В одном из эпизодов романа Джека Лондона "Мартин Иден" главный герой посещает оперную постановку, а затем, делясь впечатлениями со своей спутницей, возмущается условностям в искусстве вообще, и в опере в частности:
Мне нужно или нечто реальное, или уж лучше совсем ничего. Иллюзия, в которой нет и намека на правду, не трогает меня, и опера кажется мне сплошной фальшью; в особенности, когда я вижу, как маленький Барильо судорожно хватает в объятия огромную Тетралани и говорит ей о том, как он её любит.
Мне не удалось определить какой спектакль смотрели Мартин и Руфь, и чьи партии пели книжные Тетралани и Барильо. Расскажу о своих когнитивных диссонансах, связанных с оперой.
Так случилось, что моё первое знакомство с "Риголетто" Джузеппе Верди состоялось в аудиоформате, с компакт-диска. Хор и оркестр "Ла Скала", дирижёр Риккардо Мути, "пиратка" сделана скорее всего с релиза 1988 года.
Считаю "Риголетто" одной из лучших опер Верди, как в музыкальном плане, так и в части целостности сюжета и драматического накала. Небольшие огрехи повествования полностью выкупает душераздирающий финал.
И вот "Риголетто" показывают по телевизору. Фильм 1982 года, режиссёр Жан-Пьерр Поннель, в роли Герцога - Лучано Паваротти.
Немного потрёпанный разгульным образом жизни, но всё равно весел и свеж. Риголетто в исполнении шведского баритона Ингвара Викселла выглядит гораздо хуже.
Во второй сцене появляется юная красавица Джильда, дочь Риголетто, которую он усиленно прячет от окружающего мира, справедливо опасаясь, что на этот цветочек может прилететь какой-нибудь мохнатый шмель. Джильду поёт словацкая колоратурное сопрано Эдита Груберова.
По сюжету Герцог прикидывается бедным студентом, проникает в дом к Джильде и пылко объясняется ей в любви арией "Верь мне, любовь - это солнце и розы".
Я подозреваю, что именно таким поворотом оперных событий и был обескуражен Мартин Иден:
... всё впечатление мгновенно разбивается, как только я взгляну на сцену и увижу Тетралани, ростом чуть ли не в шесть футов и весом в сто девяносто фунтов, и рядом Барильо, маленького квадратного человечка, с грудной клеткой кузнеца, и как оба они становятся в позы, хватаются за грудь и размахивают руками, словно обитатели сумасшедшего дома. А я должен себе вообразить, что это любовная сцена между юным принцем и прелестной принцессой. Это нелепо. Это глупо. Это неестественно. Вот в чём всё дело: это совершенно неестественно. Неужели хоть кто-нибудь объясняется в любви таким образом?
В этом и заключается небольшая оперная проблема. У певицы может быть подходящая внешность, например, юной Джульетты для оперы Шарля Гуно, но недостаточно вокальных данных для соответствующей её партии сопрано. И наоборот. Голос есть, а морщины на лице даже грим не может скрыть. А зритель уже развращён кинематографом и компьютерной графикой.
Другой пример. Шедевральная постановка "Пиковой дамы" Петра Ильича Чайковского, запись 1974 года, хор и оркестр Большого театра, дирижёр Марк Эрмлер. Германа поёт Владимир Атлантов, Лизу - Тамара Милашкина. К исполнению никаких вопросов, эти два тембра настолько запомнились, что долгое время "другие" голоса Германа и Лизы воспринимались с некоторой настороженностью. Но смотреть на них в живую я не в силах: реальность перечёркивает ожидания.
Примерно такая же история складывается у меня с оперой "Кармен" Жоржа Бизе. Слушать могу, пожалуй, всех, смотреть - нет. Сложившийся в голове образ роковой цыганки, невольно проецируется на видеоряд, вызывая или отрицательные, или положительные эмоции. Например, с сопрано из Латвии Элиной Гаранчей пазл сложился.
Есть ещё один тонкий момент в опере, связанный с языком исполнения. Общепринято петь оперы на языке оригинала, хотя существуют варианты и в переводах, и звучат они не хуже. В опере самое главное музыка, а текст - неизбежное зло, и он порой просто ужасен. Однако, дополнительного мрака ему придаёт исполнение с жутким акцентом. Хоть святых вон выноси, даже если поёт Пласидо Доминго.
Думаю, для иностранного уха оперы на их языке в исполнении наших солистов звучат примерно также. Хотя, наверное можно добиться идеального звучания путём долгих репетиций.
Правильный баланс правдоподобия и сценической условности в настоящее время выступает на передний план. Несомненно, зритель должен быть готовым смотреть-слушать оперу, зная о театральных условностях. Но и со стороны режиссёрского сообщества должны предприниматься определённые шаги, направленные на раскрытие правды жизни через внешнее правдоподобие на сцене. Избыток условностей не добавляет аудитории.
Финальная несмешная байка на своём месте:
Забавный случай произошел на репетиции оперы Эдуарда Направника "Франческа да Римини" в Мариинском театре. Желая блеснуть высокой нотой, известный тенор Николай Фигнер обратился к автору, дирижировавшему спектаклем, с просьбой разрешить ему в военном марше сделать фермату на си бемоль - увеличить длительность ноты.
- А что же будет с солдатами, марширующими под музыку? - удивился Направник. - Ведь им придётся стоять на одной ноге, пока вы будете держать вашу фермату.
Дорогие читатели, подписчики, авторы! Все материалы канала сохранены в каталоге публикаций. Поэтому, сохраняйте ссылку и никогда не потеряетесь в Океане между Нот.
При комментировании, пожалуйста, будьте вежливы!