Вся наша жизнь, по сути, преодоление конфликтов: в семье, на работе, в обществе. Как выходить из них с наименьшими потерями для здоровья, психики? Как научиться достигать взаимопонимания и консенсуса? Да и возможно ли это? Об этом шел разговор с Геннадием Чеуриным, знатоком конфликтологии.
– Геннадий Семенович, как я понимаю, в отличие от многих ученых, поверяющих свои теории практикой, вы свою теорию строили на практике?
– Все верно. Я окончил радиофак УПИ, но прежде успел поработать и отслужить в армии. В вузе четыре года командовал стройотрядами, там получил первый опыт социальной конфликтологии, а обогатил его во время полевых изысканий, когда работал в Институте геофизики. И, конечно же, бесценные знания дало участие в Полярной научной экспедиции газеты «Советская Россия» в 1982 году, позволившее познакомиться с опытом жизни коренных народов Севера.
– Я обратила внимание, что в названиях многих ваших исследований есть указание на географический, национальный компонент. Скажем, «Северный менталитет…» или «Русская конфликтология». Неужели в России конфликты и способы выхода из них отличаются от зарубежных?
– Безусловно. У известного и незаслуженно мало упоминаемого русского философа Данилевского есть книга «Россия и Европа», которая дает ключ к пониманию того, почему то, что немцу хорошо, русскому – смерть. Он делил страны на одноосновные, двухосновные и многоосновные. Россия – восьмиосновная страна, где на каждый вопрос есть не менее восьми взаимоисключающих, но, подчеркну, правильных ответов. Еще один важный для самосознания момент: мы – не запад и не восток, мы – север.
– Как это влияет на подходы к решению проблем, конфликтов?
– Кардинально. Западная психология выживания базируется на колониальной политике, в основе которой – война с местным населением, истребление носителей иного менталитета. Восточная психология иная – это смирение, уход в монастырь или харакири. У нас колониальная политика неприменима – все же свои. Восточные технологии – тоже не для России. Уйдешь в монастырь на 20 лет, выйдешь – страна уже другая. И харакири не сделаешь, ведь самоубийство – страшный грех.
– Какова тогда наша «дорожная карта», как нынче модно выражаться? Каков российский способ выживания и развития?
– Мы испокон веку привыкли выживать за счет творчества, находить неожиданные решения из безвыходных, казалось бы, ситуаций. Поэтому, если вам нужно решить конфликт, поставьте себя в состояние необходимости придумать нечто новое, неординарное.
– Но как добиться этого на практике?
– Для начала следует уяснить, что в России диалог непродуктивен и обречен на неудачу. В России эффективен триалог, то есть, если двое хотят договориться о чем-то, им надо звать третьего.
– Значит, выражение «сообразить на троих» имеет древние корни и более глубокий смысл, чем мы нынче в него вкладываем?
– Вот вы шутите, а ведь даже криминальная статистика показывает, что до 35 процентов преступлений происходит по причине примитивных кухонных свар. Причем, 90 процентов из них – результат выпивки вдвоем. Один что-то сказал, другому это не понравилось, или вспомнили старую обиду, вот и вспыхнула ссора, драка. Если присутствует третий, конфликт чаще всего удается погасить.
– Давайте отвлечемся от криминала и обратимся к нормальной жизни.
– В ней – то же самое, только без мордобоя. Я знаю немало случаев, когда выдающиеся ученые, имеющие свои авторские школы, десятилетиями не здороваются друг с другом, потому что, будучи еще аспирантами, разругались, обсуждая свои теории.
– В общем, согласно вашей теории, при возникновении конфликта третий – совсем не лишний?
– Верно. Чтобы двое пришли к единому мнению, согласию, необходим триалог. В диалоге каждый отстаивает свою точку зрения, собственную правоту. Тот же, кому доказать ее не удается, может либо разорвать отношения, либо подчиниться, оставаясь при своем мнении. Но если на Западе закону или принятому решению следуют неукоснительно, то в России против своей воли никогда действовать не будут. Именно поэтому решения, принятые большинством голосов, не считают для себя обязательными те, кто в меньшинстве.
– Тем более, если порог явки для голосования сильно снижен и большинство, по сути, составляет меньшинство населения. Но что дает вовлечение в диалог третьего? Ему отводится роль судьи, который должен решить, кто прав?
– Ни в коем случае. Триалог должен вестись только за круглым столом, потому что за прямоугольным кто-то из троих невольно оказывается во главе собрания. Если же разговор идет по кругу, он идет на равных. И, конечно, третий не должен считать себя высшим судией. Стоит ему признать одну точку зрения и отвергнуть другую, стать союзником одного из участников обсуждения проблемы, конфликта, как эти двое начинают «дружить против». А тот, против кого они дружат, так и останется несогласным, противником.
– И как же быть?
– Для начала обменяться взглядами. Если в ходе обсуждения становится ясно, что каждый остается при своем мнении, приходит понимание, что надо искать нестандартное решение. Наступает тот самый момент творчества. Рано или поздно рождается абсолютно новая идея, не имеющая ничего общего с их прежними взглядами. Поскольку выработали они ее вместе, они приходят к согласию полному и сознательному, плодотворному.
– Принцип триалога применим только в деловой, научной, политической сферах или и к семейным отношениям тоже? Читатели нашей газеты нередко обращаются в редакцию с жалобами на конфликты с детьми, внуками. Что вы им посоветуете?
– Тоже собраться за круглым столом и пригласить «третьего». Участников обсуждения может быть и больше трех – пятеро, семеро и так далее. Но важно, чтобы число было нечетным.
– Допустим, мир не берет отца с сыном, мать с дочерью. Кого им звать третьим?
– В идеале – деда. Деды испокон веку были на Руси тем самым третьим, который помогал поддерживать триалог. Проблема отцов и детей возникла, когда искусственно отрезали третью сторону. Чуждая нам диалогическая культура отправила дедов в дома престарелых, а родителей с детьми обрекла на вечный конфликт. Если нет деда, зовите того, кому доверяете, кто способен не просто слушать, а слышать.
– С каждым годом, к сожалению, все чаще конфликты между родственниками, соседями, подчиненными и начальниками доходят до крайности. Люди через суд делят землю, имущество и даже детей, отстаивают честь и достоинство, трудовые права. Понятно, что кто-то проигрывает и не может с этим смириться. Где же выход?
– Обращаться не к суду, а к медиации. Всем знакома Фемида, которая держит весы с двумя чашами. Одна из них перевешивает – та, что соответствует закону писаному. Но в России всегда превыше закона ценилась справедливость, которая не всегда равна букве закона. Наш традиционный символ права – не Фемида, а Православа.
– О, у нее в руках весы с тремя чашами. Что кладется на третью?
– То самое понятие справедливости, которое так много для нас значит. Именно медиация ищет справедливое решение, в отличие от суда, который свое решение основывает исключительно на той или иной статье закона. Цель медиатора – не решить, кто прав, а кто виноват. Его цель в ходе триалога – общими усилиями найти решение, которое каждый примет как свое.
Еще больше статей от наших читателей и авторов - здесь.
Автор Татьяна Бурова
Вам понравился этот материал? Жмите лайк и подписывайтесь на канал