В послевоенном Ленинграде
10/V поезд вошел на станцию «Московский вокзал». Мы выгрузились, всех нас распределили, кого и когда повезет грузовая машина по адресу.
Я погрузилась на нее (со мною были Идочка и Юра), и мы помчались по адресу: Невский 1, кв. 10, к Тамаре Васильевне Каминер — моей верной подруге, согласившейся приютить нас в своей полуразрушенной квартире.
На Невском и улицах кое-где можно было увидеть человеческую фигуру: улицы были почти безлюдны, дома разрушены, окна забиты фанерой, но было поразительно чисто. Тамары дома не было: она работала в школе. Открывшая нам дверь ее соседка отступила и ахнула: «Как? Из эвакуации? С детьми? И не имея пристанища, Вы решились поехать сюда? Как это опрометчиво!»
Пожалела нас с нашими узелками, предложила детям каши. Разве можно будет затеряться в сумятице тяжестей послеблокадной жизни, если люди так добры?
«Нет, я не пропаду», — решила я. А тут и Тамара вернулась с сыном Борей из школы, впустила нас в свое новое жилье, предоставленное ее мужу С. Л. Каминеру.
Первая комната с одним окном 18-20 кв. м имела пол, стекла в окне, буржуйку. Только крыша протекала, с потолка постоянно слетала известка. Стоял старинный полуразбитый рояль фирмы «Беккер», был столик, несколько стульев, небольшая железная кроватка и — наше спасение и счастье — электрическая печка, которую мы включали в холодные вечера и ночи.
Вторая комната была большая, с огромным венецианским окном, с камином в углу, но там был разобран пол, крыша протекала везде, было холодно, как на чердаке. Там мы сушили белье.
Я устроилась воспитательницей детского сада в ГОИ, детей устроила в школы: Юру в Куйбышевском районе, где работала моя добрая подруга Тамара, а Иду через Оптический Институт в школу № 10, на Васильевском острове.
Жили очень дружно, еду делили всем поровну, топили буржуйку, грели на ней чай, варили суп.
Продукты получали по карточкам. Единственно, что огорчало, — я еле двигалась: кружилась голова от истощения. Врач сказал, что у меня самая настоящая дистрофия.
25 мая эшелон привез из Йошкар-Олы Мишу, Любочку, маму, Нину. Они сразу же навестили нас с Тамарой и взяли мое семейство к себе, переулок Декабристов, дом 3.
Миша работал в ЛВВА им. Можайского, ему сразу же дали двухкомнатную квартирку в 24 кв. м на первом этаже, и они с Любой снова дали нам приют у себя. Я пошла в РОНО Ждановского района, и меня безоговорочно приняли на работу в 52 школу.
Разрешили поехать в пионерский лагерь ГОИ, а с 1/IX приступить к работе в школе.
Все складывалось отлично. Я обрела уверенность в завтрашнем дне. Люди в Ленинграде поражали чуткостью, добротой...
Лето 1945 г. я с детьми провела в пионерском лагере ГОИ, работала воспитателем, Идочка вожатой, Юра поехал по путевке. Лагерь был расположен в Кюля-Юля, невдалеке от станции Перк-Ярви, на Карельском перешейке. Местность живописная. Целая группа озер блистала кристальной водой, кругом леса, поля, поляны. В лесу была масса черники, грибов, брусники. За лето мы все, после сильного истощения за 4 года войны, окрепли, загорели. Жили в лагере дружно, весело, ели массу черники.
Вернулись 25 августа. Я сразу же приступила к работе в 52 мужской средней школе. Идочку определила в 66 женскую школу, Юру — в свою. Здание школы сильно пострадало от войны: потолок был пробит бомбой, стекол не было совсем. К осени сами педагоги и ученики забили рамы фанерой, отверстие в потолке починили, все отмыли, отчистили.
Мне вручили 3 класс, 48 учащихся. Директором была О. В. Пешнева. Коллектив учителей она подобрала удивительно опытный, очень культурный, квалифицированный. Дружба в коллективе зародилась в первый год и не исчезла, пока коллектив не разрушился от перестройки школы в связи с политехническим обучением (начальные классы из школы вывели, набор делали только в 9-е. А там, глядишь, опыт не удался, школа вновь стала десятилеткой, классы с 1-го по 10-й. Коллектив весь обновился. Хорошо, что в 1962 г. я ушла (с болью в душе!) на пенсию. За 17 лет работы многое было пережито в педагогической деятельности, в общении с коллективом.
Это была жизнь, полная кипения, дерзаний, приобретения настоящей культуры и мастерства.
В 1946 г. О. В. Пешневу перевели в 47-ю показательную школу директором, а к нам назначили И. Я. Славнова. С ним я проработала 16 лет.
В 1946-47 г. я вела 3 класс, в 1947-48 г. меня назначили завучем начальных классов, и я вела 2 класс. В 1950 г. меня выдвинули на преподавание русского языка в 5-х классах, я прошла курсы при Институте Усовершенствования учителей и стала работать в 5-х—6-х классах учителем русского языка и завучем начальных классов. В начальных классах было 12 учителей — свой большой коллектив. Было много молодых, но все были очень трудоспособны, желали учиться педагогическому мастерству и учились.
Я вкладывала в это дело всю душу: вникала в работу каждого, изучала особенности класса, личность самого учителя и соответственно руководила.
Думаю, что никто из них не упрекнет меня в нечуткости, бюрократизме. Мы все были друзьями.
Жила я до 48 г. с Любой и Мишей. Семья была 8 человек: нас трое, их — пятеро.
Жили дружно. Сеня и Тамара всегда были с нами: и в праздники, и в торжественные дни именин, и в выходные дни. Они стали самыми близкими, лучшими друзьями. С нами не расставалась Аня — сестра Владимира Ефимовича. Она работала в ЛВВА, у Миши в лаборатории. На всех наших торжествах всегда был Евгений Васильевич Романовский — товарищ Миши по работе, наш друг по годам эвакуации.
Веселый, остроумный, отлично владел балалайкой. Минуты, часы веселья мы проводили культурно: много пели народных, революционных песен, старинных романсов, танцевали, составляли оркестр из балалайки, гитары, пианино.
Годы бежали один за другим. С друзьями, родными жилось легко, хорошо, хотя материально было трудно. В 1948 г. я перебралась жить в «закуток» при школе, в раздевалку в спортивном зале (в 5 кв.м комнатку), а в 1949 г. через РОНО получила 13 кв. м комнату на Кировском проспекте, 52.
Наконец-то своя комната
Свой угол! Как я благодарна нашему заведующему РОНО Власову и Жданову из Исполкома!!! Это было ни с чем не сравнимое счастье! Ликовали все: и моя семья и мои верные друзья.
Работой в школе я увлекалась так же, как музыкой.
В 1946-1950 г.г. я обобщала опыт воспитательной работы, искала всяческие способы улучшения качества уроков, подхода к детям, родителям. Культуре общения с людьми я во многом научилась у замечательного педагога А. А. Филипповой. Вечная ей память! Удивительная была учительница: интеллигентная, образованная, знающая свое дело, отличная музыкантша.
В эти годы я уже была активисткой методической работы при Районном методическом кабинете. Давала открытые уроки, делала методические доклады, делилась опытом методической работы.
В 1950 г. мне присвоили звание Заслуженного учителя школ РСФСР, а в 1952 г. наградили орденом Трудового Красного Знамени.
С 1952 по 1960 г. я вела уроки в 5-6 классах. Тщательно готовилась к ним. Уроки литературного чтения проводила интересно, образцово.
Уроки синтаксиса слабее: слаба была подготовка в Педагогическом Техникуме, а курсов было недостаточно. Сидела за подготовкой до глубокой ночи. Но стремилась добиться совершенства. Все письменные работы проверяла, работу над ошибками ввела в систему, каждому учащемуся указывала пути в этой работе.
Опыт работы над ошибками, воспитание на уроках русского языка обобщила в большие работы, зачитала в школе, на районной методической комиссии учителей русского языка. Работы взяли в Институт Усовершенствования Учителей на выставку.
Были годы, что я имела воспитательский класс, а были, что и не имела. Однако, в связи с преподаванием русского языка, я своих учащихся старалась широко развивать: покупала абонементы на цикл концертов для учащихся 5-6 классов, и мы слушали их; проводила весь цикл экскурсий в Русский музей, широко использовала картину на уроке литературного чтения.
Вместе с И. Я. Славновым мы занялись изучением педагогических идей Макаренко, сделали целую серию докладов в школе, а он и на районной конференции. Стали претворять идеи Макаренко в своей практике, опыт обобщать. Все педагоги нашей школы вели дневники воспитателя. Это были интереснейшие педагогические труды.
Я свои храню до сих пор. Сейчас не все детали из работы тех времен можно восстановить, но сказать могу одно: каждый день был наполнен
«дерзаниями», новым, интересным, пока не «обрушилось» новым загибом-увлечением политехническим обучением, и все традиции школы, созданные за 15 лет душой и сердцем, не были разбиты.
Сердце мое разбито! Не стало чудесного коллектива учителей начальных классов, которых учила я и сама многому училась у них. А мне, чтобы доработать 3 года до пенсии, вручили снова 2 класс, освободив от должности завуча. Я не собиралась уходить на пенсию, но пришлось: я не хотела переходить в другую школу. Так нежданно началась пенсионная старость.
Хор Учителей
Работая в школе, я не оставляла своего увлечения пением.
С 1954 г. по 1958 г. пела в хоре Дома Учителя и была его старостой. Коллектив хористов в 60 человек был новой дружной семьей.
Вместе с нашими педагогами В. А. Костенко, В. С. Марченко, Т. И. Красновой, пела в хоре. Кроме того, мы с Вероникой Аполлоновной занимались в классе сольного пения. Учили романсы, дуэты. Два вечера в неделю целиком отдавались этому превосходному занятию.
С нами был и супруг Вероники Аполлоновны Николай Вадимович. Концерты, выступления, репетиции — это энтузиазм, творчество, это пища для сердца и души ни с чем несравнимая!
Светлые годы! Прекрасные годы!
Никогда не забудутся прекрасные наши учителя-хормейстеры: Александр Афанасьевич Мелихов (умер в 1970 г.), А. А. Юрлов (ныне руководитель республиканской капеллы —лауреат Ленинской премии), славный студент Консерватории Владимир Михайлович Васильев.
Но все это миновало и осталось позади, как и творческая жизнь тех лет.
В 1957 г. организовалось Всероссийское хоровое общество. Я вошла в оргкомитет, возглавляемый профессором А. А. Егоровым. Идея эта меня захватила с головой. В школе нашла живой отклик в душе превосходного человека, гуманного, живого — это была завуч Н. П. Инкова. Мы с нею организовали хор старшеклассников. Он работал с увлечением. Привлекли к руководству А. П. Глебова — отличного хормейстера. Начались концерты, лекции по музыке. На мой призыв охотно откликались специалисты: Наталья Евгеньевна Ребрина — аккомпаниатор (умерла в 1973 г.),
Елена Андреевна Аплаксина — отличный лектор-музыковед, солисты: Вероника Аполлоновна, Николай Вадимович, я, хор, учащиеся-музыканты, школьный великорусский оркестр.
Эти вечера — настоящие, содержательные школьные праздники. Зал был всегда наполнен не только учащимися, но и родителями. Так я закончила последние годы своей работы и простилась со школой навсегда.
Я плакала, думала, что до глубокой старости буду учить детей, но вышло иначе.
А семья?
В 1958 г. вернулся из 21-летней ссылки Владимир Ефимович. Все это нелегкое время я хранила верность моему другу, хотя с начала войны и до 1953 года не знала, жив ли он, однако верила и ждала. Мы так долго были разобщены и далеки, что наши отношения трудно назвать по-настоящему семейными, но я приняла его всем сердцем.
Через несколько лет Идочка вышла замуж за Евгения Евгеньевича Афанасьева. А еще через несколько лет родилась дочь Оля — наша первая внучка, счастье, радость, жизнерадостная птичка. Они жили у родителей Жени, на Боровой 5, кв. 39. Женя работал преподавателем в ЛЭТИ, Ида — в СКБ Академии Наук ведущим инженером-конструктором, где работают по сие время. (И она и Женя закончили ЛЭТИ.)
Лето мы проводили в Тарховке, на даче. С нами всегда была и моя мама.
Как-то меня навестили хористы Дома Учителя вместе с руководителем нашего хора Владимиром Михайловичем Васильевым. Он уезжал на работу в Казанскую Консерваторию.
Музыкальный, умный, энергичный, полный молодых сил он чаровал всех нас даром любви к музыке. Занятия под его руководством были истинным наслаждением.
Я чувствовала, что в хор Дома Учителя уже не вернусь. Так и случилось. Ушел и руководитель сольного класса — наш наставник Красовский Михаил Юрьевич. Я оставила Дом Учителя.
Привыкнув к учителям пения, не могу привыкнуть к новым и вынуждена, страдая, с болью расставаться со старой привычкой.
Так оборвался «канат» у причала пристани «Притяжения» в Ленинградском Доме Учителя.
Это было концом моих музыкальных занятий. «Утоляла жажду» на абонементных симфонических концертах в Доме Промкооперации. Сердце болело, ныло, рвалось, но поворота я не сделала: не хотела «бередить» раны, зная, что все в хоре Дома Учителя обновилось (и состав и руководство).
Скоро Женя, Идочка и Оля уехали в Китай и были там 3 года.
Через год случилось несчастье: умерла мать Жени Екатерина Васильевна, а потом и моя милая МАМОЧКА.
Я пережила это горько и болезненно. Они вернулись, не застав в живых Екатерину Васильевну, но успели похоронить маму на Волковском кладбище.
Сняли комнатку на Васильевском острове и жили там несколько лет.
Позднее Владимир Ефимович получил квартиру в Дачном, и мы по сие время живем все вместе.
Юрочка женился на Майечке Олейник. У них двое прелестных мальчиков: Алеша и Миша. Юра окончил Политехнический Институт, Маечка — тоже.
Дети мои — люди преданности семье, люди долга и любви — настоящие люди. Это делает меня счастливой. Я обожаю своих детей, внуков и готова всегда помочь.
Я и дальше буду писать о своим питомцах, перемежая мои рассказы воспоминаниями членов моей семьи. Семейные ценности и дружба сейчас важны, как никогда.
Я буду благодарна вам за оценку моего поста. Ваш лайк, комментарий и подписка на мой канал вдохновляют меня! Поэтому, жмите пальчик вверх! :)