По средам к обеду в Репинские «Пенаты» в Куоккале приезжали гости из Петрограда, приходили знакомые и друзья.
Полюбившийся хозяину Маяковский также был приглашён. Приехал из столицы Бехтерев, над которым хозяин подшутил, сказав, чтобы он присмотрелся к юному дарованию, мол, у него «что-то неладное с головой». На вечере гости естественно просили поэта читать.
Любящий эпатаж Маяковский прочёл «Гимн здоровью», где есть такие строки:
«И по камням острым, как глаза ораторов,
красавцы-отцы здоровых томов,
потащим мордами умных психиатров
и бросим за решетки сумасшедших домов!»
Слушавшие тревожно косились на знаменитого психиатра, а тот аплодировал громче всех. И вдруг, наклонившись к Репину, кивнул на поэта: «Здоров, могуч и главное - чувствилище у него большое...»
На момент знакомства со своим тёзкой Владимир Михайлович Бехтерев был учёным с мировым именем.
Переоценить важность данной фигуры в отечественной и мировой медицине весьма сложно. Он был невропатологом, психиатром, психоневрологом (слово «психоневрология» - его изобретение), психотерапевтом, психологом, нейроанатомом, физиологом, основоположником рефлексологии и парапсихологии, организатором науки, педагогом и общественным деятелем.
Академик, генерал-майор медицинской службы, тайный советник, он опубликовал больше 600 научных работ, основал первую в мире нейрохирургическую операционную, первый в России Институт Мозга, множество других институтов, клиник и научных сообществ. Несколько болезней, множество симптомов, рефлексов, диагностических приборов и микстура носят его имя.
Родился в селе Сарали Елабужского уезда Вятской губернии в семье станового пристава и дочери титулярного советника. Был младшим, третьим, ребёнком в семье. Обучен грамоте и арифметике ссыльным поляком, привечаемым в семье надзирающего. Отец умер от чахотки, когда мальчику было восемь лет. Основным увлечением Володи стало чтение естественнонаучных книг.
А вот в захудалой гимназии дела не спорились. Хуже него учился только мальчик из параллельного класса - Костя Циолковский. Того, тугоухого после перенесённой скарлатины, с первого класса наказывали за плохое поведение, ставили ему двойки, во втором классе оставили на второй год, а из третьего выгнали с характеристикой «годен только для технического училища».
Володя же кое-как осилил семь классов. В аттестате, на фоне сплошных троек, красовались две четверки - по физике и закону божьему. Но тут его застигла толстовская реформа (по имени тогдашнего министра просвещения - графа Д. А. Толстого) с прибавлением ещё одного класса.
Отчаявшийся юноша случайно узнал, что Санкт-Петербургская Медико-хирургическая академия объявила набор на прежних условиях.
Готовился, читал ночами. Перед самым началом экзаменов отказали в приеме - не достиг семнадцати. Потом в порядке исключения допустили. Сдал всё на отлично. И сразу опять большие умственные нагрузки. Ютился за копейки в съёмном углу, питался впроголодь. Организм не вынес нагрузок. На первом курсе обучения заболел, как тогда выражались, «тяжёлой неврастенией» с суицидальными настроениями, и был помещён в клинику профессора Балинского.
Балинский Иван Михайлович, на надгробном камне которого потом напишут его же слова «слуга и друг больных рассудком», осматривал юношу во время обходов. А вот лечащим врачом был молодой ординатор Иван Алексеевич Сикорский. 28 дней стационарного лечения вернули юношу в строй.
Студентом последнего курса Бехтерев принял участие в Русско-турецкой войне. Через 3 года после окончания академии он получил звание доктора медицинских наук, а ещё через 3 года был направлен в научную командировку в Европу, где походил обучение у таких мэтров, как Мендель, Дюбуа-Раймон, Флексиг, Шарко.
В 1913 году принял участие в нашумевшем деле Бейлиса. После выступления Бехтерева на процессе Мендель Бейлис был оправдан судом присяжных. Эта экспертиза вошла в историю науки, как первая судебная психиатрическая экспертиза.
В воспоминаниях коллег и родных учёного отмечается его невероятная трудоспособность. В перерывах между лекциями он проводил сеансы гипноза в соседней аудитории. Постоянно что-то писал, даже в дороге. Спал не более 5–6 часов в сутки. После пробуждения, ещё не вставая, Бехтерев принимался за работу над рукописями. Был скромен в быту. Три раза в неделю Бехтерев проводил приёмы больны на дому с восьми часов вечера и нередко до глубокой ночи. До 40 пациентов за вечер.
Для отдыха писал стихи. Ел мало, главным образом вегетарианскую и молочную пищу. На завтрак предпочитал крутой овсяный кисель с молоком. За обедом ему подавали отдельно свежий салат, без приправы, целыми листьями. Совершенно не употреблял алкоголь и не курил. Систематически купался в Финском заливе до глубокой осени. Без дела не оставался ни минуты. Если не было возможности себя чем-то занять, мигом засыпал, возмещая постоянный ночной недосып.
В 1927 году академик Бехтерев позировал скульптору Э. А. Блох и, чтобы не заснуть, попросил дать ему глину. И за это время из-под рук натуры вышла голова мальчика со страдальчески-меланхолическим выражением лица. На вопрос скульптора, где доктор учился ваять, тот ответил, что впервые взял в руки глину.
Его капитальный труд «Проводящие пути спинного и головного мозга» получил всемирное признание и дважды представлялся к Нобелевской премии. А виднейший германский нейроанатом Копш написал: "В совершенстве знают устройство мозга лишь двое: Бог и Бехтерев".
После революции его супруга осталась в Финляндии, а в жизни Бехтерева появилась другая женщина – Берта Яковлевна Гуржи. Но только после кончины Натальи Петровны в 1926 году Бехтерев официально оформил отношения.
В 1923-м году Бехтерев консультировал больного Ленина.
Бехтерев был инициатором создания «Пантеона мозга». У судьбы весьма специфическое чувство юмора: первый мозг, который вошёл в этот «Пантеон», был мозг самого ученого.
В двадцатых числах 1927 года Бехтерев вместе с женой приехал в Москву для участия в I Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров. Чета остановилась на квартире профессора Московского университета Сергея Ивановича Благоволина.
23 декабря 1927 года с утра Бехтерев консультировал Иосифа Сталина, оттуда поехал на заседание съезда в Институт психопрофилактики.
Затем была экскурсия по институту – Бехтерев осматривал лабораторию с новейшим оборудованием. Беседу с коллегами прервала жена Бехтерева, напомнившая тому, что они опаздывали в театр. В Большом давали «Лебединое озеро». В буфете во время антракта учёный съел две порции мороженого (по другой версии - бутерброды, или даже консервы). После этого ему стало плохо, и со второго действия Бехтеревы вынуждены уехать. У Владимира Михайловича открылся профузный понос.
Профессор Д.А. Бурмин прописал ему постельный режим. Самочувствие Бехтерева резко ухудшилось. На сей раз вместе с Бурминым прибыли профессор В.Д. Шервинский, а также два врача - Клименков и Константиновский. Оба профессора подтвердили утренний диагноз - острое желудочно-кишечное заболевание; врачи остались дежурить на ночь.
Тяжесть состояния неудержимо нарастала. Пациент временами терял сознание. Дыхание стало прерывистым. Частота пульса резко упала, и в 23 часа 45 минут 24 декабря после короткой агонии великий ученый скончался от паралича сердца.
Утром 25 декабря квартира наполнилась светилами советской медицины. Прибыли невропатологи Г. И. Россолимо, Л. С. Минор, В. В. Крамер, психиатр В. А. Гиляровский, патологоанатом А. И. Абрикосов, нарком здравоохранения Н. А. Семашко. Скульптор И. Д. Шадр снял гипсовую маску, а профессор Абрикосов извлек мозг умершего. Дальнейшего вскрытия не проводилось. А тело академика было кремировано в этот же день. На спешной кремации особенно настаивала жена учёного.
О трагическом событии газета «Известия» сообщила скупо, спустя четыре дня. В ней говорилось, что «в Москве скончался академик В.М. Бехтерев, приехавший из Ленинграда».
Великий учёный месяц не дожил до своего 71-летия. Практически сразу же появились слухи о насильственной смерти Бехтерева. А Лион Фейхтвангер в 1938-м написал рассказ «Рассказ о физиологе докторе Б", в котором в образах доктора Б. и Диктатора без труда узнаются академик Бехтерев и Сталин.
Не прошло и трёх лет, как соседом к своему давнему оппоненту в «Пантеон мозга» приехал мозг поэта-тёзки. Потом мозг гениального двоечника из Вятской гимназии. А затем и мозг самого диктатора.
В 1937-м году Берту Яковлевну арестовали, признали виновной в шпионаже в пользу Латвии и расстреляли. Сын учёного Пётр Владимирович Бехтерев - главный конструктор конструкторского отдела Остехбюро - обвинён в контрреволюционной деятельности и расстрелян в 1938-м.
