Среди выживших жертв атипичной пневмонии в Азиатско-Тихоокеанском регионе, где было проведено большинство исследований, постоянно сообщалось о высоких коэффициентах бедственного положения (значительно превышающих нормы) на протяжении всех хронологических периодов. Например, Ченг и его коллеги обнаружили, что 65% больных атипичной пневмонией, при 1-месячном выздоровлении, набрали баллы в "легком, умеренном или тяжелом" диапазоне депрессии и тревоги по "кадастру депрессии Бека" (БДИ), и "кадастру тревоги Бека" (ИБД). Долгосрочные исследования продолжали показывать значительно повышенный уровень психологической заболеваемости среди лиц, переживших атипичную пневмонию. В 1-летнем последующем исследовании, профессор Ли и его коллеги обнаружили повышенный уровень дистресса по шкале тревожного стресса депрессии (DASS). Авторы пришли к выводу, что 64% выживших в их исследовании были "потенциальными психиатрическими случаями" . В другом исследовании, основанном на структурированных диагностических интервью и двух анкетах самоотчета, совокупная частота (общее количество диагностических категорий) психических расстройств составила 58,9% при 30 месяцах после ТОРС. Профессор Лам и его коллеги, используя тщательную методологию, также сообщили о высоком уровне (42,5%) психиатрической заболеваемости в их большой выборке до 4 лет после ТОРС.
При различных траекториях дистресса, отмеченных в разные периоды времени, профессор Бонанно и его коллеги обнаружили высокую распространенность общей хронической психологической дисфункции на 6, 12 и 18-месячном постинфекционном периоде. В их очень большой выборке (n = 997) были выявлены следующие четыре траектории восстановления: 35% имели высокий уровень психологического функционирования, который поддерживался с течением времени; 42% сообщили о низком уровне функционирования, который поддерживался с течением времени; 10% начали с высокого уровня функционирования и впоследствии показали крутой положительный наклон; 13% начали с высокого уровня функционирования, но впоследствии показали крутой отрицательный наклон. Этот вывод о том, что психологическая дисфункция может возникнуть в любой момент на протяжении всего периода восстановления после ТОРС, однозначно указывает на необходимость постоянного наблюдения за психологическим статусом.
Для изучения психологического воздействия атипичной пневмонии на лиц, переживших атипичную пневмонию, профессор Ченг и его коллеги разработали Оценочный перечень атипичной пневмонии (SAI), на основе которого они вывели фактор, называемый "воспринимаемым воздействием атипичной пневмонии", который они определили как беспокойство физического или социального характера. Они обнаружили, что на ранней стадии выздоровления более высокий уровень депрессии и тревоги у пациентов, страдающих посттравматической атипичной пневмонией, коррелирует с уровнями воспринимаемого воздействия и негативной оценки атипичной пневмонии.
Кроме того, во всех исследованиях на больных атипичной пневмонией было обнаружено не только повышение уровня тревоги и депрессии, но и прогнозирование худших психологических последствий. В частности, было установлено, что жертвы атипичной пневмонии, которые либо знали кого-то, кто также страдал атипичной пневмонией, либо имели ранее существовавшую психиатрическую консультацию, подвергались более высокому риску возникновения психологических расстройств. Понятно, что среди предикторов психологического стресса после атипичной пневмонии значимым фактором была смерть члена семьи от атипичной пневмонии.
В целом, имеются существенные данные, подтверждающие наличие психологического расстройства у лиц, переживших атипичную пневмонию, на всех этапах выздоровления, и, по большей части, то, что они являются ГКЖ, предвещает худший эмоциональный исход.
Согласно сообщениям, коэффициент распространенности посттравматического стрессового расстройства в течение жизни среди населения в целом составляет 10,1% в Соединенных Штатах Америки и 5,6% в Европе, что значительно ниже, чем коэффициент распространенности посттравматического стрессового расстройства среди лиц, переживших атипичную пневмонию. В рамках представленных здесь исследований симптомы ПТСР измерялись либо с помощью вопросников для самоотчета, либо с помощью формального диагностического процесса. В трех исследованиях были определены уровни тяжести симптомов ПТСР на основе только одного самоотчета и были выявлены значительные уровни выраженности симптомов травмы в различные сроки после инфицирования: в течение 1 месяца, 3 месяцев и 1 года. Например, профессор Ли и его коллеги обнаружили, что при 1 году после ТОРС, чем выше предполагаемая угроза жизни, тем выше степень тяжести симптома ПТСР, при этом показатели превышают нормы, установленные для пациентов, пострадавших в результате несчастного случая, и пациентов, получающих неотложную помощь. Однако, поскольку формальный диагноз ПТСР не может быть подтвержден только на основе самоотчета, есть ограничения в отношении достоверности результатов трех исследований, отмеченных выше.
Используя более строгий метод установления диагноза ПТСР (т.е. психиатрические интервью), профессор Хон и его коллеги обнаружили, что 44,1% пациентов развили ПТСР в течение всего исследования. В их выборке диагноз ПТСР был также связан с более сильным дистрессом в ряде других областей, таких как депрессивное настроение, тревога и снижение социального функционирования; кроме того, он, как представляется, отрицательно влияет на физическое функционирование.
Другие исследования сообщили об аналогичных показателях распространенности ПТСР среди выживших жертв по адресу ∼2 years (25,6%) and 3,5 years (54,5%) post-SARS. Кроме того, в исследовании профессора Мака и его коллег ГКЖ имели значительно более высокие показатели ПТСР, чем не ГКЖ, инфицированные атипичной пневмонией. В целом, исследования показывают, что у многих пациентов с ТОРС симптоматика ПТСР стала хронической, ассоциировалась со слабой эмоциональной адаптацией и имела более высокую распространенность среди гепатитов.