавиш, от струн, от настроек, от того, нет ли фальши.
Прошло почти 30 лет.
Я выросла и гастролирую по всему миру со стендапами.
Ну, прямо сейчас я, как и все, сижу дома, самоизолируюсь, но , когда расколдуется, снова поеду.
Я сама до конца не верю, что люди, живущие на всем протяжении глобуса, тратят время на то, чтобы меня услышать, и не жалеют потом о потраченном времени.
А ведь я ничему не учу, и ни от чего не лечу, и даже ничего, кроме хорошего настроения, не гарантирую.
Сегодня утром я пила кофе и ела хворост. Это покупной хворост, не такой как у бабушки, но тоже вкусный.
Потом, дописав очередной город в календарь событий, я полистала свой график и улыбнулась.
Ж...пе слова не давали. Но она выросла и сама его взяла.
Я играю свою мелодию, местами нелепую, но искреннюю и глубокую, и вижу, что она нравится людям. Мои клавиши не идеальны, но они абсолютно точно не фальшивят.
И когда я тяну руку, то это не для того, хулиган Юрка, понимаешь, чтобы тебя подразнить, а потому, что мне сложно молчать, когда я знаю ответ.
В жизни все просто как хворост.
Из муки, яйца и сахара может получиться кулинарный шедевр.
А может не получиться.
От повара зависит.
Из искренности, труда и веры может получиться талантливый человек.
А может не получиться.
От человека зависит.
Думала, как бы закрутить предложение, чтобы все поняли, что во фразе про талантливых людей я намекаю и на себя тоже (это ирония).
Но не придумала.
Потому что там, в месиве ингридиентов, из которых сделана Оля Савельева, непременно присутствует скромность.
Но иногда мне так хочется похвастаться, принести в клювике сюда, в блог, свою маленькую победу, потому что знаю, что много людей рады за меня и вдохновляются моим примером.
Простите, если опять не скромно.
Не переживайте, моя корона мне не жмет. Она ж бумажная, из бургеркинга.
Просто мне 38, и это мой ответ туда, в детство, хулигану Юрке.
Ну что ты, Юрка, в самом деле, ко мне пристал? Хочешь хворост? Я угощаю...
Опять скажете, что я занимаюсь самолюбованием?
Но я так устала виноватиться. Иногда хочется взять, топнуть ногой и сказать себе: "Да нормально все с тобой, местами ты вообще молодец, Оля, возьми с полки хвороста!"
Чамчамчам
